Осенний перелом (СИ) - Алёна Кручко

Даже странно, что сейчас — смогла, рассказала, почти не запинаясь. Перед не просто чужими — мужиками. И не настолько уж пьяная. Может, потому что до сих пор кажется, что вот-вот проснется, а во сне все можно?

— Значит, развод, — симпатичный мент смотрел вроде бы на Женю, но так рассеянно, будто видел кого-то другого. — Вчера замужем, а завтра при живом муже свободна. Если вам, дама, придется задержаться в нашем мире, не советую делиться с кем-либо этой идеей. «Безнравственно, цинично и мерзко», — самые взвешенные отклики, которые вы получите.

— Я уже «дама»? — Женя сама не знала, почему вдруг зацепилась за изменившееся обращение. Почудилось что-то неприятное в интонациях, вроде как в трамвае обхамили: «Что это вы, дамочка, локти здесь растопырили». Накатила обида, хорошо, хватило еще ума понять, что всему виной — последний бокал. — Ладно, спасибо, хоть шлюхой не припечатали. Вот так и рассказывай о жизни в другом мире. А вы бы как полицейский прикинули, что лучше. В плане профилактики бытовых преступлений.

— Это первое, о чем он подумал, — уверил граф. — А совет вам дал исключительно из добрых побуждений. К слову, совет весьма правильный.

— Это я поняла. — Женя демонстративно отодвинула бокал: пить не то чтобы расхотелось, но просто больше не стоило. Иначе дело и вправду кончится пошлыми пьяными слезами, а потом будет стыдно. Очень стыдно.

— Тогда закроем тягостную для вас тему. И, разумеется, если вам неприятна «дама», мы можем вернуться к «барышне». В конце концов, вашего мужа здесь нет. Но все же, как вы жили у себя, расскажите? Вы говорите, вам не к кому возвращаться, но вы хотите вернуться.

— А вы бы не хотели? Там мой дом, мой мир, моя работа, моя, в конце концов, родина…

И какая разница, что на работе незаменимых нет, а дома не ждет даже кошка. Хотя, была бы кошка, Женя бы уже издергалась. Хорошо, что так и не завела.

Ладно. У них ведь наверняка профессиональный интерес, а не праздное любопытство ради поддержания разговора. Поговорим.

Почему-то вместо слез Женю разобрал злой азарт. То ли вино у них здесь другое, то ли, Олега вспомнив, завелась.

— И не держите меня за блондинку, я прекрасно понимаю, что вам на самом деле интересно. Тайная Канцелярия — это ведь что-то вроде полиции, но серьезней? С какой радости вам сдалась моя жизнь? Подъем в шесть по будильнику, терки в бабском коллективе, любимые сериалы и список закладок в интернете? Вам нужно, как у нас воюют, какая медицина, наука и прочие достижения. Элементарно же. Но я, знаете, не нарисую чертеж танка или формулу пенициллина — не специалист. Моя работа — сидеть за компом и заполнять скучные таблицы по расчетам себестоимости. Вас интересует себестоимость автомобильных деталей? Думаю, нет, у вас и автомобиля-то еще не изобрели.

— Почему «за блондинку»?

— Что такое автомобиль?

Женя невольно хихикнула: вот уж два мента, снова спросили одновременно.

— Насчет блондинки, это у нас так говорят иногда, в основном про глупых наивных девочек. А автомобиль, упрощенно говоря, карета, которая едет без лошади.

— Магия?

— Механика. И двигатель внутреннего сгорания. Чертеж двигателя я вам тоже не нарисую, хотя упрощенный принцип знаю, школьную программу еще не совсем забыла.

— В ваших школах изучают двигатели?

— Что у нас только не изучают. Человек вроде как должен иметь представление о мире, в котором он живет, верно? Я имею в виду, нормальное представление. С географией, историей, литературой и базовыми знаниями по основным наукам. В этом плане я много чего рассказать могу, хотя сомневаюсь, будет ли вам интересно.

— Зря сомневаетесь.

— Разумеется, нам интересно.

Теперь Женя рассмеялась в голос. Граф подлил еще вина, сказал:

— Кажется, на не существующих в нашем мире понятиях заклинание сбоит. Из того, что вы сказали, я не понял добрую половину. Расскажите попонятней. И, к слову, зря вы думаете, что ваша жизнь менее интересна, чем ваши медицина, военные достижения и прочие науки. Вы здесь, вы моя гостья, и, разумеется, я хотел бы узнать вас лучше. Хотя, раз уж вы так хорошо понимаете, какие вопросы важны для безопасности, давайте и в самом деле начнем с армии. Мне, признаться, очень интересно, как ваши военные обходятся совсем без магии.

Женя пожала плечами:

— Уж наверное, ковровое бомбометание эффективнее каких-нибудь файерболов. Хотя, конечно, это зависит от того, что на самом деле можно сделать с магией. Я-то не знаю.

— С этого места подробнее, — граф хищно наклонился к Жене, а та вдруг подумала, что ведь интересоваться армией ее мира здесь могут не только в том смысле, что «как бы вслед за одинокой девчонкой не свалился на головы десантный полк», но и наоборот. И что делать? Она же не хочет, чтобы в родной мир свалился полк магического спецназа? Угадай тут, как будет лучше — рассказать как можно меньше, или, наоборот, постараться напугать военной мощью, чтоб и в мыслях не было лезть?

— Что за сомнения появились в ваших глазах, милая барышня? — тут же заметил ее колебания граф. — Поверьте, в вашем положении ничего нет лучше откровенности.

Женя хмыкнула, пожала плечами. Ладно, получит он откровенность. Полную порцию.

Вот только надо бы решить все же, с чего начать и как объяснить…

— Знаете, я очень боюсь войны, — Женя невольно поежилась, обхватила себя руками, завернувшись в шаль, будто летучая мышь в крылья. — В моем мире последняя большая война была при моем прадеде. Моя страна потеряла в ней двадцать миллионов человек, общие потери были, кажется, около шестидесяти пяти миллионов. Не делайте такие лица, ваше переводческое заклинание нормально работает. Шестьдесят пять миллионов человек, из них мирных жителей больше, чем солдат. Я не знаю, насколько, но сильно больше. В нашем мире «линия фронта» — очень относительное понятие. Знаете, если ракета может долететь на другой континент… Хотя, в той войне такого еще не было. Если сейчас запустится мировая война, миру кранты. Вы знаете, что такое ядерное оружие? Нет? Вот поверьте мне, лучше этого не знать.

Граф с ментом переглянулись, Женя потянулась к бутылке и налила себе полный бокал. Выпила залпом.

— В той войне его применили впервые. То есть, это была единственная война, в которой использовали ядерную бомбу. Две бомбы — два огромных города. По одной бомбе на город. В эпицентре взрыва просто испарилось все, дальше — людей в стены вплавляло. Кто выжил, потом еще много лет от лучевой болезни умирали. Знаете, может быть, потому с тех пор не было крупных войн, только всякие локальные конфликты. Потому что все понимают, что будет, если шарахнуть всеми накопленными ядерными боеголовками. Боятся.