С тобой без тебя - Ольга Тихоплав-Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти вопросы заставляют меня снова и снова браться за книги. Я мучительно ищу ответы. Для меня это очень важно. Конечно, я рассуждаю как человек и не могу постичь космического замысла в целом. Моя человеческая природа не позволяет понять истинную реальность Духа. Мое сознание сейчас, когда оно в физическом теле, не равно божественному. Но у меня есть намерение найти истину.
Нас, людей, поместили в кромешную тьму, чтобы выяснить, сумеем ли мы узнать о существовании света. Я хочу узнать о существовании света, а если повезет, то и несколько больше.
«Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец…» – писал Н. Гумилев.
Я душу обрету иную,Все, что дразнило, уловя.Благословлю я золотуюДорогу к солнцу от червя.
Н. ГумилевВ книге «Письма из Дома» Крайон говорит о людях, чья задача была, идя на землю, «достичь энергии завершения». Эти люди знают на клеточном уровне о своей миссии, поэтому стремятся максимально успеть самореализоваться на земле. Они несут высокий уровень вибрации и являются работниками света, а иные и вовсе воинами света. Они могли бы получить долгую жизнь, но добровольно, по собственному замыслу выбирают вместо этого иной путь: прийти на землю и умереть, часто в группе, вместе с другими, чтобы сублимировать свои энергии в момент ПЕРЕХОДА. Мощная энергия трансформации в момент гибели сильных, полных энергии жизни людей закрывает энергию для территории, на которой они живут, и тогда Земля получает более высокие вибрации и может двигаться дальше.
Люди оплакивают их гибель, но в Мире Духов это событие празднуется, так как эти души, будучи людьми, выполнили свою главную задачу, помогли завершить очередной этап в эволюции планеты.
Любые трагические события, каким бы ужасными они ни казались, могут служить катализатором планетарных перемен, глобального повышения вибраций и обретения бесценных даров.
Важна общая картина, а не отдельное событие. Эти люди выполняют жертвоприношение.
«Нет большей любви, чем эта: когда мужчина приносит в жертву свое сердце ради блага мира».
Я помню, как ты мне говорил: «Очень важно, как человек жил, но не менее важно – как он умер». Видимо, есть огромный смысл в трагических смертях, когда уходят молодые и сильные люди, которым еще жить и жить, у которых каждая клеточка организма дышит, борется, живет в полную силу, а кровь, бегущая по венам и сосудам, несет жизненные соки и энергию молодого сильного тела. Если смерть есть изменение энергетического (агрегатного) состояния, то есть разница – молодой организм или старый осуществляет переход!
Очень важно и качество этой энергии, то есть, если по-простому, хороший или плохой человек ушел из жизни, а с точки зрения иных измерений – низкие или высокие вибрации высвобождаются при ПЕРЕХОДЕ, осуществляя энергетический сдвиг, который должен служить повышению вибраций планеты.
Для конкретного же человека смерть близких ему людей создает кризисный момент, который дается ему, чтобы подтолкнуть к жизненно важным решениям.
Иисусу было тридцать три года, когда он принял смерть. Молодой мужчина, полный жизненных сил, имеющий хорошее здоровье, ведущий здоровый образ жизни.
Жить бы да жить еще! Зачем понадобилось Богу отдавать на расправу своего сына?
Ведь по сути, история Христа – это история Его смерти. Двадцать часов апрельского дня 27 года по Рождеству Христову – в истории мира не было ничего главнее этих часов!
Христос умер, а потом воскрес. Но мало кто из людей понимает, при чем тут все мы. А если честно, то почти никто этого не понимает.
Мир был не очень хорош до того, как Христа распяли. Но не стал он лучше и после того, как Христос воскрес.
Голгофа ничего не изменила?
Ну и зачем тогда все это было надо?
Мученическая смерть Христа явилась катализатором просветления для миллионов людей, изменив их сознание, а коллективное измененное сознание большой группы людей способно повысить общий уровень сознания на планете, создав критическую массу человеческого сознания. Именно в этом состоял дар Христа людям, читаю я у Аркадия Петрова в его книге «Сотворение мира».
Эти же мысли сформулированы и в книгах Ли Кэрролла, написанных в соавторстве с бестелесной сущностью Крайоном.
Об этом пишет и всемирно известный духовный учитель Друнвало Мельхиседек, и отец ребефинга Леонард Орр при полной поддержке Бабаджи и других бессмертных йогов.
Да, век живи – век учись!
«Жизнь не ограничивается тем, что я вижу вокруг», – любит повторять Арнольд Шварценеггер. И он прав!
Твоя смерть – это тяжелый кармический урок для нас с сыном и, возможно, катализатор просветления.
Именно твоя гибель подвигла меня погрузиться в мир эзотерики, метафизики, духовной литературы и взяться за написание этой книги.
Ты ушел, уже выполнив свою миссию здесь, на земле, отработал свои уроки. Возможно, что в духовных измерениях тебя ждали более важные дела. Как знать…
А я? В чем моя миссия?
26 июля
Сегодня вечером уезжаем в Одессу. Еще дальше от тебя. Умом понимаю, что это глупость, но сердце болит и тянет к «отеческим гробам», поэтому весь день провела в тоске и слезах. Ходили с сыном по Пискаревскому кладбищу, много думали о тебе, грустили под шепот ветра и шелест листвы. На улице Софьи Ковалевской, во дворе возле школы, есть маленькая, аккуратненькая часовня, вся в цветах и воздушных кружевах. Такое ощущение складывается из-за того, что все деревянное тело часовни украшено искусной резьбой, выполненной как-то особенно, с любовью. От этого она кажется такой воздушной.
Поставив свечки умершим за упокой, а живущим за здравие, я купила себе золотое колечко на вдовий палец с защитной гравировкой внутри «Спаси и сохрани меня, Господи».
Проводить нас на поезд брат приехал пораньше, чтобы покатать по набережной Невы. Под песню «Синий-синий иней…» мы с Кириллом ехали по Дворцовой набережной в шикарной машине, в комфортных условиях, с видом на закат. Как далека эта картинка от нашей драмы!
Машина встала неподалеку от Дворцового моста, и мы вышли посмотреть закат.
Солнце – огромный желтый диск – отбрасывало золотую дорожку по тяжелым, темным водам Невы, волны, согретые солнечным светом, светились, искрились и как будто плавились, образуя сплав энергий этих двух стихий – Воды и Огня!
Я как зачарованная смотрела на солнечный диск, из которого изливалось расплавленное золото и стекало в черные воды Невы. Золотая дорожка от него шла как раз ко мне. Глядя на это природное чудо, мне сильно, почти осязаемо захотелось жить!
Ветер с реки принес прохладу, я съежилась, и брат, стремясь согреть, обнял меня за плечи. Я прижалась к его крепкой груди, так, обнявшись, мы стояли несколько минут, опираясь на гранит. Ощущение защиты и умиротворения принесло желанный покой измученной болью душе.
Пора было ехать на вокзал, и мы направились к машине. Но вот что странно: минут десять отделяло меня от меня той, до приезда, и меня этой, после приезда к солнцу.
За эти десять минут для меня слились воедино стихии Огня, Воды, Воздуха, Земли и тепло человеческого сердца и буквально наполнили своей энергией, повернув лицом к жизни. Господи! Спасибо тебе за Твой дар!
Разве можно постичь жизнь, не узнав смерть?!
Мне захотелось жить. Жить полной жизнью, в гармонии с собой и этими могучими стихиями!
Но как жаль, что тебя нет с нами!
А может быть, ты и был той золотой дорожкой, что протянулась ко мне от солнца, или дуновением ветра, или ты пришел ко мне через объятия брата? Как я хочу верить в это!
Вот поворот какойДелается рекой.Можешь отнять покой,Можешь махнуть рукой,Можешь отдать долги,Можешь любить других,Можешь совсем уйти —Только свети, свети![2]
Это куплет из твоей любимой песни «Ты у меня одна».
Ты очень любил напевать ее дома, особенно когда мыл посуду на кухне. Мог полчаса мыть одну тарелку и под шум льющейся воды, как под шум водопада, буквально отводил душу, давая голосу волю.
Ты пел ее и за день до своей гибели.
Сейчас, когда тебя не стало, я по-другому научилась слушать и понимать музыку. И вообще, я только сейчас начинаю что-то главное понимать и ценить в этой жизни. Это еще один твой дар мне.
Мы едем к морю в поезде, в вагоне люкс. Нас проводили, посадили в поезд и дали денег – езжайте, ребята, отдыхайте, залечивайте свои душевные раны. «Когда умерла мама, я долго не трогала ее вещи, – говорила мне Оля, жена брата, гладя мою руку при прощании, когда мы уже стояли на перроне. – Вещи мамы… Они пахли ее запахом после ее смерти еще долго. Хотелось зарыться в них и умереть от горя». Ее глаза наполнены слезами. Она смотрит на меня, и я чувствую ее сочувствие и понимание.
Еще утром мне тоже хотелось зарыться в свои воспоминания и отрывать по кусочку от сердца разбитое счастье, утраченную любовь, надежду на лучшее, погрузиться в темное, болезненное, мучительное ощущение утраты. Эта душевная боль совершенно истощала и приносила осознание невосполнимой потери.