Колымский призрак - Эльмира Нетесова

— А я и не предполагал, что тебя это задевает, — удивился Упрямцев.

— Я с ними, в одной зоне, бараке. На одной трассе. Это ничуть не легче, чем на войне. Только пули заменяют мороз и сырость, адская усталость и хреновейшая жратва, которую скот не стал бы жевать. И это каждый день. Еще — непосильная работа. По четырнадцать, шестнадцать часов в день. Так тут не до имени. Выжить бы хоть как-то до воли. Такое не восполнить, не реабилитировать, не оправдать. Вы ошибаетесь, а расплачиваться нам. Пусть бы хоть один из тех, кто ошибался, хлебнул бы с нами из одной чаши, я посмотрел бы на него, без мундира и пенсии, — отвернулся в окно Аслан и ехал дальше молча.

Глава 3

Вечером, после работы, Аслан слушал разговоры мужиков барака. Но вдруг увидел фартового, вошедшего совсем неслышно. Он скользнул за нарами почти неприметно, подошел к Чинарю, шепнул ему что-то и исчез, словно привиделся.

Вскоре и водитель ушел. Аслану стало интересно, зачем понадобился фартовым шофер начальника зоны. Уж, конечно, не с добра вытащили его к себе.

Аслан знал, что фартовые сумели украсть из пекарни десяток буханок хлеба. И не голодали ни одного дня.

Новый начальник зоны не знал всего. А фартовым в зоне были известны все ходы и выходы, каждая лазейка. А потому и усиленная охрана не увидела, как сумели фартовые залезть в склад, унести три ящика тушенки, рыбные консервы и полугодовой запас чая. Все это было надежно спрятано в бараке.

В бетонном полу под шконкой выкопали яму. В нее сложили. И заложили так, что никто вовек бы не догадался о потайном складе.

Об этом Аслану рассказал Чинарь, которого в последнее время воры зауважали.

Они подкармливали мужика, давали вдоволь курева. Держались на равных, как с кентом. И Чинарь таким отношением очень дорожил.

Все в зоне недолюбливали его за бычью тупость и патологическую, невиданную доселе жадность. С ним не общались. Его сторонились. А тут сами воры признали. Он о таком и мечтать не мог. Они его к себе пригласили, усадили на почетное место — рядом с бугром. На такое не все фартовые могли рассчитывать. И вырос Чинарь в своих собственных глазах до сигары.

Даже говорить по фене обучился. Что ни слово — мат, плевок. Правда, по рылу за это получал в своем бараке. Но кто они? Работяги! Не понимают кайфа, шика. То ли дело — фартовые! С ними весело. И он здесь свой человек. Первый после бугра! Так ему сказали воры.

Почему такая метаморфоза случилась в его жизни, он не задумывался. Думать надо, когда в брюхе пусто. На сытое — радоваться, не забивать голову пустым.

И радовался. Жаль, что радость с ним никто не разделяет. А то бы…

Но никогда воры не приходили за ним в барак. Встречали, приглашали, но на дороге, с глазу на глаз. Сегодня же специально за ним заявился фартовый.

И Чинарь, выпятив и без того толстую нижнюю губу, зашагал к фартовым важно, как сытый индюк.

Аслан в душе пожалел Чинаря. Зная фартовых, он понимал, что неспроста прикормили и привадили они мужика. Поостеречься бы ему. Да куда там. Скажи, — подумает, что ему завидуют. Пусть сам синяки получит, когда подставят его вместо себя в каком-нибудь деле.

Чинарь спал рядом с Асланом уже не первый год.

Поначалу Чинарь никак не мог заснуть от раскатистого медвежьего храпа Аслана. Вскакивал, чертыхался. Но не громко. Боясь получить по шее от соседа. Потом свыкся, притерпелся. И храп стал для него чем-то вроде снотворного. Но сам Чинарь, когда засыпал, — разговаривал во сне. Аслан, хоть и спал крепко, от разговора просыпался и знал всю подноготную Чинаря. Тот долго не подозревал о своем недостатке.

Аслан знал, что и сегодня во сне Чинарь сболтнет, зачем звали его фартовые. И если не спать крепко — услышишь все.

В бараке отшелестели разговоры даже по углам. Кое- где уже раздавались храп, стоны, сопенье, когда вернулся Чинарь.

Стараясь не шуметь, быстро разулся. Лег под одеяло, притих мышью. Долго ему не спалось. Значит, был чем-то напуган или расстроен. Но Аслана затронуть не рискнул. Тот прикинулся спящим. А вскоре и впрямь задремал.

— Я боюсь его, боюсь падлы, — проснулся Аслан от слов соседа. А тот продолжал: — Он не только со мной ездит. В любую керосинку суется. Сам, бывает, его по три дня не вижу.

«О начальнике зоны разговор у него был с фартовыми», — догадался Аслан.

— Нет, не могу я этого. Не умею. В руки никогда не брал, — задрожал во сне сосед. Аслан насторожился. — Я верну должок. Получку отдам. Только не бей! — крикнул Чинарь жалобно.

Аслану расхотелось спать.

— За что мокрить? Чего я сделал? Ну не могу я пришить его. Не сумею. Никогда не приходилось…

Аслан помрачнел. Он понял все. Фартовые решили убрать, убить нового начальника зоны руками Чинаря и вернуть прежние порядки.

— Меня в расход пустят, — шептал сосед, отбиваясь от кого-то мослатыми кулачонками, — Червонец тоже не в раю, здесь отбывать придется. А вы потом и меня кокнете, чтоб не сболтнул…

«Ишь ты, умнеть начал, мозги заводятся, коль допетрил до такого», — усмехнулся Аслан. И отвернулся от Чинаря.

Но сон как рукой сняло. Лежал с открытыми глазами. Думал.

Знал Аслан, убьют начальника зоны — всех зэков посадят на особый режим, покуда разберутся наверху, кто виноват.

Сколько людей пострадает, сколько невинных заподозрят!

Не только выходных, банных дней лишат. Всех на голодный паек кинут…

Так уже случалось, когда зэки убили охранника за то, что тот ни за что троих мужиков убил в упор. Дескать, те к забору подходили близко.

Давно это случилось. За пять лет до прибытия Аслана. А зона помнила так, словно это вчера произошло. Всем новичкам о случившемся в тот год первым делом рассказывали. Чтоб знали, помнили, береглись…

Конечно, начальник зоны не друг и не брат. Но он не прижимает зэков, как прежний. Не отнимает часть заработка, не дает волю фартовым. И даже готовит к реабилитации кого-то. Сейчас шестерых, а там и больше. Лиха беда — начало. «При прежнем начальнике век о реабилитации не услышали бы. Этот — войну прошел, — вспомнил Аслан. — Но что я смогу? Как помешаю? Ведь фартовых не остановишь. Сорвется с Чинарем, другое придумают. Самое неожиданное. Как я, зэк, его, начальника, уберегу? Немыслимо. Невозможно», — крутился Аслан без сна до рассвета. Уснул он за час до побудки.

Наскоро позавтракав, пошел в гараж. Машина Чинаря стояла рядом с его самосвалом.

Аслан оглянулся. Рядом — никого. Быстро залил в радиатор полуторки холодную воду. Знал, Чинарь приходил в гараж в восемь утра. А через полчаса выезжал вместе с начальником на трассу.

За два часа на таком холоде вода не только замерзнет, но и разорвет радиатор. И выехать из гаража Чинарь не сможет. Убить начальника в зоне — не решится.

Конечно, не выход. За пару дней поставят новый радиатор. «Но на сегодня — срыв, пусть маленькая, но оттяжка», — думал Аслан, выезжая на трассу.

Весь день на душе было неспокойно. Как там, в зоне?

А тут, словно назло, целый день глох мотор. Однажды на подъеме задохнулся. И пошел самосвал задом вниз по обрывистому крутому спуску, на груженые самосвалы, ползущие следом.

Аслан растерялся впервые. Вцепился в стартер, тормозил, машина не слушала, выбилась из повиновения. Водитель оглянулся назад, глухой толчок… И самосвал его, остановившись, вдруг пошел вперед. Нет, двигун не врубился. Задний самосвал подталкивал машину Аслана вперед, взял на себя дополнительную тяжесть, предотвратил беду.

Аслан не знал того шофера. Он прибыл в зону недавно. Ни куском хлеба, ни затяжкой папиросы не делился с ним Аслан, словом не успел обмолвиться, как-то не получалось. А тот… Жизнь спас. Его и свою.

Аслан его кивком поблагодарил. Тот — не пожелал заметить.

Трасса… Как знать, что она подкинет самому под ко- леса завтра. Она никого не бережет, никому не выдает гарантий, ни с кем не считается…

Вечером, когда Аслан вернулся в зону, понял, что полуторка не выезжала из гаража и Чинарь не подходил к машине. Значит, начальник не выезжал на трассу и Чинарь бездельничал в бараке. Он даже не заглянул в гараж. Зато на другой день такой крик поднял, что его даже в дальних бараках зоны услышали.

Механик назвал Чинаря вредителем, врагом народа, вредным элементом, вражеским подкидышем. Грозился сгноить его в шизо. Чинарь в долгу не остался. Недаром целый месяц у фартовых фене обучался. Хоть и удивительно тупая у него башка, но кое-что и в ней застряло.

Вылепив механику сотню отборных матов, пообещал пощекотать «козочкой»[3], если тот не захлопнется. Когда механик сказал, что снимает его с полуторки, Чинарь заблажил, заорал так, что охрана прибежала, думая, что случилось ЧП.

Как попала вода в радиатор? Кто ее залил? Чинарь никогда не оставлял воду, всегда сливал. А тут… Ну не залилась же она сама! Подстроил кто-то? Но у Чинаря не было врагов. Значит, сам забыл. Но нет, он помнит, как сливал воду. Всю до капли. Но кто теперь в это поверит?