Фактотум - Чарльз Буковски

— У меня непредвиденные обстоятельства, мистер Сильверстейн, и мне надо срочно с ними разобраться. Можете вычесть эти полтора часа из моей зарплаты…

Глава 58

Я добрался до дома, закрылся в комнате и снял старые портки. Раскатал штанины моих новых волшебных брюк, надел чистую рубашку, почистил ботинки и вышел на улицу. Новые брюки были коричневыми, очень насыщенного оттенка, с вертикальными «рубчиками» на ткани.

Ткань буквально искрилась. Я встал на углу, закурил сигарету. Ко мне подрулило такси. Таксист высунулся в окно:

— Такси надо, сэр?

— Нет, спасибо.

Я бросил спичку в водосточный желоб и перешел на ту сторону улицы.

За двадцать минут неспешной прогулки до винного магазина ко мне точно так же подъехало три или даже четыре такси. Я взял бутылку портвейна и вернулся домой. Разделся, повесил штаны и рубашку в шкаф, забрался в кровать и, попивая портвейн, написал коротенький рассказ о бедном клерке, который работает в магазине при швейной фабрике в Майами. На пляже, во время обеденного перерыва, наш бедный клерк познакомился с богатой девчонкой из высшего общества. Он был достоин ее денег, а она делала все, чтобы доказать, что достойна его любви…

Когда я пришел на работу на следующий день, мистер Сильверстейн стоял у прилавка, ближайшего к двери. Он молча протянул мне чек. Я подошел, забрал чек. И сразу же вышел обратно на улицу.

Глава 59

В Лос-Анджелес я приехал на автобусе. Дорога заняла четыре дня и пять ночей. Все это время я, как обычно, не спал и не срал. В дороге случилось одно приключение. Не сказать, чтобы очень волнующее, но все же. Где-то в Луизиане в автобус села высокая блондинка с пышными формами. В ту же ночь она обслужила всех желающих за два доллара с носа. Все мужчины в автобусе (и одна женщина) не преминули воспользоваться ее щедростью. Все, кроме меня и водилы. Мероприятие происходило на заднем сиденье. Ее звали Вера. Она красила губы малиновой помадой и громко смеялась. Во время коротенькой остановки на кофе и сандвичи Вера подошла, встала у меня за спиной и спросила:

— А в чем дело? Я для тебя недостаточно хороша?

Я ничего не ответил.

— Педик, — с отвращением пробормотала она и подсела к одному из парней традиционной ориентации…

В Лос-Анджелесе я обошел все питейные заведения в нашем старом районе. Хотел найти Джан. Но ее нигде не было. Наконец я забрел в бар под названием «Розовый мул», и Уитни Джексон, тамошний бармен, подсказал мне, где искать Джан. Она устроилась горничной в отель «Дарем» на углу Беверли и Вермонт-стрит. Я направился прямо туда. Я как раз искал офис администратора, и тут в коридор вышла она. Она очень похорошела — как будто ей стало гораздо лучше, когда в ее жизни не стало меня. А потом Джан увидела меня. Ее глаза сразу сделались очень большими и очень синими. Она просто стояла и смотрела на меня. Просто смотрела. А потом она все-таки произнесла мое имя:

— Хэнк! — и рванулась ко мне, и мы с ней обнялись.

Она целовала меня бешено, исступленно, и я тоже пытался ее целовать.

— Господи, — выдохнула она. — А я думала, что уже никогда тебя не увижу!

— Я вернулся.

— Навсегда?

— Лос-Анджелес — мой город.

— Чуть-чуть отойди, — попросила она. — Я хочу на тебя посмотреть.

Я улыбнулся и сделал один шаг назад.

— Ты похудел.

— А ты очень похорошела. У тебя кто-то есть?

— Никого у меня нет.

— Совсем-совсем никого?

— Никого. Ты же знаешь, я не выношу людей.

— Я рад, что теперь у тебя есть работа.

— Пойдем ко мне, — сказала она.

Она привела меня к себе в комнату. Она жила тут же, в отеле. Комната была маленькая, но уютная. Окно выходило на улицу: светофоры, машины, мальчик с пачкой газет на углу. Мне очень понравилось это место. Джан упала на кровать.

— Иди ко мне, — сказала она.

— Мне как-то неловко.

— Я люблю тебя, идиот. Мы с тобой трахались тысячу раз. Ну, пусть не тысячу. Восемьсот. Так что не парься.

Я снял ботинки и лег на кровать. Джан подняла ногу.

— Тебе все еще нравятся мои ноги?

— Черт, не то слово. Джан, ты еше будешь сегодня работать?

— Я почти все закончила. Остался только номер мистера Кларка. А мистеру Кларку плевать, убрано у него или нет. Он всегда оставляет мне чаевые.

— Вот как?

— Я не делаю ничего такого. Он просто оставляет мне чаевые.

— Джан…

— Да?

— Понимаешь, какое дело. Я потратил последние деньги на билет на автобус. И мне надо где-то остановиться, пока я не найду работу.

— Можешь жить у меня. Вообше-то так не положено, но я тебя спрячу.

— Правда?

— Конечно.

— Я люблю тебя, крошка.

— Сукин сын, — отозвалась она.

А потом мы занялись самым интересным. Это было хорошо. Очень-очень хорошо.

Когда все закончилось, Джан встала с постели и открыла бутылку вина. Я открыл последнюю пачку сигарет. Мы валялись в постели, пили вино и курили.

— Ты весь здесь, на все сто процентов, — сказала Джан.

— В каком смысле?

— В том смысле, что я еше не встречала таких мужчин. Таких, как ты.

— Правда?

— Все остальные мужчины… они с тобой только на десять процентов или на двадцать пять, а ты присутствуюешь полностью и целиком, весь без остатка. И это совсем не похоже на то, как бывает с другими.

— Я в этом не разбираюсь.

— Ты ловец. Ловец женщин. Ты знаешь, чем их зацепить.

Мне было приятно такое услышать. Мы докурили и опять занялись любовью. Потом Джан отправила меня в магазин за вином. Я сходил и вернулся. Ничего другого мне не оставалось.

Глава 60

Я устроился на работу буквально на следующий день. В компанию по производству креплений для флуоресцентных осветительных приборов. Производственный цех располагался в складском ангаре на северном конце Аламеда-стрит. Я работал в отделе формирования заказов. Это было несложно: я брал из проволочной корзины бланки заказов, заполнял их, укладывал крепежное оборудование в картонные коробки, прилеплял к каждой коробке ярлык, ставил номер и складировал коробки на погрузочную платформу. Я взвешивал готовые коробки, выписывал квитанции и обзванивал компании по грузовым автоперевозкам, чтобы они присылали машину забрать заказ.

В первый день на работе, уже ближе к концу смены, у меня за спиной раздался оглушительный грохот. Где-то рядом со сборочным конвейером. Старые деревянные стеллажи, на которых лежали готовые детали, сорвались со стены и обрушились на цементный пол. Повсюду валялись куски погнутого металла и осколки стекла. Ребята, которые работали на конвейере, отбежали к дальней стене. Стеллажи обрушились не все сразу. Они падали секциями, друг за другом. Грохот стоял просто убийственный. А потом стало тихо. Наш самый главный начальник, Мэнни Фельдман, выскочил из своего кабинета.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Ему никто не ответил.

— Значит, так. Вырубайте конвейер. Быстро берем молотки и гвозди и прикрепляем, нах, полки на место. Все вместе и дружно.

Мистер Фельдман вернулся к себе в кабинет. Мне ничего не оставалось, как взять молоток и идти помогать остальным. Плотники из нас были вообще никакие. На починку стеллажей у нас ушел весь остаток рабочего дня и еще половина утра на следующий день. Когда мы кончили, мистер Фельдман вышел из кабинета.

— Ну что, закончили? Хорошо. А теперь послушайте меня. Девятьсот тридцать девятые кладем на верхнюю полку. Восемьсот двадцатые — на вторую сверху. А стекло и решетки — на нижние полки. Понятно? Я спросил:

всем все ясно?

Ему никто не ответил. Девятьсот тридцать девятые — это такие тяжеленные дуры, самые тяжелые из креплений, а он хотел, чтобы мы их клали на верхнюю полку. Но он — хозяин, а мы — дураки. И мы сделали как он сказал. Сложили самые тяжелые детали на верхних полках, а самые легкие — на нижних. После чего все вернулись к работе. Стеллажи продержались весь день и всю ночь. А утром на следующий день они начали проседать. С подозрительным треском. Парни, работавшие на конвейере, начали потихонечку отодвигаться. Даже не пряча усмешек. Минут за десять до утреннего перерыва на кофе вся конструкция обрушилась снова. Мистер Фельдман выскочил из своего кабинета.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Глава 61

Фельдман пытался одновременно и обанкротиться, и срубить деньги со страховой компании. На следующий день в цех пришел представитель Банка Америки, солидный дяденька благородной наружности. Он сказал, чтобы мы больше не сооружали никаких стеллажей.

— Просто кладите все эти хреновины на пол, — именно так он и выразился. Его звали Дженнингз. Кертис Дженнингз. Фельдман задолжал Банку Америки кучу денег, и банку хотелось получить свои деньги обратно, до того, как все предприятие вылетит в трубу. Дженнингз взял на себя руководство компанией. Он ходил по цехам — наблюдал. Он просмотрел всю бухгалтерскую отчетность. Проверил замки на дверях и окнах. Убедился в надежности ограждения вокруг стоянки. Он подошел ко мне и сказал: