Огненный след - Александр Воробьев

Денис крутанул такшип, разворачивая его кормой вперед, и дал один грав. Стюарт тут же отозвался недовольным комментарием:

— Аккуратнее, черт! Повысь до одного и двух, не вписываешься.

— Понял.

И правда, отметка такшипа заметно балансировала на самой границе коридора. Не смертельно, но неприятно. Все-таки у него было еще мало опыта пилотирования. Два года — это не пять, которые учились пилоты прошлых, мирных выпусков.

Такшип начал подрагивать, ощущая первые, еще слабые на этой высоте следы атмосферы. Скорость упала ниже орбитальной, и тактический корабль начал проваливаться вниз, к поверхности. Денис сориентировал корабль днищем вниз, термической броней навстречу набегающему потоку.

— Сейчас потрясет!

Главный экран начало заволакивать багровое сияние. Нос и днище разогревались, сейчас по керамике теплозащиты бежали ручейки плазмы, обвивая тормозящий в атмосфере такшип. Снова начала расти перегрузка. Кшиштинский крякнул:

— Пять гравов, Демин, ты нас угробить решил?

Вместо Дениса ответил Стюарт:

— Сейчас спадет, капитан. Моя ошибка, слишком большой угол.

— Может, лишить тебя увольнения, Бэйн? Как думаешь?

— Думаю, не стоит, командир, это сэкономило нам рабочее тело.

— Знаешь, куда я имел твою экономию?!

— Догадываюсь, сэр.

Высота падала, Денис лежал, придавленный перегрузкой, и смотрел, как проявляются на экране детали поверхности Иллиона. Теперь это не планета росла, а они падали на нее. Внизу расстилался океан, и лишь у самого горизонта вырисовывалась полоска земли. Аполлон, самый большой континент Иллиона. Где-то там, недалеко от побережья, и находилась их база.

На высоте тридцати километров скорость упала до пяти махов, и Денис пробы ради шевельнул воздушными рулями. Машина слушалась. Тяжело, инертно, как и должна была со своей чудовищной аэродинамикой. Он доложил:

— В атмосфере! Включаю двигатель.

Сзади толкнуло. И почти сразу ожил динамик:

— ТК-1926, вы приближаетесь к зоне контроля базы «Геката». Видите наш маяк?

Ответил Заремба:

— Маяк вижу.

— Снижайтесь до десяти километров, держитесь указанного коридора.

— Вас понял.

Материк приближался, чем ближе к берегу, тем темнее становился цвет океанской воды — видимо, где-то неподалеку находилась дельта гигантской реки, несущей в океан миллионы тонн грязи и ила. Точно, вот и она, разлившаяся на несколько километров красавица.

Стюарт вывел полетный коридор прямо на главный экран. Такшип словно несся над полотном виртуального шоссе, ведущего куда-то в глубь материка. И шоссе следовало над самой рекой. Разумно строить промышленные сооружения там, где много воды.

Внизу мелькнул какой-то городок. Денис, может, и не заметил бы его сам, но услужливая автоматика обвела контуры города, выведя рядом его название: «Устье».

— Родной город Кэт. Если получу увольнение, рвану к ней на ферму.

— У нее своя ферма?

— Не у нее, у ее отца. Разводит коров и свиней. Здесь дешевле пасти стада, чем строить фабрики пищи. Во всех смыслах дешевле, тем более сейчас.

С этим Денис был согласен, централизованное производство пищи уязвимо для огня с орбиты. Здесь у Иллиона было преимущество перед Землей и парой более развитых колоний типа Большого Шрама или Нового Авалона.

Такшип подлетел ближе к скалистым отрогам горного хребта. Река здесь петляла среди утесов, порой почти исчезая среди камней.

— А вот и база. Учти, боковой ветер с юго-запада семь метров в секунду.

База пряталась в нагромождении скал, большая ее часть вообще находилась под землей, снаружи оставалось лишь несколько посадочных полос и внешние укрепления да речная пристань. У берега покачивались несколько барж и с десяток корабликов. Секунду подумав, комп такшипа обозначил их как вооруженные катера. Надо же, плавающие орудийные платформы! В более развитых мирах от них давно отказались, заменив на амфибии. Опасно быть привязанным к речной глади. Ни взлететь, ни скрыться в зарослях, катера были уязвимы как с воздуха, так и для орбитальной атаки.

Стюарт подсветил выделенную им посадочную полосу. Два с половиной километра выровненной скалы. Маловато для тактического корабля с его посадочной скоростью в двести сорок километров в час.

— Слишком быстро снижаешься!

Денис поморщился, он не любил, когда лезли с советами под руку. Впрочем, и правда, семь метров в секунду — опасная скорость снижения. Он чуть-чуть приподнял нос и убавил газ, снизив до рекомендованных четырех метров в секунду.

— Восемьсот метров, скорость триста два, маневровые на реверс.

Маневровые движки на концах крыльев развернулись вперед, за пару секунд снизив скорость до приемлемой. Маневр вышел резковатым, в наушниках опять заматерился Кшиштинский, обещая пилоту всяческие кары. Денис его проигнорировал, занятый пилотированием. Планетарная посадка такшипа — дело нелегкое, раньше атмосферное маневрирование начинали преподавать на четвертом курсе и учили полные полтора года. Учителя Дениса решили обойтись восемью месяцами.

— Шасси!

Пять мощных опор — три по центральной оси корабля и две на крыльях — выскользнули в посадочное положение. Теперь начиналось самое сложное: обеспечить равномерное и плавное касание трех задних шасси. В противном случае практически гарантированно ломались те стойки, что коснулись поверхности раньше других.

Двести метров, скорость двести сорок, вертикальная — четыре.

Ярко освещенная летним светилом полоса разрасталась с каждым мгновением. Денис практически перестал дышать, легчайшими движениями джойстика корректируя полет. Ветер, хоть и не слишком сильный, все же чувствительно сносил корабль влево, и приходилось постоянно вносить поправки, покачивая маневровые двигатели. На правой брови, мешая, повисла щекочущая капелька пота.

Касание! Дениса бросило вперед, натягивая привязные ремни. И почти сразу второй толчок, когда коснулись полосы средние амортизаторы. Он перевел дух — все, самое сложное он выдюжил. Теперь погасить маршевые двигатели, для рулежки хватит и маневровых.

Такшип быстро гасил скорость. Компьютер, следуя полученным от диспетчера данным, нарисовал на земле схему руления, ведущую к площадке у самой скалы. Там, практически неразличимые невооруженным взглядом, вырисовывались замаскированные ворота укрытого в скале ангара.

Пижонски остановив корабль у стоп-линии, Денис ткнул в сенсор, гася двигатели, и гордо отрапортовал:

— На земле.

Кшиштинский, впрочем, остался недоволен, подведя общий итог:

— Хреновая посадка, Демин. Экипаж, переодеваемся и строимся у трапа!

Сила тяжести ощутимо давила на грудь, прижимая к ложементу. Все-таки отвык от гравитации. Денис двумя касаниями освободился от привязных ремней и, скрипнув от напряжения зубами, встал. На носовом экране, что заменял отсутствующее лобовое стекло, были видны спешащие из укрытия к такшипу техники. Чуть дальше пылил приближающийся двенадцатиколесный тягач. Прибыли.

— Черт, забыл поинтересоваться, у нас тут нынче что — лето, весна, осень?

Стюарту ответил Кшиштинский, уже успевший очутиться возле рубки:

— Повторяю. В этом полушарии сейчас середина лета. На нашей широте довольно тепло, не простудишься. Прививки вам еще по прибытии в систему сделали, так что микрофлоры не опасайтесь. И вообще, чего застыли, выходи строиться, говорю!

Денис протиснулся вслед за Зарембой в кубрик, покосился на потолок, где висел тренажер. Да, в нынешнем состоянии, пожалуй что, и не допрыгнуть. Почти полный грав весомо прижимал к полу. Ноль девяносто восемь от стандарта, с отвычки много не попрыгаешь. По прежним опытам длительных полетов, Денис знал, что буквально к вечеру будет лежать пластом от переутомления и боли в отвыкших от гравитации ногах. Придется переться в медчасть за стимуляторами и стероидами. А потом еще неделю потеть на тренажерах, восстанавливая мускулатуру. Такова судьба космонавтов на малых кораблях. Экипажи больших кораблей, где тяготение поддерживается вращением, счастливчики, им не приходится страдать, возвращаясь на поверхность. Интересно, как Стюарт надеется не упасть в грязь лицом на грядущем свидании? Надо будет поинтересоваться, ведь не намерен же хитроумный Стю все время провести снизу.

Мечтательно закатив глаза, Денис скинул гермокостюм и торопливо натянул повседневную форму, что пролежала весь полет в рундуке. Три подруги неизвестной Кэт Канински внушали оптимизм и будоражили кровь. И чихать он хотел, даже если они будут страшные. Столько времени без женщины!

Успевший переодеться раньше Заремба уже вошел в крошечный шлюз и сейчас возился, разблокируя внешний люк. Сзади нетерпеливо топтался остальной экипаж. Всем было невтерпеж покинуть опостылевшую коробку. Наконец люк с тихим шипением ушел вниз, образуя пандус, и в лицо пахнуло позабытым свежим, живым воздухом. Полным незнакомыми ароматами воздухом иного мира.