Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник) - Дэвид Дэвис

Вскоре впереди замаячили знакомые очертания Черного Столба. Вокруг было пустынно и тихо. Потревоженный нашим приближением, из папоротника вспорхнул и взмыл ввысь кроншнеп, быстро превратившийся в едва различимую точку в зеленовато-сером небе.

За милю до Черного Столба нам пришлось сойти с линейки и проделать остаток пути пешком. Привязав лошадей к чахлому деревцу, Холмс вынул из задней части экипажа саквояж Ван Хельсинга.

– Этот путь подойдет нам лучше всего. – Он указал на ведущую к Столбу еле заметную тропинку в папоротнике.

Холмс шел впереди, с легкостью меряя каменистый склон большими, уверенными шагами. На полпути к вершине он остановился, дожидаясь меня. Несколько мгновений мы стояли рядом, оглядываясь по сторонам. Холмс молча указал на запад, и я увидел поодаль поместье Баскервилей – угодья, хозяйственные постройки и сам замок, который почти сливался с крапчато-серым простором пустоши. Замковые окна, подобно темным пустым глазницам, мрачно смотрели прямо на нас.

На востоке расстилалась обманчиво похожая на зеленый луг гладь Гримпенской трясины. Один неверный шаг по этому огромному болоту означал для человека или зверя верную смерть. Однажды я видел, как пони, забредший туда, барахтался в тщетной попытке удержать голову над зловонной тиной, его ужасные вопли разносились над пустошью. Медленно и неотвратимо трясина сомкнулась над головой несчастного животного. При воспоминании об этом я содрогнулся.

Мы продолжили подъем. Постепенно собирался густой серый туман, остроконечные выступы скальных пород поднимались из него, подобные злобным горгулиям.

Добравшись до вершины, мы устремились вниз, в чашеобразную впадину, где располагались остатки древних каменных построек. В одной из этих хижин совсем недавно и жил Холмс, выслеживая преступника по делу Баскервилей.

Встав на колени, Холмс зачерпнул пригоршню земли, исследовал ее с помощью лупы и, чрезвычайно довольный собой, подбросил землю в воздух.

– В точности такого же состава, что и принесенная нашим гостем! – констатировал он.

– Вы думаете, он сейчас здесь, где-то поблизости?

– Дракула был здесь – я убежден в этом, – сказал Холмс. – Находится ли он здесь по-прежнему – это нам предстоит выяснить.

С этими словами он стал пробираться между гранитных валунов, во множестве покрывающих дно впадины, к единственной каменной постройке с сохранившейся крышей, способной защитить от непогоды. Я догнал Холмса у проема, служащего входом.

– Идеальное убежище, – пробормотал он, осматривая землю у входа. – Похоже, недавно кто-то приходил сюда и снова ушел. – Взгляд его упал на маленький круглый предмет, темно поблескивавший на земле. Холмс поднял его и без всяких комментариев положил себе в карман.

Мы осторожно вошли в хижину.

Она была пуста.

Мой друг открыл саквояж Ван Хельсинга, достал оттуда свечку и зажег ее. Мерцающий желтый свет осветил темные углы, отчего влажные участки грубых камней заблестели, как иней. Поставив свечку на выступающий камень, Холмс принялся осматривать внутреннюю часть строения. Опустившись на колени в дальнем углу, он издал громкий удивленный возглас:

– Смотрите, Уотсон. Здесь совсем недавно рыли землю!

– В каком смысле?

– Сравните пол здесь и в других частях хижины. Там земля твердая и утрамбованная, а здесь верхний слой рыхлый и мягкий, словно копали лопатой.

Схватив свечу, он поднес ее ближе к земле.

– Участок около семи футов на четыре – как раз размером с большой гроб.

Смысл сказанного наполнил меня ледяным ужасом.

– Нужно было захватить с собой лопату, – продолжал Холмс как ни в чем не бывало, – но возвращаться за ней некогда. Давайте, Уотсон, придется рыть руками.

С этими словами он сел на корточки и принялся откидывать рыхлую почву в сторону. Некоторое время я, оторопев, просто стоял и смотрел на своего друга, затем стал помогать ему. Должно быть, из всех диких и ужасных ситуаций, в которых я оказывался, сопровождая Холмса в расследованиях, эта была самой странной. В угасающем пламени свечи мы оба стояли на коленях и рыли землю руками.

– Рад, что нас сейчас не видит Лестрейд, – возможно спокойнее заметил я. – Он наверняка упрятал бы нас за решетку какой-нибудь психиатрической лечебницы.

Холмс криво усмехнулся.

Скоро наши усилия были вознаграждены. На глубине восьми-девяти дюймов Холмс наткнулся на что-то твердое.

– Это гроб! – воскликнул он, поднеся свечу ближе. – Надо очистить крышку.

Осознав, насколько близки мы к завершению наших поисков, я содрогнулся: в этом самом ящике может сейчас покоиться граф Дракула!

Пока мы работали, ветер снаружи усиливался, по временам свирепыми порывами врываясь в хижину. Пламя свечи мерцало, заставляя наши огромные тени бешено метаться по темным гранитным стенам. Вой ветра и неверное освещение в сочетании с нашим занятием усиливали ощущение разрыва с реальностью. Видимо, я стал впадать в какое-то оцепенение – внезапно Холмс сильно встряхнул меня за плечо. Этого оказалось достаточно, чтобы я принялся копать с усиленным рвением.

Через десять минут мы полностью освободили от земли крышку гроба. Нервы мои были натянуты, я вдруг понял, как сильно напуган. Лицо Холмса было встревоженным, но выставленный вперед подбородок говорил о твердой решимости.

– Готовы, Уотсон? – спокойно спросил он.

Я кивнул.

Достав из саквояжа молоток и деревянный кол, Холмс положил их рядом с собой.

– Попробуем поднять крышку, – тихо сказал он.

Она оказалась незаколоченной, и мы без всякого труда откинули ее в сторону.

Я слышал громкие удары собственного сердца.

Гроб был пуст.

Должен сознаться, увидев это, я почувствовал огромное облегчение. А вот Холмс разочарованно охнул.

– Но что это значит? – спросил я.

– Это значит, что я сильно недооценил хитрость графа, – сердито ответил Холмс.

– Так его здесь и не было?

– О нет, он здесь был.

Холмс поднял свечку над пустым гробом. Дно его устилал тонкий слой светлой сухой почвы.

– Земля с родины, – пояснил мой друг. – Необходимое условие для убежища вампира.

– Но, если это гроб Дракулы, где же он сам? Он не мог восстать – сейчас еще день.

– Знать бы, где он сейчас… – досадливо начал Холмс, но, быстро взяв себя в руки, продолжил совершенно спокойно: – Понимаете, Уотсон, как только гроб вампира обнаружен и разорен, он обречен, ибо ему надлежит лежать в родной земле от крика петуха и до заката. Похоже, Дракула обеспечил себе несколько подобных укрытий – если одно будет найдено, он сможет воспользоваться другим.

– Вы хотите сказать, у Дракулы поблизости есть несколько мест упокоения?

– Точно. Нечто вроде дьявольской формы страхования. Нам не повезло, и мы раскрыли то из них, которое сейчас пустует. Помните, Ван Хельсинг рассказывал нам, что Дракула организовывал отправку в Англию нескольких ящиков?

Я слушал слова друга с нарастающим унынием. Если, как предполагал Холмс, у Дракулы было несколько гробов, в которых он мог покоиться в дневное время, то обнаружение и уничтожение этого изверга становилось почти невыполнимой задачей.

Мои мрачные мысли, по всей видимости, были написаны у меня на лице, поскольку Холмс сказал:

– Не унывайте, старина. Пока Кэтрин Хантер жива, граф Дракула не уйдет из этой местности. Он собирается сделать ее своей невестой и не отступит, не завоевав ее окончательно. Пока девушка под нашей опекой, козырной туз в этой игре наш. То, что ему нужно, находится у нас, и, следовательно, в конце концов он должен прийти к нам. Я надеялся уничтожить это существо в момент наибольшей его уязвимости, но теперь уверен, что конфронтация неизбежна.

Я содрогнулся.

– Мы должны подготовиться к этой встрече как физически, так и духовно. Это будет самое опасное предприятие в нашей жизни.

– И каков будет наш следующий шаг?

– Нам следует незамедлительно вернуться к нашей подопечной. Впереди ночное дежурство. Я думаю, что сегодня ночью Дракула попытается окончательно завладеть девушкой. Мы должны быть там, чтобы остановить его. Но, перед тем как вернуться, я освящу это место упокоения.

Вынув из саквояжа серебряное распятие, Холмс опустил его в гроб. Поблескивая в тусклом пламени свечи, крест лег на трансильванскую землю.

– По крайней мере, одним убежищем для него стало меньше – он не сможет лечь сюда снова.

Когда мы выбрались из хижины, было около трех часов пополудни, но день уже начал уступать место надвигавшимся сумеркам. День постепенно угасал, и темнеющие очертания вересковых пустошей окрасились розоватым светом вечерней зари. Холмс снова вышагивал впереди. У самого Столба он задержался, чтобы дождаться меня. Его строгий профиль в дорожном кепи был обращен в сторону холмистой пустоши. Несколько мгновений Холмс стоял неподвижно, не говоря ни слова. Я чувствовал, что он готовится к тому, что, по его представлению, станет величайшим деянием в его карьере.