Молния. История о Мэри Эннинг - Антея Симмонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот уже много месяцев он не произносил таких длинных речей. В его голосе угадывались былая решимость и задор.
— Я тебе помогу! — пообещала я. — Весна вот-вот настанет. В Лайм-Риджис уже съезжаются богатеи. Я могу продавать наши диковинки, пока ты мастеришь мебель. Твои клиенты ждут не дождутся, так что, если вернешься в мастерскую, непременно сможешь подзаработать!
Отец взъерошил мне волосы. Я почувствовала, что по-прежнему его люблю.
— Так тому и быть, Мэри. Так тому и быть.
И так оно и стало. Отец вернулся в мастерскую и, несмотря на огромную слабость, медлительность и приступы сильного кашля, от которого не было спасения, начал понемногу зарабатывать. Этого хватало, чтобы прокормиться.
После того как матушка поняла, что у нее скоро будет ребенок, она вновь начала улыбаться. А вот меня это обстоятельство совсем не обрадовало, но я ничего не могла поделать. Я уже рассказывала, какие чувства во мне пробуждают подобные темы. И все же это означало, что наша жизнь вернулась в привычное русло и стала почти такой же, как до катастрофы.
Но в этой череде привычных дней выдался один необычайный. Прошел уже почти год с нашего знакомства с Генри. И больше полугода с того дня, как он покинул Лайм-Риджис.
Я начала помогать миссис Сток, супруге сквайра Стока. Когда отец заболел, она отнеслась к нашей семье с большой добротой и взялась подыскать нам оплачиваемую работенку. Мне очень повезло, что она доверила мне закупать в городских лавочках и на рынке то, что ей было нужно, а ей очень пригодилось мое умение торговаться. Пускай миссис Сток и платила мне пенсы, а порой и шиллинги, благодаря огромным скидкам, которых я добивалась у продавцов, она с успехом экономила приличные суммы, а то и вовсе ничего не тратила. Ее супруг владел большим участком земли неподалеку от города, а отец, как я уже упоминала, когда-то мастерил для них мебель. Миссис Сток не отличалась высоким ростом и была из тех беспокойных, порывистых женщин, которые вечно куда-то спешат и так тараторят, что за их речью не угонишься. Многие ее слова я пропускала мимо ушей — они накатывали на меня волной, как прибой на берег, и утекали вспять. Но все ее наставления и просьбы я, само собой, выслушивала очень внимательно. Так вот, в тот особенный день она показалась мне еще взволнованнее, чем обычно: она встретила меня ослепительной улыбкой, ущипнула за щеку и велела подняться по Сильвер-стрит и зайти к миссис де ла Беш.
Сердце так и замерло у меня в груди. Я уставилась на миссис Сток, распахнув рот, словно скумбрия, выброшенная волной на берег.
— А что дальше, мэм? — наконец выдавила я из себя. — Забрать для вас какую-то вещицу?
Миссис Сток, очень довольная собой, вновь ущипнула меня за щеку.
— Нет же, детка. Для меня ничего забирать не нужно. А вот тебя ждет небольшой сюрприз. Вот увидишь, он сказочно тебя обрадует! Я в этом уверена. После всех тех бед, что на тебя свалились, ты заслуживаешь радости. Ну же, беги! Чем скорее доберешься до места, тем быстрее получишь сво… Ах, что же это я! Молчу! А не то испорчу твой сюрприз, голубушка.
Она вновь потрепала меня по щеке, подмигнула и удалилась.
Хм. Наверное, мне наконец пришло письмо от Генри. Что еще меня может ждать? Славно, что он позаботился о том, чтобы мне не пришлось платить за доставку. Славно и вместе с тем разумно — если бы письмо пришло на Кокмойл-сквер, мне пришлось бы от него отказаться, а это было бы очень обидно!
Я поспешила в гору, на Сильвер-стрит, к дому, полному сладких булочек. Конечно, я не рассчитывала, что сегодня меня ими угостят. Я приоткрыла высокую калитку из кованого железа и прошла по подъездной дороге к парадному входу. На мгновение я задумалась: а не лучше ли обойти дом и постучаться с черного хода, как обыкновенно делают торговцы и посыльные? Но передумала: все же торговцем я не была, во всяком случае официально, а с Генри мы заходили в дом именно через парадную дверь.
Я позвонила в колокольчик, висящий над дверью, и стала ждать. Мне страшно хотелось поскорее получить письмо.
Но ответа не было. Я взялась за ручку и как можно громче постучала. И вновь тишина. Неужели миссис Сток подшутила? Я прижалась к двери ухом и чуть было не рухнула в прихожую, когда мне открыла женщина примерно одних лет с матушкой, в черном шелковом платье. Я торопливо выпрямилась и смерила ее взглядом.
— Как-то вы слишком нарядно одеты для служанки, — заметила я. — Знаю, ваши хозяева выступают против рабства — наверное, потому они так хорошо с вами обращаются. Впрочем, кухарка у них есть, а значит, они ничего не имеют против прислуги. Так что же это, выходит, все их разговоры о вреде рабства — полная чушь?
Женщина попыталась скрыть улыбку, показавшуюся мне довольно дерзкой. В конце концов, это я здесь гость, а не она!
— Я пришла к миссис де ла Беш по просьбе миссис Сток. Будьте так любезны, сообщите, что я здесь, — заявила я.
Примерно так ведет себя богатый люд, когда снисходит до того, чтобы лично заглянуть к отцу в мастерскую. Я вытянулась во весь рост, мысленно жалея о том, что край платья тоже приподнялся, обнажив коленки, — но с этим уже ничего нельзя было поделать.
— Да вы сами ей об этом сообщили. Она перед вами! — воскликнула женщина, давясь от смеха. — Вы, наверное, та самая мисс Эннинг, о которой Генри мне все ужи прожужжал? Добро пожаловать, Мэри. Можно я буду обращаться к вам на «ты»?
Я была очень недовольна, что с самого порога меня ввели в заблуждение.
— Зачем же вы притворяетесь другим человеком? Что ж вы мне сразу не представились? И почему сами встречаете посетителей? Это никуда не годится!
Тут дама не сдержалась и расхохоталась.
— О, детка. Генри рассказывал мне, какая ты упрямая и что тебе палец в рот не клади! Как точно сказано! У нас нет прислуги, Мэри, только кухарка — да и она скорее старый друг семьи, чем обслуга, так что разговоры о вреде рабства для нас, как видишь, никакая не чушь. Пойдем, у меня для тебя письмо.
Она повернулась и скользнула в просторную залу, уставленную уютными креслами. Посреди комнаты стоял рояль, а рядом с ним — деревянная скамеечка.
— Присаживайся, Мэри. Чаю хочешь?
— С удовольствием! И сладкую булочку, пожалуйста. — Эта просьба слетела с губ, не успела я опомниться.
Дама вновь рассмеялась. Я не удержалась и спросила:
— А вы еще горюете по мужу? У меня вот несколько месяцев назад едва не умер отец. Сейчас ему лучше, он почти оправился, но если бы он погиб, я бы уже не горевала. Вы столько смеетесь, значит, вам теперь не так грустно, да? А еще скажите, неужели акулы и впрямь съедали моряков, когда те тонули? А море в самом деле было красным от крови? Генри во всех подробностях рассказал мне о кораблекрушении, но мне показалось, что он немного привирает. Он вообще любит повыделываться, особенно рядом с Джозефом, но иногда…
Я вовремя остановила себя, почувствовав, что внутри бурлит поток слов и вопросов, который того и гляди выплеснется наружу.
На миг лицо моей собеседницы стало печальным, а потом она сложила руки на коленях и склонилась ко мне.
— Вот что, Мэри. Раз уж мы с тобой говорим по душам, то слушай — скажу как есть. Я все еще горюю по мужу, но куда больнее мне от того, что Генри нет рядом. Хоть он и в последнее время постоянно пропадал с тобой на берегу. Я открою тебе еще одну тайну — как женщина женщине. Это самое удобное и роскошное мое платье. Обожаю черный цвет, и он мне очень идет,
