Группа эскорта - Александр Зорич

Что-то он тут мощно рыл в 1986 году, когда грянула эвакуация. И мрачные советские дяди из обкома решили пожертвовать его духам этого места…

За кормой башни был укреплен пакет бетонных плит — противовес землечерпальному колесу, не дающий всей конструкции завалиться вперед. Там же, видимо, находился и электромотор. Во всяком случае, от стрелы, через передаточные колеса на верхушках прямой и косой штанг, к кормовому противовесу тянутся стальные тросы, заставлявшие когда-то вертеться чудовищное колесо с черпалками.

И тросы эти, наверное, убийственной прочности. Иначе еще на заре Зоны, в 1980-х, местное население, наплевав на радиацию и милицию, срезало бы их и сдало в металлолом. Я уж не говорю о 1990-х, когда срезали всё, что плохо лежит, а потом принялись за то, что лежит хорошо и даже лежит под охраной…

Я добираюсь до обрыва и ложусь на песок. Если кто не понял, ребята, за несколько часов беготни по Зоне я устал как лось.

Смотрю на экран «Суворова».

Оп-па! Аномалий тут более чем. И есть какие-то среди совсем уж непонятные штуки.

Гравиконцентрат — это мне, допустим, понятно. И «электра» — тоже понятно. И «гравиконцентрат в стадии пониженной сингулярности» не вызывает вопросов — «жадинка», по-русски говоря.

А вот… «магнетик»… и «радарный синдром»… что за синдром? Это уж слишком заковыристо, для спецов. Но ясно, что в воду, скопившуюся на дне карьера, не надо соваться даже под дулом пистолета. Потому что вылезешь уже не ты.

На всякий случай проверяю на артефакты… на арте… ох ты.

У меня за спиной, совсем неподалеку, да просто рукой подать, хоронится невероятная сокровищница. Тут и «подсолнух», и «сонный шар», и… настоящая «смерть-лампа»! А к ним — считай, по мелочи! — льнут «мамины бусы», «звезда Полынь», «плеяда», да еще «пузырь». Целое состояние!

И если мне удастся взять хоть что-то из этого, я выйду из Зоны очень богатым человеком…

Если только выйду.

Эта мысль вернула меня к действительности. Жирный хабар — потом. А сейчас надо заняться спасением людей.

Остров посреди Карьера, судя по детектору, на треть был занят гравитационными аномалиями. Очень серьезными. Одна страшная когтистая «лапа» охватывала низенькую сушу почти по всему периметру, оставив безопасной лишь ее среднюю часть. А там, где периметр был свободен от аномалии-гиганта, скорее всего порожденного сращиванием целого минного поля небольших «грави», островок брали в кольцо гирлянды аномалий-малюток, вполне способных пришибить взрослого сталкера.

Единственная «жадинка» на весь карьер оказалась… над водой. А вот этого, ребята, не бывает. Либо под водой, либо в воздухе, либо над землей, иногда — очень редко — под землей. Но над водой эти аномалии не фиксировали никогда. Ясно? За всю историю Зоны ни единого раза.

Аккуратно снимаю с плеча «Тавор» и выглядываю с обрыва. Оптический прицел показывает мне… ерунду, которую я бы и сам заметил без проблем, если бы разул глаза.

В самом узком месте болота, окружавшего остров, кто-то соорудил мостик, уложив его на две легких пластиковых конструкции. А жадинка, как я мог понять, если бы совместил в башке яркую точку на экране ПДА и реальную местность, образовалась точнехонько на середине мостика.

Аномалии, они ведь не стоят на месте. Возможно, когда мостик сооружали, она и пребывала по соседству, а потом — хлобысть! И пожалуйте бриться…

До нее всего-то метров семьдесят или восемьдесят… Значит, люди тоже должны быть неподалеку. У них единственный способ выбраться наружу — пройти по мостику. Но мимо жадинки они не протиснутся.

Так. Так.

Ну, точно. В кустах лежат четверо. Я их сразу не заметил только из-за того, что они там замаскировались. Единственный клочок зелени на островке… И какого буя там делают четыре здоровых мужика? Мертвые уже? Нет, копошатся немножечко.

Один вот за мной в оптику снайперской винтовки наблюдает…

Едрить!

Я едва успел дернуться в сторону. Он убил бы меня. Нажал бы на спусковой крючок на полсекунды раньше и убил бы наверняка.

Пуля ударила прямо в «Тавор» и превратила мою штурмовую винтовку в груду металлолома. Это я потом понял, что ее очень даже стоило таскать на себе так долго, не сделав ни единого выстрела: все-таки жизнь она мне спасла. А тогда — такая досада взяла!

И я принялся кричать:

— Придурок, мать твою! Что же ты, чмо безголовое, делаешь?!

В ответ мне полетели обидные слова. Очень много и крайне маловразумительно. Слова относит от меня ветер. Слышу только: «сунься», «сука» и «бандюга».

Это я-то бандюга? Да я же вас, козлов, спасать явился!

Хотел высунуться во второй раз и объяснить им прямо вот так: «Что же вы, козлы, делаете, я же ваше спасение!». Но вовремя сообразил, что от второй пули могу и не увернуться.

Не сразу я успокоился. Пару минут посидел, костеря их последними словами.

Ладно, попробуем до них докричаться.

— Эй! Эй вы там! Я пришел вытащить вас из этой жопы!

Не понял, что они мне проорали в ответ. Разобрал только два самых простых слова: «Сам жопа».

Походил по обрыву, отыскивая место с нормальной акустикой. Вот тут, кажется, выйдет получше.

— Эй, мать вашу! Не стреляйте! Я пришел вас оттуда вытащить!

«Мать», «падла»…

Я все-таки решил еще раз высунуться… и вторая пуля прошла в сантиметре от виска. Нервная работа — спасать людей. В гробу и в белых тапочках я видел такую работу.

Ну как до них достучаться-то? Даром, что ли, я сюда шел?

Хорошо, попробуем самое простое. Надо написать им записку, а потом обернуть ею подходящий камень и метнуть его на остров. Отсюда, сверху, долетит… скорее всего.

Вот только, ребята… вы же понимаете. Зона — не изобразительная студия для малолетних художников. Фломастеры и карандаши сюда не берут. Я пришел сюда не путевые заметки фигачить. А потому блокнотика у меня нет. У меня только две чужие визитки, да еще две тысячных купюры в карманах куртки.

И что? Как теперь?

Камень я нашел. Ну… пришлось раскровянить себе палец.

Долго и тупо я выводил капельками крови на визитке случайно встреченного в метро одноклассника Борьки: «Я спасатель. Не стреляйте!».

Попутно раскровянил еще один палец, поскольку из первого кровь перестала выжиматься. Подождал, пока высохнет. Вышло криво, невнятно да вообще херово.

Еще одна проблема: визитка, она вам, ребята, не оберточная бумага. Камень в нее не завернуть.

Чем закрепить-то? Соплями? Так насморка нет.

Ладно, отрываю узкий, длинный, кривой как едреный перец лоскут от собственной майки. Привязываю им визитку к камню. Разбегаюсь, отправляю «островитянам» своё письмишко.

Выглядываю. Добросил! Лежат мордами в грязи, руками макушки позакрывали, ожидают, когда рванет.

Да что за хлебать твою муть! А?

Ну, допустим, они в конце концов сообразят, что это не граната и не артефакт «пипец». Ну, допустим, даже сообразят прочесть.

А ответят-то как? Точка-тире-точка-тире из автомата?

Стоп, а если без этой самодеятельности, просто и незамысловато связаться с ними через ПДА? Ну, адресов их я не знаю, но через Синоптика-то мы списаться сможем… разве нет?

Прежде чем пальцы начинают набирать послание Синоптику, в голове у меня всплывает мрачное значение слова «магнетик». Нет, ребята, связи у нас тут не будет никакой. Очень долго. И тот же Синоптик знает о четырех парнях, попавших в ловушку, тоже, по всему видать, от стороннего наблюдателя. То есть группу этот сторонний наблюдатель обнаружил, а вытаскивать почему-то не стал. Ограничился инфой.

Точно. Аномалия «магнетик», редкая и страшно вредная для всякой техники, где используется электричество, вырубила пэдэашную связь.

Приходится мне кровянить еще два пальца. А ради двух предыдущих раззявить аптечку. Армия меня научила: можно начать гнить из-за сущей ерунды. А потому не надо ерунде давать шанс.

Любопытно, поймут они там, островитяне эти, слова: «Спасатель, не стрл если понял двойной вздх», — на очередной визитке? Сейчас проверим.

Подсказала мне интуиция: выглянь на секундочку, авось увидишь, как твои спасаемые отреагировали на камень с посланием…

Гляжу.

Все четверо, не прячась, стоят у мостика. А рядом с ними на песке очень большими буквами выведено:

СТРЕЛЯТЬ НЕ БУДЕМ! СПАСАЙ ПОЖАЛУЙСТА.

Не стреляют. Ждут.

Хоть что-то стало слава Богу…

Повертевшись у края карьера, я нашел тропинку, узкую, как банзай твою зай, спустился и вышел точно к мостику.

Трое из них были вооружены, один — нет. Но именно этот, безоружный, почему-то выглядел главным в четверке. Невысокий, поджарого телосложения, он носил спецкостюм для защиты от электромагнитного излучения.

Не сталкерский костюм, а какой-то особенный экспериментальный, для ученых, я его видел на экране компа всего-то раз-другой. Лысина ученого была такая же ровная и сверкучая, как хрустальный шар. А обрамляли ее два маленьких сахарных пятна седины. На носу у него красовались очки с линзами в круглой оправе. Мужик близоруко щурился: видно, диоптрий ему не хватало. И еще. Взгляд у него направлен был как будто внутрь него самого.