Пять миль (ЛП) - Сен-Жермен Лили

— Ты следил за мной? — недоверчиво спрашиваю я.

— Я видел тебя с ним на том складе. Подумал, что должен знать, с кем еще я тебя делю. Провел небольшое расследование.

Он сильнее вгоняет ствол пистолета.

— Кто он? Твой мальчик-игрушка?

— Он просто друг, — говорю я, кашляя. — Ты делаешь мне больно, Джейс. — Я пытаюсь оттолкнуть пистолет от своего горла, но он отпускает мое запястье и отбивает мои руки.

— Хорошо, — говорит он. — Тогда ты будешь знать, что я говорю серьезно. Почему вы с ним встречались?

Я паникую и сканирую свой мозг в поисках ответа. Дышать становится все труднее, и недостаток кислорода не помогает мне придумать ложь.

— Эй, — говорит Джейс, щелкая пальцами своей свободной руки перед моим лицом. — Скажи мне правду вместо того, чтобы придумывать очередную ложь.

Это не имеет значения, не так ли? Это все равно не связывает Эллиота с Джульеттой.

— Он любил меня, когда-то, — честно говорю я. — Пока он не бросил меня.

Его хватка слегка ослабевает, и я задыхаюсь, мои пальцы все еще крепко сжимают его руку, а в уголках глаз появляются слезы.

Что-то вибрирует у моего бедра, а из кармана Джейса раздается звонок.

С раздраженным видом он достает из кармана мобильный телефон и бросает короткий взгляд на экран.

— Черт, — бормочет он, делая шаг назад. Он держит пистолет перед собой, его глаза не отрываются от моих. — Не двигайся. Не смей, мать твою, двигаться, - произносит он, нажимая на кнопку и прижимая телефон к уху.

— Что ты нашел? — кричит он, и я слышу возбужденную болтовню на другом конце. Похоже, собеседнику есть что сказать, и когда я изучаю выражение лица Джейса, у меня возникает странное ощущение, что голос говорит обо мне.

Его лицо меняется от сердитого, обеспокоенного до совершенно озадаченного.

— Он был там? — спрашивает он собеседника. — Спасибо.

Он заканчивает разговор и засовывает телефон обратно в карман, его глаза светятся чем-то неописуемым. Смущение, да, но есть и нечто большее, глубоко зарытая печаль, которая грозит вырваться наружу.

В этот миг он подозревает правду. Я знаю это. Это видно по тому, как его глаза блуждают по моему прикрытому бедру и возвращаются к моим глазам. Я практически вижу, как он производит расчеты в своей голове и видит, как складываются улики. Но в то же время я знаю, он думает, что бредит.

Что я не могу быть ею. Что она никогда бы не сделала того, что сделала я. Что мы с ней совсем не похожи.

— Джейс... — начинаю я, но он поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать.

— Теперь моя очередь говорить, — серьезно говорит он, его глаза блуждают по моему телу, лихорадочные, панические, и куда бы он ни смотрел, его взгляд всегда возвращается на мое бедро.

Я тяжело сглатываю, закрываю глаза, потому что знаю, что будет дальше, моя душа отягощена абсолютной бесполезностью всего этого.

Джейс открывает рот, чтобы что-то сказать, но снова закрывает его, как золотая рыбка, которую случайно опрокинули из миски. Этот ошеломленный, дикий взгляд становится все более отчаянным с каждым мгновением, и мне вдруг становится очень грустно.

— Прежде чем он полюбил тебя, — голос Джейса надломился, — Он спас тебя?

Мои глаза предают меня. У меня, девушки, которая не плачет, по лицу текут слезы размером с реку. Должно быть, я выгляжу ужасно.

— Джейсон, — задыхаюсь я.

— Скажи мне, — говорит он, его глаза расширены и потрясены, его руки дрожат. — Скажи мне правду.

Я не могу. Я не могу этого сделать.

— Он сделал мне татуировку, — лгу я, тяжело сглатывая. — Так я его и встретила.

Красивое лицо Джейса искажается в ужасающее выражение боли и отчаяния.

— Ты лжешь, — кричит он, бросая меня через всю парковку. Я приземляюсь на землю с грохотом, моя голова и задница принимают на себя удар о твердый бетон. Я вижу звезды, когда он опускается на мои бедра и дергает за рубашку.

— Не надо! — умоляю я, отталкивая его руки. Он игнорирует меня и опускается вниз, его глаза так близко к моей обнаженной коже, а свет искусственных уличных фонарей такой болезненно яркий, как будто я разложена перед ним обнаженная, все мои секреты и ложь на виду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я зажмуриваю глаза и всхлипываю, когда чувствую его теплое дыхание на своем бедре. Я плачу, когда он дрожащими пальцами проводит те семь уродливых линий, практически невидимых, если только вы не ищете их.

Теперь у меня нет сомнений в том, что он видит и что он знает.

Я открываю глаза, слыша, как он задыхается. Он скатывается с меня, опираясь на руки в каком-то оцепенении. В его глазах стоят слезы.

— Это правда? — мечтательно спрашивает он, и я не знаю, спрашивает ли он меня или ночной воздух, который окружает нас.

— Я думал, ты умерла, — недоверчиво говорит он мне, и вдруг он снова становится испуганным мальчиком-подростком.

Я не могу думать. Я не могу говорить. Я внезапно стала немой. Что я должна сказать?

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Ты вообще существуешь?

Я не могу говорить, так страшно, что если я заговорю, что если я подтвержу его подозрения, он убьет меня.

— Отвечай! — кричит он, наклоняясь и тряся меня за плечи.

Я так ужасно боюсь.

— Ты собираешься меня застрелить? — тихо спрашиваю я его. — Или ты собираешься рассказать своему отцу о том, что я сделала?

Моя душа смиряется с любой судьбой, которую он выберет для меня. По крайней мере, он заслуживает такого выбора.

Он выглядит потрясенным.

— Я обещаю не убивать тебя, если ты расскажешь мне, что ты сделала. Что ты здесь делаешь. — Он снова повторяет фразу, которая разрывает мое сердце. — Это действительно ты? — он медленно, полубезумно качает головой. — Я думал, ты мертва.

— Я убила твоих братьев, — наконец шепчу я, полубезумная, когда все это выплескивается из меня. — Я отравила Чада. Я держала кокаин со стрихнином под носом у Макси, пока он не умер от передозировки. Я подложила бомбы, которые убили двух других. — Я глубоко вдыхаю и снова начинаю рыдать. Я больше не могу смотреть на него, поэтому я смотрю на небо.

Он отпускает мои плечи и кладет свои руки по обе стороны от моего лица, поднимая меня из положения, в которое он меня придавил, - спиной к земле.

— Джульетта, — шепчет он, и то, как он произносит мое имя, мое настоящее имя, зажигает мою душу.

— Мне не жаль, — упрямо кричу я, встречая его взгляд. — После того, что они сделали со мной... никто из них не страдал достаточно.

Его руки на моей голове сжимаются сильнее, и я зажмуриваю глаза.

Вот оно. Он собирается свернуть мне шею.

Все мое тело дергается, когда я чувствую его губы на своих губах, огненный поцелуй, который мог бы осветить ночное небо над нами. Я не могу не ответить, мое тело предало шесть лет тоски и отчаяния в один момент.

Это лучше, чем я когда-либо думала, - снова целовать Джейсона Росса. Его руки перемещаются на мои бедра и притягивают меня ближе, наши груди прижимаются друг к другу, наши сердца быстро бьются в унисон.

И если бы я сказала, что хотела, чтобы этот момент был каким-то другим, я бы солгала. Потому что все всегда должно было закончиться именно так. Он всегда должен был узнать, что я - это она. Что я жива и нахожусь перед ним, совершая свою месть. Я не рассчитывала, что это произойдет так скоро, но он умен, и я недооценила его.

— Господи, — шепчет он между голодными поцелуями. — Джулз. Ты здесь. Ты здесь. — Его ладони теплые, они скользят по моему голому животу, моя рубашка висит распахнутой благодаря тому, что он яростно разорвал ее всего несколько минут назад, касаясь каждой открытой части моей плоти. Это не столько сексуальный акт, сколько отчаянный; прикосновение, которое заставляет задаться вопросом, реально ли это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наконец, он отстраняется, и я вижу, что его глаза тоже мерцают.

— Я не собираюсь тебя убивать, — рычит он. — За кого ты меня принимаешь?

Я слегка отстраняюсь, моя кожа горит, где бы он ко мне ни прикоснулся.