Моя летняя интрижка (СИ) - Дана Айсали

Она встречает меня на кухне, как только аромат кофе врывается в спальню. Энни сейчас внутри, лежит на полу у моих ног, пока я достаю все ингредиенты для блинчиков.

— Бекон или сосиски? — спрашиваю я Милли.

— Бекон.

Она переоделась из пижамы в одну из моих футболок. В последнее время предпочитает быть в моих футболках, которые ей слишком велики. И не буду врать, это раздувает мое эго. Мне нравится видеть ее в своей одежде.

— Спасибо за добрый утренний оргазм, — говорит она, прежде чем запрыгнуть на стойку рядом с тем местом, где я собираюсь готовить. Она делает глоток своего кофе и улыбается мне.

— Не за что, — я целую ее в нос и принимаюсь за работу.

— Итак, насчет прошлой ночи, — начинает Милли, кажется, немного не решаясь говорить об этом. Я, честно говоря, тоже. Не хочу говорить прямо сейчас. Утро началось так хорошо. Я не готов говорить о том дерьме, о котором она хотела поговорить прошлой ночью.

— А что такое? — спрашиваю я ее, выкладывая бекон на сковороду.

— Насколько я была плоха? — спрашивает она. Когда я поднимаю на нее взгляд, она избегает зрительного контакта, и все ее лицо свекольно-красное.

Я вопросительно смотрю на нее, потому что не знаю, к чему она клонит с этим вопросом, и не хочу напоминать ей о чем-то, чего она, возможно, не помнит.

— Я, э-э… ну, на самом деле я мало что помню. Я выпила много текилы. — Милли смеется, а затем морщится, потирая лоб.

Делаю пару шагов к ней и устраиваюсь между ее бедер, забираю ее стакан и ставлю рядом с ней. Беру ее лицо в свои ладони и целую. Она наклоняется ко мне, и поцелуй становится глубже.

— На самом деле, ты была очаровательна, — говорю я ей после того, как прерываю поцелуй. — Хотя, — продолжаю, возвращаясь к тому месту, где вся еда. — Ты заставила меня краснеть, когда я зашел за тобой в бар.

— Почему? — Она выглядит искренне смущенной, продолжая потягивать огромную чашку кофе.

— Ты танцевала с другими мужчинами. — Мой голос звучит немного грубее, чем я намеревался.

— Ой.

— Я был готов драться с каждым в том баре, кто смотрел на тебя. Особенно бармен, который так любезно сказал, что отвезет тебя домой. — Бросаю на нее взгляд, и у нее хватает порядочности выглядеть смущенной, что успокаивает мои раны.

— Я… я просто рассказала все Тиффани, а потом один напиток привел к другому, и внезапно мы оказались в баре, и, честно говоря, это все, что я помню. Пока не проснулась с тобой между бедер.

— Довольно отличный способ проснуться, не так ли? — Я подмигиваю ей, и она смеется.

— Все было в порядке, Милли. Для чего нужны друзья с привилегиями, если не для того, чтобы забирать твою пьяную задницу посреди ночи.

Ее плечи расслабляются.

Я тоже расслабился. Нам не обязательно говорить о прошлом… пока.

— И… моя одежда? Ты переодел меня?

— И помыл.

— Боже, это неловко, — говорит она, закатывая глаза. — Больше не пью в течение долгого, долгого времени. У меня такое чувство, что голова сейчас взорвется.

— Ну, прошлой ночью ты сказала, что хочешь валяться весь день и заказать еду. Все еще хочешь? Переждем твое похмелье и дадим тебе отдохнуть весь день.

— Это, честно говоря, звучит потрясающе.

Она вздыхает.

Я наклоняюсь и целую ее волосы. Если бы у комфорта был запах, это была бы вся Милли.

— Иди немного пообнимайся с Энни на диване. Я принесу завтрак, когда он будет готов.

Она соскальзывает со стойки и обнимает меня сзади, ее голова на минуту ложится мне на спину. Это тихий момент, который мы разделяем вместе. Я провожу руками по ее предплечьям. Думаю, мы оба сейчас пытаемся многое сказать — вещи, которые ни один из нас не знает, как произнести вслух.

— Спасибо, Ноа.

Она отпускает меня, и я чувствую отсутствие ее тела, как недостающую конечность.

Вздыхаю и вытягиваю шею, когда она сидит на диване с Энни, они обе укрыты одним из старых одеял ее бабушки. Я наблюдаю за ними мгновение, пока Милли переключает каналы, пытаясь найти что-нибудь хорошее для просмотра.

Вот что значит быть счастливым? Быть с кем-то рядом? Потому что, черт возьми, это приятно.

Но глубоко в моем животе все еще сидит семя беспокойства, потому что я не могу этого допустить, по крайней мере, до тех пор, пока мы должным образом не избавимся от того, что произошло между нами столько лет назад. Здесь мне нужно сделать выбор.

Я могу выложить все на кон, обсудив наше прошлое, должным образом извинившись и дав ей точно понять, чего я стою. Я могу попытаться все исправить. Наконец-то я могу попытаться заполучить то, что ускользало от меня все эти годы.

Или могу вернуться к тому, как все было. Уехать на Западное побережье и жить своей одинокой жизнью, не обращая внимания на то, как дерьмово я обращался с ней тогда, и пытаясь игнорировать то, как дерьмово я все еще чувствую себя из-за этого каждый божий день.

Милли наклоняется вперед и целует Энни в макушку, потирая за уши.

— Милая малышка, — воркует она.

Я улыбаюсь и поворачиваюсь, чтобы вернуться к готовке. Я должен взять себя в руки и понять, что здесь делаю. Свадьба через месяц, и у меня должен быть план для Тедди. Потому что, если я хочу, чтобы у нас с Милли все получилось, Тедди тоже должен быть согласен с этим.

И кажется, что я правда хочу попытаться все исправить.

Я надеюсь, что она тоже.

ГЛАВА 17

Милли

— Приятно познакомиться! — говорю я другу Ноа, Роману, когда мы пожимаем руки.

Он высокий — очень высокий — с одним из самых добрых лиц, которые, мне кажется, я когда-либо видела. Его кожа темно-коричневого цвета, и он покрыт черными и серыми татуировками. Роман улыбается мне сверху вниз и тянет меня за руку, чтобы обнять, поднимая в воздух.

— Ноа так много рассказывал мне о тебе! — говорит он, крепко обнимая меня.

— Надеюсь, только хорошее? — спрашиваю я его, как только он ставит меня обратно.

— Восторженные отзывы, правда. — Роман подмигивает мне, а затем они с Ноа заключают друг друга в странные мальчишеские объятия, хлопают друг друга по спине с такой силой, что у меня от подобного разорвалось бы легкое.

— Скучал по тебе, приятель, — говорит ему Ноа, когда они отрываются друг от друга.

— И я, братан. Но рад быть