Дитя бури - Мид Райчел

— Удивительно, — провозгласил он наконец. — Из чего это сделано?

— Понятия не имею. Немного шоколада и карамель. Кусок чего–то, завернутого во что–то еще.

Женщина с вьющимися темными волосами воинственно взглянула на меня.

— Это так типично для людей. Создавая свои извращенные творения, они искажают природу и ее элементы так, что уже сами не в состоянии понять, что сотворили. Люди оскорбляют божественную природу, создавая чудовищ и всякую мерзость, которую сами не в состоянии контролировать.

Резкий ответ готов был сорваться с моих губ, но я прикусила язык. Волузиан предупреждал, что мне нужно быть милой. Хозяева во время обеда вели себя относительно цивилизованно.

Я тоже должна была держать себя в рамках, так что мой голос остался спокойным:

— Наши жуткие создания творят чудеса. Мы лечим болезни, исцелить которые вам не под силу. У нас есть водопровод и электричество, транспорт, по сравнению с которым ваши лошади выглядят динозаврами.

— Чем выглядят? — переспросил какой–то гость.

— Неудачное сравнение, — ответила я.

Шайа покачала головой.

— Благодаря магии мы тоже способны достичь многого из того, что ты перечислила.

— Ваша магия плохо помогла вам против моего пистолета.

— Наши люди выжили. Лишь человек может хвалиться своей способностью уничтожать.

— Именно, вам есть чем похвастаться, — вставил Рюрик. — Мы не помним ни одного человека, который убил бы столько наших собратьев — и духов, и блистающих, — как ты. Ты прикончила бы меня на прошлой неделе, если бы у тебя хватило сил. Сегодня ты убила бы наших людей в лесу, будь у тебя такая возможность.

— Я не всегда убиваю. Более того, если возможно, я стараюсь этого избежать. Но иногда мне приходится убивать. Когда я это делаю… что ж, значит, судьба такая.

Все сидевшие за столом устремили на меня злобные взгляды, и лишь Дориан сохранял выражение вежливого любопытства.

— Говорят, ты убивала и представителей своего вида, — заметил он. — Каково тебе спится по ночам, имея столько крови на руках?

Я откинулась в кресле, привычно пытаясь не выдать своих эмоций. Иногда меня беспокоило это обстоятельство, но я не желала, чтобы джентри об этом знали. Я убила не так много людей — всего лишь нескольких, если честно. В большинстве случаев это была самозащита. Моими жертвами стали те, кто сотрудничал с джентри или иными потусторонними существами, способными причинить вред в моем мире. Во многом это оправдывало убийства, но я никогда не забывала о том, что отнимаю человеческую жизнь, подобную моей. Первый раз, когда я увидела, как жизнь, отнятая моей рукой, угасает в чьих–то глазах, мне несколько недель снились кошмары. Я даже Роланду про это никогда не рассказывала, а этим ребятам и подавно сообщать не собиралась.

— Честно говоря, Дориан, я сплю отлично, спасибо.

— Король Дориан, — прошипел толстяк, сидевший напротив меня. — Изволь проявить уважение.

Дориан улыбнулся. Остальные продолжали жечь меня взглядами.

— Боги накажут тебя, убийца, — предупредила меня одна из женщин.

— Сомнительно. Я не убиваю, а защищаюсь. Все, кого я лишила жизни, совершали преступления в моем мире или — если речь идет о людях — помогали вашему народу творить зло. Тех, кто лишь нарушает границы, я не убиваю. Я просто отправляю их обратно. Это не ваш мир. Я всего–навсего защищаю свою землю. Это не преступление.

Дориан быстрым движением руки отослал от себя блондинку и наклонился ко мне через подлокотник дивана.

— Но ведь вы знаете, что когда–то это был и наш мир.

— Да. Но ваши предки покинули его.

Шайа ела меня взглядом, ее щеки пылали.

— Нас изгнали.

Дориан проигнорировал ее выпад и заявил:

— Вы не оставили нам выбора. Когда–то мы все были единым народом, но ваши предки отвернулись от внутренней силы и обратились к внешней. Они стали строить, покорять природу. Стали создавать своими руками вещи и элементы, которые, как мы думали, подвластны только магии. В чем–то они даже превзошли магию.

— Так что же в этом плохого?

— Это ты мне скажи, Одиллия. Стоило оно того? Вы не могли овладеть и тем и другим. Умение вытягивать магию из внешнего мира убивает способность использовать магию внутреннюю. В итоге ваши жизни стали короче наших. Вы верите не в чудеса, а лишь в цифры и факты. Скоро ваш народ останется без богов, с одними лишь машинами.

— Несмотря на все это, люди продолжают процветать, — с горечью подытожила Шайа. — Отчего они не прокляты? Почему плодятся, словно кошки и собаки, в то время как наш народ страдает? Это они — извращение, а не мы.

— Ими руководит их короткая жизнь, неугасимое стремление воспроизвестись до того, как они умрут. Человеческие тела должны постоянно быть готовы производить на свет себе подобных. У нас нет такой срочности. — Дориан усмехнулся. — Да, физически мы на это способны, но подсознательно, в душе знаем, что у нас еще есть время.

— Тогда вот вам еще одно чудо современной медицины. Мы можем помочь бесплодным.

Дориан нахмурился, теперь уже скорее зло, нежели с любопытством.

— Просвети нас.

Я заколебалась, внезапно пожалела о том, что сболтнула лишнего, а потом вкратце, как уж могла, изложила основы искусственного осеменения и экстракорпорального оплодотворения.

Даже Дориан с трудом переварил это.

— Так вот как вы размножаетесь! — изумленным шепотом воскликнула женщина, сидевшая рядом с Шайей.

— Лишь единицы, — ответила я. — Подавляющему большинству этого не требуется. Так или иначе, но лично я считаю, что у нас переизбыток младенцев.

Я смотрела на их шокированные лица и чувствовала некоторую неловкость оттого, что расстроила их. Я всегда уважала культурное разнообразие, однако это мое глубочайшее убеждение развеивалось в присутствии этих особ. Может, так нечестно, но меня всю жизнь учили тому, что они не люди. Сейчас обитатели Мира Иного казались ими, но не думаю, что один–единственный обед мог изменить мои укоренившиеся взгляды.

Шайа заметно побледнела и покачала головой.

— Именно это заставило нас покинуть родину. Вот причины, которые вынудили наших предков оставить место, откуда мы все произошли, уйти в мир духов и потерянных душ. Мы проиграли весьма извращенным, легко плодящимся тварям, которые насилуют и грабят землю ради своих металлических истуканов.

— Послушайте, мне жаль, что я вас огорчила, но такова жизнь. Вы, ребята, проиграли. Вам пришлось бороться. Полагаю, вы неплохо сражались. Вас по–прежнему вспоминают в куче сказок и легенд, но вы все равно проиграли. Такова история. Если начинается война, то, увы, в конце ее не важно, кто прав, а кто виноват. Главное — кто победил, а кто проиграл.

— Значит, ты хочешь сказать, что твой народ не прав? — тихо спросил Дориан.

— Нет, — с уверенностью ответила я. — Абсолютно нет.

— Ты очень преданна своему народу.

— Разумеется. Ведь я человек. Тут нечего выбирать. При этом ваш народ только и делает, что вредит моему, пересекая границу.

— Посмотри на этот зал, на тех, кто собрался здесь. Я готов поклясться, тут не наберется и двух десятков тех, кто когда–либо бывал в вашем мире. Лишь единицы из них творили зло. В мире людей тоже полно придурков. Но ты же не считаешь, что вся твоя раса так же плоха, как они.

— Нет, — согласилась я. — Хотя я буду наказывать их. Послушайте, может, я слишком предвзято отношусь к вашему народу, но, с другой стороны, я встречалась только с отребьем. Мне сложно было рассудить иначе.

Дориан долго смотрел на меня, и я не могла понять, что у него на уме. Вид всех прочих говорил о том, что они убили бы меня на месте, если бы не гостеприимство, обещанное королем. Я подумала, что до безумия разозлила Дориана, заставила его пожалеть о клятве, и испугалась этой мысли.

Задумчивость на лице короля сменилась привычным выражением, одновременно веселым и ленивым. Он поднялся с места, взметнув позади себя плащ. Все остальные торопливо последовали его примеру. Немного погодя встала и я.