Страстное желание - Дэй Леклер

Итак, сложность первая, решила про себя Кэт. Они сели в машину. Примо настоял на том, чтобы Матильда села рядом с ним, напротив Гейба и Кэт. Ее поразило, как деликатно он вел себя с ее бабушкой, слегка игриво, но очень осторожно и почтительно, хотя они и оказались ровесниками. Наверное, Гейб рассказал ему о болезни Матильды, которая настояла на том, чтобы ее завезли сразу в отель. Разместив Матильду, остальные продолжили свой путь к дому Примо в Сосалито, не миновав по пути известный во всем мире мост «Золотые ворота».

— Кто еще там будет? — спросил Гейб.

— Пока только твоя бабушка. Мы не хотели сразу обрушивать на тебя знакомство с многочисленными братьями, сестрами, кузенами и кузинами. Не говоря уже о шумных племянниках и племянницах. Но должен предупредить тебя, что нонна не особо рада предстоящей встрече. — Он постучал кулаком по груди. — В отличие от твоего преданного Примо, который счастлив приветствовать тебя как члена нашей семьи. Она больше схожа с тобой, Габриель. Она пока не уверена, что стоит признавать наше родство.

— Зачем тогда ты настоял?

— Потому что ты — сын моего сына, — просто ответил Примо. — И она поймет это с первого взгляда. Она увидит перерождение своего сына в тебе, и все ее сомнения развеются как утренний туман.

— Я не похож на Доминика. И никогда не стану его продолжением.

— Согласен, — ответил Примо с печалью в голосе и отвернулся к окну.

Наконец автомобиль подъехал к массивным деревянным воротам, распахнувшимся, чтобы открыть вид роскошного особняка, смотрящего на остров Ангелов и Бельведер. И хотя на дворе стояла ранняя зима, Кэт живо представила, как прекрасен цветущий весенний сад, окружающий дом Данте. Но теперь вместо цветов лужайки украшали переливающиеся рождественские огни.

— Добро пожаловать в мой дом. — Когда Примо говорил о чем-то, что заставляло его испытывать гордость, его голос окрашивался характерным тосканским оттенком.

Кэт посмотрела на стоящего рядом с ней мужчину, который вскоре станет ее мужем, и с трудом подавила желание толкнуть его в бок, чтобы заставить ответить что-то на реплику деда. Но внезапно она поняла, что его молчание никак не связано с недостатком вежливости. Все его внимание было обращено к женщине, сидящей за столиком под раскидистым дубом.

Примо проследил за взглядом внука и улыбнулся:

— А вот и нонна. Ждет нас с горячим шоколадом. Посмотри, мой мальчик. Ты когда-нибудь видел столь прекрасную женщину? Никто другой не может заставить мое сердце озаряться радостью и пускаться в безумный пляс. Но ведь ты и сам переживаешь подобное с Катериной, да?

Вместо ответа, Гейб взял Кэт за руку.

— Твоя жена прекрасна, Примо. И похоже, напугана до смерти, — прошептал он Кэт.

— Уверена, ты завоюешь ее расположение и сумеешь прогнать ее страхи, — тихо ответила Кэт. — Защитишь от боли.

— Защитить? — повторил он, вздрогнув.

— Но ведь ты всегда это делаешь.

— Я пытаюсь, но…

— Она зла на своего сына, а не на тебя, — прошептала Кэт. — И она боится, потому что не знает, как себя вести. Она боится, что ты причинишь боль ее семье. Она просто должна понять, что ты этого не планируешь. Ведь это так?

— Это зависит от некоторых факторов.

— Гейб… Я знаю, что значит потерять семью. Остаться одной. Совершенно одной. Я готова на все, чтобы вернуть бабушку в свою жизнь. — Слова, которые она говорила, резонировали такой обнаженной болью, что сам Гейб почувствовал, как его сердце сжимается. — У тебя есть этот шанс. Умоляю тебя, не упусти его.

И тут Примо подтолкнул их вперед. Видимо, ему передалась волна беспокойства, охватившая его внука и его будущую жену, потому что он нервно затянулся в ответ сигарой. И в тот же момент взгляд нонны стал похож на грозовую тучу. Примо протяжно застонал и быстро вынул сигару изо рта, вдавливая ее ногой в ближайший свободный кусок земли.

— Как же я мог забыть? Мне здорово влетит, — пробурчал он.

— Мы поговорим об этом позже, почтенный джентльмен, — сухо заметила нонна. — Когда мы останемся одни. Не хочу ронять твой авторитет в глазах… — Она замолчала, пытаясь подобрать правильное слово. Семьи? Друзей? Или врагов?

— Это Габриель, — представил Примо. — И его будущая жена Катерина Мэллоу.

Нонна слегка наклонила голову с идеально уложенными в пучок седыми волосами, внимательно изучая молодых людей выразительными карими глазами. В них читалась обида, даже злость, но что-то новое пробуждалось за первичной враждебностью. Кэт смогла заметить в ее взгляде беспомощность и печаль, которые придавали чертам ее лица невероятный внутренний свет, который и делал ее столь прекрасной, какой она останется до своего последнего дня. Она пронзила своим взглядом Гейба и судорожно сжала губы. Но не из-за злости. Она изо всех сил старалась скрыть, как сильно они дрожат. И в подтверждение своей догадки Кэт увидела, как в глазах нонны появились первые слезы и медленно потекли по бледным щекам.

И Гейб сдался. Он сорвался с места и упал на колени перед своей бабушкой, нежно обняв ее за ноги.

— Не надо, — прошептал он. — Если мое присутствие так болезненно для тебя, я уйду. Я был не прав, когда решил прийти к тебе. Я не должен был этого просить.

— Замолчи. — Нонна обняла его лицо, приподняв за подбородок. Затем поцеловала Гейба в лоб. — Прости глупую старую женщину, которая считала, что, если Доминик совершил ошибку, ты должен расплачиваться за нее. Если бы я с самого начала слушала сердце, а не рассудок, этого бы не случилось. Ведь я всегда вижу то, что не видят или не хотят видеть другие.

Гейб прикрыл глаза, пытаясь восстановить рухнувшие барьеры самозащиты. Но эту битву он уже проиграл.

— Ты должна знать, что я презираю его за то, как он поступил с моей матерью, — признался он. — Мой отец и я…

— Ты и не можешь чувствовать что-то другое, если он не дал тебе шанса узнать себя как отца. Но теперь у тебя есть мы. Наконец ты пришел к нам, чтобы стать одним из нас. Данте.

Он покачал головой:

— Нет. Не для этого. Я никогда не стану Данте.

Она рассмеялась, и в ее смехе зазвенели рождественские колокольчики, прогоняющие прочь декабрьский холод.

— Ты нелогичен. Как ты можешь не быть тем, кем был рожден?

— Я — Моретти, — прорычал Гейб сквозь стиснутые зубы. — И я — самый логичный человек из всех, кто тебе встречался.

Нонна снова рассмеялась:

— А как тебя приняли Моретти? Они дали тебе то, в чем отказали Данте?

Он ответил не сразу.

— Нет, — наконец признался Гейб. — Семья моей матери отказалась от меня еще до рождения, узнав о том, что их незамужняя дочь беременна.