Звездный час любви - Кара Колтер

Воспоминания заставили Энжи вздрогнуть. Джефферсону пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать хлынувший гнев.

– Я позвонила в полицию, они сказали, что арестуют Уинстона, если смогут найти. Я никогда не испытывала такого ужаса, никогда не чувствовала себя такой беззащитной. Побросала в чемодан кое-что из вещей и села в машину. Позвонила нескольким друзьям и сказала, что уезжаю, объяснила, почему. Но я никому не сказала, куда еду. Потому что сама не знала, куда. Казалось, как бы далеко я ни уехала, этого будет мало. Я так испугалась, что перестала пользоваться телефоном и банковской картой, только звонила в полицию из телефона-автомата. Вы знаете, как трудно в наши дни найти телефон-автомат? Но они так и не поймали его. Мне стало казаться, что он дышит в спину. У меня кончились деньги и надежда. И тогда я вдруг увидела ваше объявление.

Энжи надолго замолчала.

– Вот поэтому, – она наконец нарушила молчание, – сейчас здесь, посреди озера на катере мне так легко и весело. И я знаю, здесь он меня не достанет.

Джефферсон понимал, что должен испытывать облегчение оттого, что ее радостное возбуждение не имеет отношения к нему. Он пытался убедить себя, что не чувствует разочарования по этому поводу, но ничего не мог с собой поделать. Его это расстраивало.

Он никогда не испытывал такой убийственной ярости, как теперь, думая о двух мужчинах, которые довели Энжи до такого состояния. Однако он не подавал виду, понимая, что с нее довольно эгоцентриков, не способных думать ни о ком, кроме себя и своих интересов.

– Вы можете остаться, – произнес он охрипшим голосом.

– Что?

– Вы можете остаться в Стоун-Хаусе. Столько, сколько понадобится.

– О, Джефферсон. – Ее глаза затуманились слезами. – Я не знаю, что сказать.

И, как в прошлый раз, когда не знала, что сказать, Энжи потянулась к нему. Джефферсон понимал, что будет дальше. И конечно, мог бы уклониться от этого.

– Вы знали, – прошептала она, – знали, что я никакая не домработница, а простая девушка, попавшая в беду.

Какого еще предостережения он ждал? Чего могла ждать девушка в беде? Конечно же своего рыцаря в сверкающих доспехах. Джефферсон понимал, что это не про него. Шторм на озере вдруг утих. Ветер перестал реветь, волны успокоились. Он понимал, что настало время остановиться, но не мог устоять перед этим мгновением, вобравшим в себя ярость грозы, сладкий вкус мороженого, доверчивость Энжи, желание защитить ее и внезапное осознание собственного одиночества. Все это вихрем пронеслось у него в голове, не позволяя отказаться от того, что она предлагала ему.

Свои губы.

Они тянулись к нему.

Джефферсон наклонился и взял их.

Их вкус был именно таким, как он ожидал. Шоколад и соленая карамель. И что-то еще. Нежное, женственное и доверчивое.

Вкус амброзии, пищи богов. И он, простой смертный, не мог противиться им. Целовал ее, гладил мокрые кудри, крепче прижимая к себе.

Вспомнилось, как другая женщина, тоже доверившись ему, думала, что с ним она в безопасности, и он ее защитит. А он не смог.

Джефферсону потребовалась вся его воля, чтобы оторваться от Энжи. Он встал, сознавая, что его движения стали неуверенными вовсе не из-за покачивающегося катера. Он принял ее под защиту своего дома, сказав, что она может оставаться, сколько ей нужно, и обязан сделать все, чтобы она не получила здесь еще более тяжелых душевных ран. А значит, он должен держать себя в руках, не уподобляясь тем двоим, которые успели подпортить ей жизнь; думать о том, как лучше для нее, а не о том, чего хочет он.

А ему хотелось пойти туда, куда манил этот поцелуй, поднимаясь вслед за ним на сияющие вершины и падая в бездонные пропасти, открывать для себя новые миры.

– Я не ваш рыцарь в сияющих доспехах. Я вообще не рыцарь. Ни для кого. Вы меня понимаете?

Энжи кивнула, но у нее сделалось такое лицо, будто она вот-вот заплачет. Оставив ее на корме, завернутой в покрывало, он поднял якорь и включил огни для ночной езды. Настало время возвращаться домой.

Вода успокоилась, на черном бархате неба бриллиантами вспыхнули звезды. Но никакой свет не мог проникнуть во тьму, царившую у него в душе.

Когда они добрались до своего причала, Джефферсон привязал катер, а Энжи спустилась в каюту и вытащила продукты, которые купила в Энслоу. За все это время они не произнесли ни слова. Она передала ему пакеты и в самом конце два недоеденных лотка с мороженым. Джефферсон предложил ей руку, чтобы она перешагнула с катера на причал, Энжи отказалась принять ее и выкарабкалась сама.

Нагрузившись пакетами, он поднимался к дому. Она шла вслед за ним. Он вошел в кухню и поставил пакеты на рабочий стол.

– Я ими займусь, – с трудом выдавила она.

– Думаю, вам надо еще раз позвонить в полицию. Возможно, вашего преследователя уже задержали.

– Я обязательно позвоню, – отозвалась она тем же слегка сдавленным голосом и вдруг наморщила лоб. – Как вы считаете, это безопасно, звонить с вашего телефона?

Джефферсон даже не представлял, что можно бояться до такой степени. На мгновение его отстраненность и самообладание чуть не дали трещину. Захотелось обнять ее, успокоить, разгладить поцелуями морщинки на ее лбу. Однако он постарался, чтобы голос звучал совершенно бесстрастно.

– Я не сомневаюсь, что ваш преследователь умен, как многие маньяки, но едва ли ему под силу прослушивать телефоны полиции.

– Да, конечно, вы правы. Я позвоню завтра утром. Если они его поймали, я могу уехать когда угодно.

Джефферсон едва ее знает! Откуда же это болезненное чувство пустоты от одной мысли, что она уедет?

– В любом случае, несмотря на ваше любезное предложение, я не останусь здесь после того, как истечет срок нашего договора, – заявила она. Иными словами, останется здесь ровно столько, сколько ему нужно. И, словно читая его мысли, Энжи добавила: – Я подготовлю дом к фотосессии, а потом уеду. Не могу допустить, чтобы это продолжалось бесконечно.

Ему снова захотелось обнять ее, чтобы она почувствовала, что ей не придется в одиночку иметь дело с этим. Но что она называла этим? Свою историю с преследователем или отношения с ним? Не означает ли это, что он хочет того, что хорошо для него? Заполнить пустоту внутри себя? Это совсем не то, что нужно ей. Хорошо, что она сама решила ограничить время своего пребывания, после того как он по глупости сказал, что она может оставаться здесь сколько угодно.

Навсегда.

Джефферсон с легкостью мог представить жизнь с такой женщиной, как Энжи. Ночные прогулки на катере и летние грозы. Костры на берегу. И совместное обустройство детской комнаты. Но все это опять имело отношение к тому, что нужно ему, к тому, о чем он так долго мечтал. И чего не заслужил. Ему уже был дан шанс. Он уже давал клятву на всю жизнь. И не сдержал ее. Все погубил.