Романтик - Николай Прокудин

— «Духи»! «Духи» обходят со всех сторон. Мы на пятачке в старом «эСПСе». Обложили, твари. Их просто тьма. Спасайте! Быстрее!

— Ну, вот абздец! Вперед в гору, замполит! Третий взвод и второй взвод — за мной! ГВП вперед! Все в гору, — дико заорал Кавун.

Я бросил на бегу мешок — тяжело! Меня обогнал на середине горной дистанции худющий солдат — Ларионов. Он же из пулеметчиков. Вроде должен быть сзади. ГПВ далеко позади ползет. Оглянулся. Пехота лезла, пыхтела, сопела, хрипела, чертыхалась, материлась, рычала. Без стрельбы, пока. Сверху шел бой, но нас не задевал, «духи» нас не видели: мы были за склоном. Ротный и арткорректировщик карабкались чуть ниже меня. Вдруг грохнул короткий выстрел. Ларик поглядел мне сверху в глаза и как заорал:

— Я его завалил! Завалил!

— Кого? — рявкнул я.

— «Духа»! Он за валуном! — ликовал солдат и уже шепотом, продолжил:

— Выскочил, гад, прямо на меня, а я вперед успел выстрелить.

За валуном лежал здоровенный бородач в униформе и хрипел. Больно, однако!

— Сейчас «помогу» ему, — сказал я солдату, осторожно выглядывая, и дал длинную очередь, начиная с того, что между ног у бородача, и до груди.

Бородач издал предсмертный рык и, широко раскинув ноги, затих. До него было всего метров семь. Еще чуть-чуть и он бы нас опередил. Вся рота как на ладони. Собирай потом наши окоченевшие трупы третья рота. Сзади подполз «наркоша» Васька Владимиров.

— Ларик, с меня орден! Молодец! Как ты его? — удивился я.

— Да он оглянулся и что-то скомандовал, а я в этот момент его и снял. А если б он не обернулся? Верняк, нас бы всех уложил. Он, видно, командовал этими «духами». Мятежники залегли за валунами.

— По гранате за камни! — крикнул я обоим бойцам и кинул свою РГД «Бам-бам-бах-ах-ах» — взорвались гранаты, и тем же ответило эхо в ущелье. «А-а-а-аллах! Шайтан», — донеслись крики и стоны.

«Трата-та-та-та, щелк-щелк», — в ответ раздались выстрелы. Пули защелкали вокруг и рикошетами от камней с визгом разлетались в стороны.

Снизу выполз ротный с несколькими бойцами.

— Что тут? Что творится?

— Ларионов «духа» завалил, я его добил. Остальные за валунами.

— Бери бойцов, пулемет и ползи выше к Сереге! Собьют его, собьют и нас, будет тогда, как вчера! Понял?

Я кивнул в ответ. Вот зараза! Опять я крайний. Не везет.

— Васька, Мурзаилов, Ларик, Керимов! За мной!

Мысли путались в голове. Все как вчера. Все как вчера. Наша очередь. Обрезанные яйца, отрезанные головы, нам всем пришел полный «абз-дец». А жить-то хочется. Сил все меньше, а ползти надо, хоть ноги почти как ватные и легкая дрожь в руках.

Навстречу вдруг из-за камня выполз пулеметчик Хафизов с трясущимися руками и ногами.

— Ты откуда? Где взвод? Где все?!

— Т-та-там, — ткнул он пальцем неопределенно и туда же отвел бегающие глаза. — Командир, не знаю! Не знаю где все.

— Назад, сволочь, застрелю!

Он пополз с нами, но все равно полз самым последним. Вдруг мы наткнулись еще на одного труса.

— Хайтбаев! Скотина, ты почему здесь? Взвод там, а ты здесь! Сержант забился, как крыса, в щель между камнями, обняв автомат.

Этот вождь «узбекской мафии» лежал с перекошенным лицом и весь трясся.

— Шлепну как собаку, гадина! Назад к взводу!

— Не ори, не пойду! Там смерть.

— На счет два, ты труп! Раз… — И я ткнул ствол автомата ему в нос.

Кровь тонкой струйкой потекла по губам и подбородку. Второй раз считать не пришлось. Злобно ругаясь и что-то шипя на родном языке, затравленно глядя мне в глаза, он выполз из своей щели. За следующим выступом лежал свернувшийся в калачик Алимов. Ну и дела, все тут! Рядом лежал Колесо (Колесников) и, закрыв глаза, стрелял из автомата, куда-то в небо.

— Колесо! Очнись! От тебя воняет! Взводного бросили, сволочи! Где Острогин и саперы?

Алимов, весь трясясь, показал рукой в сторону груды камней, а Колесников промычал:

— Мы не дошли, «духи» обстреляли. Мы отсюда бой ведем.

— Вижу, как ведете, и чего еще ваши жопы на барабаны не пустили? Лечь всем в цепь и вести прицельно огонь по «духам»! Серега-а-а! Серега-а.

— Да, я здесь, — заорал он в ответ. — Я тут с саперами. «Духи» нас давят! Ура замполиту! Родной ты мой! Вылез! Ник, я тебя люблю-ю! Живем!!!

— Наверное, живем. Ты там с кем? Сколько с тобой?

— Только два сапера. «Духи» с обеих сторон залегли. Молотят. Где взвод, не видел? Узбеки разбежались, гады.

— Я их тут всех собрал. Все живы. Только обделались твои «орлы»! До Серегиного укрытия было метров тридцать и приходилось лежа орать, но это нас обоих подбадривало. Свистящие над головой пули настроения не поднимали. Мандраж во всем теле усиливался. Била какая-то нервная дрожь. Всего ломало и выворачивало. Я снял бушлат и прополз по камням и колючей траве немного вперед.

— Колесо! Будешь заряжать с Алимовым магазины!

— Васька! Ларик! Хафизов! Хайтбаев! Огонь! Держаться! Всем огонь огонь!

По нам несколько раз выстрелили из гранатометов или «безоткатки». Одна из гранат прошла чуть выше над головами, другие взорвались в камнях, не долетев. Не попали, мерзавцы.

Вдруг с вершины, метрах в двухстах от нас, заговорил кто-то в громкоговоритель.

— «Шурави»! Сдавайтесь! Не тронем. Сдавайтесь, а то все будете мертвый! Совсем-совсем мертвый. Сдаетесь, будете живой. Командир, сдавайся! Не тронем! Выходи!

Серега заорал в ответ:

— Иди сюда сам, попробуй возьми в плен! Давай, друг, скорей! Вперед!

Под эти свои вопли он вместе с саперами палил во все стороны. Стреляли мы, стреляли в нас. Что-то орали в мегафон «духи».

Сайд Мурзаилов выполз на пригорок с ПК, взялся за дело, и «духи» сразу приуныли. Хафизов с РПК, поборов страх, прикрыл правый фланг. Все — нас уже не сбить. Колесо и Алимов не успевали перезаряжать магазины. Этот ад уже продолжался, черт знает, сколько. Голова гудела от грохота и гари. Несмотря на начавшийся дождь, было жарко. Все тело горело и пылало. Возбуждение боя захватило, понесло. Горный костюм промок насквозь. Я что-то кричал, командовал, куда-то стрелял, переползал, швырял гранаты. Вдруг автомат заклинило. Патрон перекосило! Достал шомпол, разобрал автомат, патрон не выбить — никак! Зараза! Кто-то зарядил в магазин патрон 7,62 от АКМ. Как он в магазине поместился?

— Бойцы! Огонь! Я сейчас отползу, держаться!

Я сполз чуть вниз в укрытие и продолжил вышибать перекошенный патрон из ствола. Минут через пятнадцать это удалось. Вдруг навстречу мне выползли все бойцы, один за другим.

— Куда! Куда, сволочи! Назад! Парни назад! Назад!

— Товарищ лейтенант! Ты куда ушел? Одним нам там страшна, сап-сем страшна, — забубнил верзила Мурзаилов.

— Да тут я, тут, сказал же — держаться!

— Мы испугались, — промычал Хафизов.

— Назад! Огонь! Всем огонь! Не отступать! Раздался топот сапог, шум камней, крики:

— Свой, не стреляйте. Подбежал Сергей с саперами.

— Вы куда все делись?

— А ты какого хрена примчался? — удивился я.

— Ну, а как вы объявились, думаю: все, спасены. Да и «бородатые» чуть отползли. Кричим, переговариваемся, душа поет, а как тебя не слышно стало и огневая поддержка стихла, «духи» вдруг как попрут. Им же трупы и раненых вытащить надо. Я в одного верзилу весь магазин выпустил, а он орет, идет и не падает! Стреляю, а он, скотина, не валится! Патроны кончились — вот мы и дали деру.

— Много мы их перебили?

— Ник! Да черт знает! Там целая лавина пошла. Будем держаться, пока сможем. Если собьют — крышка нам всем.

Снизу закричал ротный:

— Мужики, сейчас вертушки подойдут, поддержат! Не отползать, держаться.

— Товарищ замполит! Патроны кончились, я все зарядил в магазины, — пробубнил Колесо, дергая меня за рукав.

— Колесников! Надо говорить «товарищ лейтенант»! Пентюх! Чему тебя учили!

— А меня в Союзе учили подметать, землю копать, да строить дома. Я стрелял всего один раз в учебке и уставы не изучал.

— Колесо, ползи за патронами к ротному. Хватит болтать!

«Духи» продолжали поливать нас свинцовым дождем. Патронов не жалели. Что-то кричали в мегафон, что-то обещали. Автомат начал заедать от толстого слоя нагара, и при смене пустых магазинов на заряженные приходилось затворную раму досылать ногой. После этого он все равно стрелял! Да, это тебе не амереканская М-16! Та уже давно бы зачахла.

Вдруг появился «крокодил». Летевший вертолетчик явно не понимал, где кто находится. Рота дружно зажгла дымы. «Ми-24» сразу радостно принялся утюжить господствующие над нами высоты.

Дружное «ура» пронеслось над нашими позициями.

— Ура! — заорал и я. Слезы радости и счастья брызнули из моих глаз. Спасены!

Погонов и Гудков вытащили к валунам «Утес» и АГС и молотили по противоположной вершине. Наша радость была недолгой. По вертолету стрелял ДШК, и вертолет, плюнув «нурсами», еще разок развернулся и ушел.

Я бросился на четвереньках к ротному.