Любовь для котейки в теле злодейки - Елена Смертная

нам туда. Итан подкрался к двери. Я заглянула в окно. Думаю, в таких заведениях должен стоять шум и гам, но сейчас там было подозрительно темно и тихо.

Итан постучал каким-то шифром. Сначала трижды, потом дважды и с перерывом снова трижды. Из-за двери послышался мужской хриплый бас:

— Кто?

— Не боись, Вилл, твои сегодняшние гости.

За дверью некто недовольно хмыкнул, затих и вскоре тяжелая дверь отворилась. В глаза ударил свет настоящего факела. Из дверного проёма выглянул темноволосы мужчина с густой бородой. Он оправдывал название его заведения. Настоящий медведь. Широченные плечи, огромные руки, суровое лицо. Он мельком изучил нас хмурым взглядом, осмотрелся по сторонам и произнес:

— Входите.

Мы послушно просочились в тёмную таверну. Большое помещение с кучей деревянных столов освещал лишь тот самый факел. Здесь пахло свежей древесиной, крепкой выпивкой и вкусной едой. Всё казалось столь же массивным, как и хозяин заведения. Кстати о нём, Вилл закрыл дверь, повернул несколько замков, и, когда я обернулась, вдруг низко-низко поклонился. Он был настолько выше и мощнее по фигуре, что я даже растерялась. Только потом вспомнила, что я же королева, что б меня!

— Госпожа Мабелла, вы не представляете, как я рад, что вы живы, – факел в руках огромного детины задрожал. – Когда я узнал об этом чуде, не смог сдержать слез.

Необычно было слышать о том, что столь мощный с виду мужчина и правда может плакать.

— Подними голову, – с приказной ноткой попросила я. – Хочу видеть твои глаза, когда мы разговариваем.

Он выпрямился и кивнул. Хмурое лицо и правда сковала смесь счастья и горечи. Он стиснул зубы, выдохнул и произнес вновь:

— Я никогда не смогу вымолить у вас прощения за моё бегство. Поверьте, если бы не ваша смерть, я бы не покинул клан Глор.

— Однако ты и не вернулся…

Мой укор ранил трактирщика. Он сжал кулак, стыдливо отводя взгляд в сторону. Его раскаяние казалось столь чистым и искренним, что трогало до глубины души…

— Давайте хоть присядем, – вмешался Итан. – Говорить на пороге – не лучшая идея.

— Конечно, прошу прощения, – Вилл прошёл вперед и скоро пригласил нас за самый лучший стол. – Я могу принести еды и выпивки, если пожелаете.

— Позже, – я сняла капюшон с головы. – Сядь и ответь, почему же ты не вернулся, если был так предан мне?

Оборотень прошёл к стене, зажег пару закрепленных там факелов и затушил свой. После он сел. Стул скрипнул под его медвежьей тушей.

— Мне нет прощения. Я искренне думал об этом, когда узнал, что вы очнулись. Однако мои жена и дочь так счастливы здесь, – он вновь стыдливо отвел взгляд.

— Они сейчас в таверне?

— Нет. Здесь только мы, – Вилл тяжело вздохнул. – Когда Итан сказал, что вы желаете встретиться ради информации, я не задумывался ни на секунду. Спрашивайте обо всем, что нужно, я не совру. Если смогу хоть так быть полезным семье Глор – это честь для меня.

— Ладно. Я хотела узнать, каково тебе здесь? И прочим нашим сородичам. Правда ли, что о вас вытирают ноги и до сих пор держат как рабов?

Вилл замялся.

— Разрешите быть откровенным?

— Конечно.

— Я понимаю, что вам хотелось бы верить в бесчестность людей, но… с появлением Яны Ноар, жены главы ордена, отношение к оборотням изменилось. Она ведь и сама одна из нас. Конечно, кто-то ещё воротит нос, но в то же время очень многие люди, в том числе члены ордена истребителей, заглядывают, чтобы попробовать моё пиво. Нельзя за полгода залечить раны вражды. Среди людей много тех, кого наш народ оставил сиротами или по-другому испортил им жизнь. Часто в центре возникают бунты против решения ордена, но их быстро подавляют. Зачастую мирным способом, без кровопролития.

— То есть ты можешь без опасений отправить свою дочь куда-либо одну?

— Нет, – Вилл отпустил взгляд. – Но, не сочтите за грубость, я и в наших убежищах не всегда мог выпустить её из-под надзора.

Меня его слова нисколько не задевали, но я старалась играть как можно более натуральную реакцию Мабеллы. Хотя она бы просто пожелала кинуть этого наглеца в темницу. Я напряженно выдохнула, будто спокойствие даётся мне большим трудом. Вилл принимал это.

— Что на счёт сыворотки, которую разработал орден? Чтобы утихомирить ярость оборотней.

— Да, это, – тавернщик закатал рукав. – Она работает. Как вы знаете, я предпочел место слуги солдатскому делу, потому что состояние берсерка превращало меня в настоящего монстра. Даже на кухне я мог взбеситься просто от осознания, что кто-то пересолил еду. Но сейчас вся злость ушла. А природный гнев я могу контролировать. Если честно, эта сыворотка – главная причина, почему я остаюсь здесь. Раньше я боялся, что могу навредить жене и дочке. Сейчас мы всегда вместе, и я знаю, что они в безопасности. Благодаря мне, а не вопреки.

— Твоя дочь тоже подавляет ярость этим способом?

— Да. Можете осуждать меня за то, что я выждал всего полгода, прежде чем дал дочери поучаствовать в проекте ордена, однако, – Вилл нахмурился и заговорил тише, – я был её возраста, когда под волной ярости убил своего первого. Не хочу, чтобы дочь повторила ту же судьбу. Она у меня милый косолапый медвежонок. Пусть такой и остается.

— То есть вы счастливы здесь? В мире людей?

— Да. Моя совесть сжирает меня, ведь я предал вас. Особенно после новости об отравлении…

— Новости? – резко вмешался Итан, который раньше лишь слушал. – Как она просочилась в массы? Об этом умалчивают даже в клане.

Я переглянулась с котом, разделяя его непонимание. Вилл напрягся, но очень скоро произнес:

— Кажется, парочка людей из ордена, что заходили ко мне, обсуждали это. Не волнуйтесь. Дальше этого места она не ушла.

— Вот проклятье, – выругался Итан, кажется, его это сильно заботило. – Но как в ордене умудрились узнать обо всём?

— Это сейчас не главное, – вздохнула я. – Обсудим позже.

— Да, ты права.

Вилл как-то странно взглянул на Итана, а после произнес:

— У вас остались ещё какие-то вопросы?

— Да. Знаешь ли ты, прочие оборотни разделают твоё мнение?

— Большинство моих знакомых – да. Остальные просто не могут смириться с мыслью, что любое доверие нужно заслужить.