Профессиональный оборотень - Галина Черная

На лице Жослин после моих слов отразились сомнения. А я, оставив ее в мучительных размышлениях, пошла к нашей гостинице. Подходя к ней, я увидела, что вывеску, знаменующую то, что здесь находится именно трактир «Баран и ворота», а не, скажем, «Козел и копыта», уже успели снять, а окна вымыты. До этого дня я думала, что стекла в них тонированные, оказалось, что нет, и это еще раз подтвердило тот факт, что человеку свойственно ошибаться. Зайдя внутрь, я не нашла там моих товарищей, увидев только несколько вдрызг напившихся деревенских мужиков. Усадив за стол свинью, они пытались заставить ее пить из горла марочную «Вдову Клико», судя по этикетке. Особенно усердствовал местный кюре. Свинья упорно отказывалась, дико визжала от возмущения, вероятно, была большой трезвенницей, и яростно вырывалась, пытаясь цапнуть «благодетелей» за пальцы. Время от времени ей это удавалось, и по залу разносился крик укушенного, мало чем отличавшийся от визга свиньи. В общем, народ веселился вовсю.

Я поднялась наверх. Какая-то необычная тишина. Вообще в гостинице жили не только мы втроем с котом и Алексом, но и еще с десяток постояльцев, как то: школьный учитель, к которому наведывался вечно нетрезвый звонарь; хирург, втихаря практикующийся на лягушках. Он резал их в своем номере, разделывал и тут же сам готовил и съедал – редкий гурман, поэтому он никогда не обедал внизу в трактире, питаясь только результатами своей деятельности. Остальные постояльцы торговали скотом, и эта деревня была, видимо, постоянным местом их дислокации. И говорите после этого, что женщины ненаблюдательны…

Но сейчас, поднявшись до верхней ступеньки, я почувствовала какую-то смутную тревогу. Тишина полная, даже муха не прожужжит, несмотря на жаркий мушиный месяц июль.

– Алекс! – крикнула я. Ответа, естественно, не было. И только я собралась свеситься через перила и спросить у жены трактирщика тетушки Марлон, куда все подевались, – дверь моей комнаты тихо со скрипом открылась.

«Наверно, горничная убирается», – попыталась успокоить себя я, но тревога нарастала. Впрочем, она никак не могла соперничать с разгоравшимся внутри любопытством, которое всегда являлось моим слабым местом.

Тут я услышала шум, веселые голоса на улице и громкий говор внизу. Я поняла по разговору, что это пришли за кюре.

– Невеста и жених уже ждут давно, да и люди начинают выказывать недовольство, святой отец, когда же вы наконец явитесь и соблаговолите начать церемонию.

– Да, святой отец, а свинью вы и потом сможете напоить. Если хотите, мы даже возьмем ее с собой.

И с этими словами двое здоровенных мужиков выволокли упирающегося старичка в сутане на улицу. Следом еще двое тащили свинью, потому что священник ни в какую не хотел совершать обряд бракосочетания без присутствия этой, вероятно, чем-то дорогой его сердцу особы. Значит, праздник уже начался, я вновь повернулась к двери своего номера, продолжавшей медленно открываться, и решилась наконец. Перешагнула последнюю ступеньку и, подбежав к двери, распахнула ее, вошла в номер и…

Тут же пожалела об этом, почувствовав очень явственно, как вдруг пересохло во рту, а глаза стали выкатываться из орбит. На моей кровати на боку полеживал и посматривал на меня весьма насмешливым взглядом Волк, наш старый знакомый. Или, правильнее, наша будущая жертва.

– Давно не виделись, красавица, – проворковал он и распластался на постели еще фривольнее. А выражение морды такое, что не опишешь словами. Помните Джека Николсона в роли дьявола в похожей сцене в «Иствикских ведьмах»? Ничего ближе я вспомнить не могу.

– З-з-з-здравствуйте, – пролепетала я, пятясь назад, но не успела обернуться и с воплями о помощи выскочить в коридор, как дверь резко захлопнулась, чуть не защемив мне нос. Впрочем, ситуация складывалась так, что нос впоследствии оказался бы самой малой потерей из всего. Эта мысль меня сильно разозлила и заставила забыть о страхе. – Эй, что за хамство?! Это моя комната! И моя кровать! Как ты сюда попал?!

– Ха! Ты еще спроси: «Где моя бабушка?», – схамил Волк, широко улыбаясь, после чего похлопал лапой по постели рядом с собой, еще пакостнее усмехнувшись.

Я дернула за ручку двери. Она не подалась. Я задергала еще сильнее, упираясь в пол ногами, пока не вырвала ручку с мясом. Волк все это время с грустным видом наблюдал за моими отчаянными попытками открыть дверь. Поняв, что мои усилия бесполезны, я отшвырнула дверную ручку и раскрыла рот, приготовившись завопить, как милицейская сирена. Волк убрал улыбку и загрустил еще больше.

– Нет, не делай этого, пожалуйста, – вежливо попросил он тоскливым голосом. – Мне так лень вставать. О нет! Я же просил!

В это время я уже пронзительно орала, но это длилось не более секунды. Волк молниеносно вскочил с кровати, схватил меня в охапку одной лапой, а другой зажал рот:

– Ну чего ты в самом деле? Я же пошутил, а она сразу в крик. Пожалела хотя бы мои барабанные перепонки, крошка.

– М-м-м-мм! Мырмым?! Муммырмымма!!!

– О Жаннет! Я и не думал, что у тебя такие расшатанные нервы, если бы знал, не появлялся бы так неожиданно. Я даже узнал твое имя! Мне почему-то казалось, что ты будешь рада меня видеть.

«Ах ты, эгоист самовлюбленный, я вдвойне была бы рада тебя видеть, если бы поблизости стоял Алекс с полным арсеналом пулеметов, заряженных серебряными пулями!» – рыча, я пыталась вырваться из цепких лап зверя.

– Если ты обещаешь, что не будешь кричать, я тебя отпущу, – подумав, предложил Волк.

Я энергично закивала. Пусть он только выпустит меня на свободу, пусть относительную, а там посмотрим. Волк медленно разжал лапы.

– Вот и умница… Между прочим, вечером будут танцы. Чур, я первый на очереди!

– На какой очереди? – подавленно поинтересовалась я.

– Как на какой? На вальс и гавот! И вообще, ты что, собиралась танцевать с кем-то еще, кроме меня? – строго осведомился Волк, демонстративно сложив лапы на груди.

– Боже меня упаси это сделать, – пробормотала я в сторону и поспешила успокоить серого ревнивца: – Нет, конечно, я вообще не танцую.

– Как говорится, не умеешь – научим, не хочешь… – обрадовался он.

– Что, у вас тоже так говорится? – удивилась я.

– У кого это «у вас»? – насторожился он. – Разве ты не француженка?

– Еще бы! Конечно, француженка, причем чистокровная, у меня в роду были даже породистые французские бульдоги.

– Да?! – недоверчиво произнес Волк, искоса глядя на меня, видно, в душе у него зародились подозрения. Неужели он обо всем догадался и нас раскрыли?

– А почему у тебя глаза такие… – Он замялся.

– Какие? – почти угрожающе потребовала пояснить я, догадываясь, к чему он ведет.

– Ну… э-э… слегка раскосые, – выкрутился Волк, отводя взгляд.

– Все ясно, сейчас я расскажу одну историю, и ты сразу поймешь, что я тебе не лгу. Был один человек, про которого все его соседи и друзья на протяжении многих лет думали, что у него узкие глаза, пока в один прекрасный день он не вышел с утра из дома трезвым. Тогда все увидели, что он самый обычный француз с нормальными европеоидными глазами. Вот так и я – француженка, только выпиваю иногда, – разъяснила я Волку, смущенно улыбаясь.

Выслушав меня, он слегка опешил.

– Извини, Жаннет, кто бы подумал, я даже не догадывался, – пробормотал он, с сочувствием глядя на меня.

– Вот так вот оно и бывает, – вздохнула я, решив поставить точку в разговоре на эту тему. Волк подошел к окну и выглянул наружу.

– Чудненько! – сразу же донесся его радостный голос. – Похоже, там уже накрывают столы. О! Чую черную кровяную колбасу, рыбный супчик с сыром – какой аромат! У нас в Оверни это главное блюдо. О! Судя по запаху, еще бифштексы с жаренным в кипящем масле картофелем, пальчики оближешь, и это еще не все… Рагу с разными соусами и… О да! Это она! Самая вкусная штука на свете – утка по-мексикански!

С горящими глазами серый гурман повернулся ко мне и облизнулся. «Этот тип полон загадок», – подумала я, невольно отступая к стене.

– Слушай, неужели ты собираешься и в самом деле быть на празднике? Мной овладевают здоровые сомнения…

– Ну я же решился навестить тебя, несмотря ни на что, милочка, – показушно обиделся Волк.

– А кстати, как тебе это удалось, Волчик? Помнится, ты опасался появляться в этой гостинице, – подковырнула я, почему-то отбросив все опасения насчет того, что он когда-нибудь все-таки причинит мне вред. Знаете, наблюдая за ним, я даже пришла к выводу, что у него все-таки есть шанс исправиться и стать законопослушным гражданином своей страны (если его до того времени не прихлопнут, конечно).

В этот момент на морде у Волка отразились внутренние сомнения.

– Признаюсь тебе, крошка, у меня есть одна слабость, – начал он вполне серьезным тоном, – это девушки…

Я сглотнула чисто инстинктивно:

– Вэк… в каком смысле?!

– Нет, нет, тебе нечего бояться. Но сердцу не прикажешь, почему-то я запал на тебя с того самого момента, как познакомился с тобой в такой романтической обстановке на помойке, за этими стенами.