Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков - Теодор Гладков

Первые две игры наша сборная провела в провинциальных городах и в обеих одержала победы с разгромным счетом, причем «сухим».

Финальный матч со сборной Норвегии должен был состояться в Париже на стадионе «Буффало» 14 августа. Из спортивных разделов рабочих газет, достаточно подробно освещающих чемпионат, Александр знал, что в составе москвичей играет и его брат. Естественно, Коротков был не в силах удержаться, чтобы не пойти на финал. Известно, что август во Франции — пора отпусков, когда весь Париж покидает город и устремляется в зависимости от толщины кошелька, кто к пляжам Средиземного моря, кто на более суровое побережье Нормандии, кто просто в маленькие деревушки в провинции, лишь бы на свежий воздух, подальше от столичной суеты и тоскливых рабочих будней.

Однако, к своему удивлению, Коротков обнаружил у ворот стадиона толпу, а у касс столь обычные для Москвы, но такие редкие для Парижа очереди. И впрямь, удивительное дело: на матч вовсе не грандов европейского футбола, к тому же без участия французской команды, собралось тридцать тысяч зрителей!

Александр купил дешевый билет в один из самых дальних рядов, чтобы исключить возможность быть случайно узнанным с поля, или скамейки запасных игроков (при всей ничтожной вероятности такого), и поднялся на трибуну, опять же, на всякий случай, когда уже прозвучал свисток судьи, возвестивший о начале матча. В этот день Александр умышленно не побрился, поднял по моде рабочих предместий воротник пиджака, глубоко, на самые глаза, натянул кепку… Теперь ему привыкшему на «Динамо» шумно болеть за своих, требовалось одно — не проявлять уж слишком явно обуревавших его эмоций. И надо же, ближайшими соседями на трибуне оказались… русские, целая компания мужчин в возрасте 35–40 лет, по всем внешним признакам — парижские таксисты из числа бывших подпоручиков и штабс-капитанов белой армии. (Парижане почему-то всех их называли «Поповыми».) К удивлению Короткова, «Поповы» дружно болели за… москвичей, иногда, правда, называя их «краснопузыми», однако без злости, а скорее даже с симпатией.

Наши без особых трудностей забили норвежцам три безответных гола, обеспечив себе тем самым прочную победу, а затем снизили обороты, чтобы у зрителей не пропал окончательно интерес к игре.

Павел Коротков как всегда играл на привычном месте правого хавбека, как тогда называли полузащитников. Почти всех его партнеров Александр знавал лично по Москве: динамовцев Виктора Тетерина, Василия Смирнова, Сергея Ильина, спартаковского вратаря Ивана Рыжова и других.

В перерыве между таймами Александр не покидал своего места, так и просидел молча полтора часа, только палил одну за другой крепчайшие, черного табака сигареты «Житан».

Стадион покинул минут за пять до финального свистка, опять же, чтобы ненароком не попасть кому-нибудь на глаза. О том, чтобы разыскать брата, не могло быть и речи.

То, что он был на этом матче тридцать четвертого года на стадионе «Буффало», Александр рассказал Павлу лишь много лет спустя. Сначала малость разыграл, сообщив тому несколько ярких подробностей игры, о которых советские газеты не сообщали и которые мог знать только очевидец с хорошей памятью, к тому же разбирающийся в футболе…

Коротков почти забыл о существовании своего мимолетного однокурсника Пьера, когда вдруг, месяца через три после того, как тот покинул Сорбонну, не столкнулся с ним случайно нос к носу возле Гранд-Опера. Так возобновилось знакомство, поначалу не сулившее «Длинному» в профессиональном смысле ничего интересного. На одной из встреч француз сообщил, что собирается жениться, как только накопит денег, чтобы снять более или менее приличную квартирку. В этом тоже не было ничего примечательного. Примечательное началось тогда, когда Пьер рассказал, что будущий тесть помог ему устроиться фотографом во «Второе бюро», где в его служебные обязанности входило изготовление фотокопий с различных карт и документов.

«Длинный» доложил об этом разговоре «Шведу». Все взвесив, они решили, что подстава со стороны французской контрразведки вроде бы исключена, поскольку на знакомство первым пошел Александр, а не его бывший однокурсник. К тому же Коротков не заметил ни малейших следов какого-либо наблюдения за собой. Решено было знакомство продлить и развить, имея в перспективе вербовку Пьера на идейной основе (социалистические воззрения), подкрепленной материальной заинтересованностью (предстоящая женитьба, естественно, влекла за собой значительные расходы на обзаведение).

«Швед» по своим каналам проверил отца невесты. Оказалось, что он был отставным армейским сержантом, ныне вольнонаемным служащим в канцелярии военного министерства. Он действительно имел возможность пристроить несостоявшегося студента на работу во «Второе бюро», да и сам представлял известную ценность как объект возможной вербовки.

Решено было также, что Коротков из оперативных сумм, кстати, не таких уж и значительных, купит новому другу (вернее, оплатит стоимость) венчальные кольца в качестве свадебного подарка.

Казалось бы, события развиваются в выгодном для советского разведчика направлении. И тут вдруг грянул гром…

Легальный резидент ИНО в Париже встретился с одним из своих информаторов, работающих в отделе наркотиков «Сюрте женераль» — так называлась французская контрразведка. Это был тот самый агент, который в свое время передал советской разведке копии полицейских протоколов о похищении 26 января 1930 года главы РОВС «Рус» генерала Александра Кутепова и ходе расследования этого акта.

Сейчас агент сообщил: «Сюрте» стало известно, что в Сорбонне учится студент-чехословак, который на самом деле является русским разведчиком. «Сюрте» подобрало молодого сотрудника, способного сойти за студента, и поручило ему записаться на курс антропологии университета, чтобы сойтись с подозреваемым.

Нет, ни «Швед», ни сам «Длинный» не допустили какой-либо ошибки, которая навела контрразведку на правильный след. О наличии в Сорбонне русского псевдостудента «Сюрте» поставил в известность ее агент, внедренный во Французскую компартию. От кого информация попала к провокатору, агент не знал. Это остается неизвестным и по сей день.

Резидент ИО незамедлительно сообщил информацию в Центр, который, в свою очередь, тут же предупредил «Шведа» об опасности. Из-за предательства лжекоммуниста французская контрразведка могла арестовать и Короткова (пока он не приступил к вербовке «Пьера», у нее не имелось доказательств его разведывательной деятельности), и выйти на след «Шведа», а там и связанных с ними агентов-французов.