Мигранты - Евгений Филимонов

- Почему рюкзак? - этот вопрос, похоже, его окончательно разозлил. А как с ними иначе? Что я, не знаю эту контору?

- Да здесь-то разве могут надуть?

- Не валяй дурня - могут! Когда что у них было в срок? Нескладуха, обычное дело... Прошлая партия, знаешь, сколько стояла на этой корке?

Почва в самом деле напоминает спеченную шлаковую кору.

- ...сутки с лишним! Нескладуха. Когда пыхнуло, половина уже разошлась.

- Отчего, как вы думаете?

- Расхотелось! - прошипел "турист" в микрофон. - Перебудь в давке, в голом поле, под радиацией целую ночь - тут и загнуться раздумаешь. Хотя... они пока стояли, столько нахватались, что долго не протянут теперь...

И двинул дальше, работая посохом. Его спина, как он уходит, как оборачивается, что-то ворча, и вот в кадре миловидная женщина лет тридцати пяти, с ней говорить - одно удовольствие.

- Это, мне кажется, своего рода слабость. Такой - веселый Апокалипсис. Свободный выбор, знаете, имеет свои крайности... Все сразу, мгновенно - в пар.

Видно, что для нее затруднительно разговаривать, не видя лица собеседника за толстенным светофильтром шлема.

- ...не наедине с собой, не под операционной лампой, не в маразме старческом - а вот так, чуть ли не в гуще карнавала...

Действительно, кое-где бряцали гитары; бородатые угрюмые барды, да и молодые компании.

- ...а сказать так, что здесь личная драма, отчаяние - нет. Просто, такое чувство, что все необходимое мною выполнено, теперь можно спокойно удалиться. Думаю, это лучший способ...

Она улыбнулась наугад в стекло шлема. Ее лицо, волосы, бежевый спортивный костюм - все теперь на ленте, три-четыре витка. Теперь - надо показать это - появились вешки с черно-желтыми нумерованными флажками, это рубеж зоны, за которой гарантировано полное исчезновение - вот оно, вот чего ждут эти толпы - исчезновения без остатка. Где-то здесь располагался вход в укрытие для наблюдателей. Спрошенный об этом паренек на костылях охотно указал место и заковылял дальше. Затылок его между плеч, задранных костылями, спины, лица, толпы плывут в кадре, словно рыбы в аквариуме.

- Сколько там? - буднично спросил мужик бывалого вида с обшарпанной пропитой мордой.

- Еще восемнадцать минут, если все точно по распорядку.

- Ладно, я пошел за флажками. Меня там приятель ждет - не разлей вода, дружба на всю жизнь!

- Где ждет - за флажками?

- Иди ты - за флажками! - внезапно обиделся мужик. - Где надо, там и ждет. Прыгай лучше в свою кастрюлю, живой труп. Тебе еще долго гнить!

Может ли оскорбить человек, который вскоре станет дымком? Толпа все гуще, сплошной гул от шагов по раскрошенной пемзе, и вот - нашелся, какое облегчение - колпак входа, весь будто окаменелый бугристый волдырь. Люк, покрытый чудовищной окалиной, термоокно и спасительный узкий тоннель вниз, в прохладный лабиринт ходов под испытательным полем. Можно считать, что нелегкий репортаж на пленэре завершен. Пальцы на кнопки радиоключа - и будто открылся пуп земли за бугристой толщей люка - стерильная чистенькая ячейка-вход. Кое-кто из пришедших сюда глянул в эту сторону с недоумением, но большинство уже находилось далеко... Где-то затянули песню. И тут словно общий вздох прошел долиной - в вечернем зените, в густеющей голубизне обозначилась яркая точка.

- Везут! Пунктуальные на этот раз...

Это давешний бродяга-турист, он устало сбросил поклажу наземь и, сощурясь, уставился в небо. Можно взять еще несколько сцен - вот так, по пояс в укрытии, словно танкист из башни, можно всосать через объектив эти обреченные толпы, опустевшие, сразу будто ставшие одинаковыми лица, можно еще остановить кадр на подростке, глядящем в небо с истинно детским любопытством, но непобедимая жуть ерошит волосы и нужно успеть задраиться и сбежать вниз, на приличную глубину, хотя...

- К-р-р-рак!

Как? Уже? Раньше, чем намечалось? Звон в ушах, болит плечо, где камера, и что же это было? Что? Но кому интересен рухнувший внезапно на землю человек с телекамерой; все глаза - в небесах, на желтом, канареечного оттенка парашюте.

- Ах, негодяй!

Да, это он, тот самый мерзавец с рюкзаком, именно от него следовало ожидать такой гнусности - выдернуть ничего не подозревающего репортера из укрытия и спрятаться туда самому. Его рожа смутно белеет за полуметровой толщей термостекла, не поймешь, что на ней - издевка, или боль. И незачем теперь ломать ногти об шершавую корку намертво захлопнутого люка, не надо вопить, не стоит барабанить кулаками в окошко со смутно маячащим там ублюдком, хватит тщетно нажимать радиоключ... Нужно в эти две минуты, пока будет еще опускаться парашютик, успеть пройти все то, что согнало сюда это людское море, - и смириться.

А потому - полная воля на эти две минуты! Шлем в сторону, перчатки долой. Телекамеру за ремень - и вдрызг об валун (жаль, правда, запись, хороший мог получиться репортаж). Комбинезон - вжик вдоль живота - упал за спиною тяжкими складками, в светлом бельишке, легкий, выбрасываешься на осенний ветерок, как в детстве - кожа в пупырышках, зябко, и будто перед прыжком с обрыва в реку, куда подбегаешь как бы помимо своей воли, с предвкушением ледяного ожога...

Он расставил руки, будто собираясь взлететь.

МЕНЮ СТОЛОВОЙ ЭВАКОПУНКТА

Аспарагус железистый - 3.70

Икра многоразового употребления - 0.16

Эмбрионы заливные сх - 4.18

Хлопья кактусовые в соусе "индиго" - 0.93

Седло гамадрила - 5.60

Отбивная из вырезки (самонарастающей) - 9.04

Салат-каналья - 1.12

Пиво "Цусима", 0,33 л - 2.45

ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ

Мне думается, все знают этот тип деятеля, начальничка средней руки, что с первыми лучами солнца уже вовсю озабоченно снуют из кабинета в кабинет, с завода в райком, а то и вовсе из города в село, на задрипанном брезентовом вездеходе по буеракам нашей действительности - с неизменной папочкой в руках, такие вот безликие (они и в самом деле лишены физиономии), - агенты державы, ее, так сказать, датчики. И где они берут эти макинтоши, чуть ли не хрущевского кроя, откуда эти шляпы ведром, как у бюрократа из "Волги-Волги" - неразгаданная тайна. Будто орден меченосцев поклялся в веках выдерживать бессмертный закон, срисованный с верховного узурпатора! Так что, когда в селе появляется такой вот представитель, его уже ни с кем не спутать.

Этот, надо сказать, повел себя необычно. Вместо того, чтобы прямиком из газика, минуя омытые дождем фанерные стенды (шел тогда дождь) зайти степенно в правление и скрыться там как бы навечно, он заспешил по слякоти к фермам - к дальнему второму участку, где с утра давно уже поревывали телки в загонах. Бдительная секретарша усекла через окно этот необычный маневр и доложила председателю - тот оторвался от бумаг и обозрел мельком удаляющуюся нелепую фигуру.