Чтение на каждый день Великого поста - Дмитрий Дементьев

Вместе с необходимостью соблюдения в той или иной мере поста следует позаботиться и о предохранении детей от привычки пресыщения или слишком частого, не в установленное время, принятия пищи. В этом отношении святитель Феофан Затворник дает родителям такое указание: «Должно так питать дитя, чтобы, развивая жизнь тела, доставляя ему крепость и здоровье, не разжечь в душе плотоугодия. Не должно смотреть, что дитя мало, надобно с первых лет начинать остепенять преклонную к грубому веществу плоть и приучать к обладанию над нею, чтобы и в отрочестве, и в юности, и после них легко и свободно можно было управляться с этой потребностью».

Когда дети подрастут и определятся их характеры и склонности, родителям надо проявить тактичность в отношении нормы их поста. Нельзя, например, лишать их сладкого против их воли или проводить в постные дни такое снижение качественного состава пищи, которое будет выходить за пределы обычной нормы церковного устава. Для слабых и больных детей, естественно, могут быть допущены и ослабления, и отступления от поста.

Точно так же взрослых детей (юношей и девушек) нельзя уже насильно держать на строгом выполнении всех норм поста, если они будут сильно тяготиться им. В этом случае пощение не даст пользы душе, а может ее ожесточить. Господь сказал: «милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9, 13). И весь смысл поста в добровольном воздержании и ограничении себя. И чтобы для взрослых детей не были тяжелы обычные нормы поста, детей и следует приучать к посту с самого младшего возраста.

Пост тела есть пища для души.

Вспомни, что Адам в раю был не ниже тебя совершенством, — возомнил обойтись без поста — и что вышло?

Кто из животных столько силен, как лев? Но из‑за чрева своего и он попадает в сети и тогда все могущество его смиряется.

Берегись измерять пост простым воздержанием от пищи. Те, которые воздерживаются от пищи, а ведут себя дурно, уподобляются диаволу, который, хотя ничего не ест, однакож не перестает грешить.

Начальник бесов есть падший денница; а глава страстей есть объядение.

Никогда не может достигнуть совершенной чистоты тот, кто надеется приобресть ее одним воздержанием, то есть телесным постом, если не познает, что воздержание нужно для того, чтобы, по усмирении плоти постом, легче мог вступить в брань с прочими страстями.

Пост телесный подразумевает: ограничение в пище; употребление особого вида пищи; редкий прием пищи.

Душевный пост также должен включать в себя: ограничение внешних впечатлений — пищи души, информации, которую привык получать человек ежедневно в огромных объемах; контроль над информацией, то есть над качеством пищи, которую получает душа, исключением того, что раздражает страсти; редкий прием пищи, то есть периоды уединения, молчания, безмолвия, пребывания с самим собой, которые дают человеку возможность познать свои грехи и осуществить главную цель поста — покаяние…

Наши страсти тесно связаны с чувственными образами. Страсть появляется в сознании в виде греховного образа; и наоборот, греховный образ, воспринятый со стороны, возбуждает страсть в нашем сердце (преподобная Синклитикия называла глаза «окнами смерти»).

Сценой, на которой непрестанно демонстрируются человеческие страсти во всем их разнообразии, эффективности и изощренности, в наше время является телевизор. Он похож на источник постоянной радиации, который облучает смертоносным стронцием психику людей.

Телевизор держит человека в страстном напряжении, как будто в пространстве его экрана заключен сгусток всех чувственных эмоций, страстей, похоти, жестокости, преступлений. То, с чем человек в прошлые века мог — и то случайно — соприкоснуться несколько раз в жизни (скажем картина убийства), теперь он видит каждый день…

Душа имеет три способности: разум, эмоцию и волю. От неразлучной дружбы с телевизором воля у человека обессиливается, как у тех, кто часто принимает сеансы гипноза; чувство притупляется и требует новых острых ощущений и «допингов», а разум становится порабощенным сменяющими друг друга картинами, которые заставляют его жить в каком-то фантастическом мире, в постоянно продолжающейся фантасмагории.

У разума две силы: образное и словесное общение. Слишком обильная, неуправляемая информация развивает низшую механическую память, но подавляет творческую силу и энергию… Ум становится дряблым и пассивным иждивенцем чужих мнений и идей. Картины, которые человек увидел на экране телевизора, вращаются в его подсознании, всплывают в памяти, мелькают в сновидениях, как призраки. Мышление становится поверхностным, а язык — болтливым. Защитные силы психики истощаются, не будучи способными справиться с лавиной впечатлений.

Где место для безмолвия, для сердечной молитвы? Человек не видит самого себя, он как будто бы живет не в доме, а в театре с непрекращающимися представлениями.

Святые отцы говорят о том, что существуют три вида деятельности ума: это созерцание, рождающееся в безмолвии молитвы, рассуждение и воображение, при этом воображение — самый низший вид мышления, соединенный с чувственными страстями и фантазией. Святые отцы заповедовали пребывать в молитве, давать, когда это нужно в практической жизни, место рассудочному размышлению (при этом знать его меру и пределы) и бороться с воображением как со своим противником. А телевизор способствует обратному: развитию воображения, подавлению творческой силы ума и потере молитвы. Человек, проводящий время поста у телевизора, похож на обжору и пьяницу, который глотает все без разбора, даже не разжевывая куски, и при этом считает, что он держит пост по всем уставам Церкви.

Суббота 2-й седмицы Великого поста

Не напрасно бывают приношения за усопших, не напрасно моления, не напрасно милостыни: все это установил Дух Святой, желая, чтобы мы получили пользу друг через друга.

Причина установления Родительских суббот заключается в том подвиге, в котором тогда пребывают христиане. Ежели, по учению святого апостола Павла, без любви ни что же есмь, то значит и самый подвиг поста, ежели не будет сопровождаться истинною взаимной любовью, потеряет свое значение, и постящиеся не достигнут цели, добродетель потеряет свою силу. Потому церковь и заботится, чтобы между всеми ее членами были мир и любовь. Пред вступлением в подвиг поста, Церковь пригласила действительно всех своих членов, пребывающих на земле, показать на самом деле, что они пребывают в неразрывном союзе любви и в общении с членами ее, пребывающими в загробном мире — со Святыми и с несовершенными усопшими. Так точно и теперь, при продолжении сего подвига поста, и для показания, что мы не отступаем нисколько от заповеди основателя нашей Церкви Иисуса Христа: «любить друг друга», Церковь приглашает своих членов ко всеобщему молению об умерших, избрав субботы 2-й, 3-й, и 4-й недели. Итак, основанием учреждения сих суббот — любовь. Другая причина их основания есть та, что в сии дни поста кроме суббот и воскресений, нет литургий, и умершие как бы лишаются тех благ, которые доставляет им поминовение при литургии. А потому, в замене литургии, Церковь установила особенное моление об умерших в субботы 2-й, 3-й, и 4-й недели. Прочие же субботы Великого Поста, посвященные особенным воспоминаниям, не имеют уже и названия Родительских и в них поминовение умерших производится по обыкновенному порядку.

Прошу всех и молю: непрестанно о мне молитеся Христу Богу, да не низведен буду по грехам моим на место мучения, но да вчинит мя, идеже свет животный.

Ничего безрассудного, ничего бесполезного не передано от Христовых проповедников и учеников и не принято преемственно Церковью Божией; совершать поминовение усопших в правой вере при Божественном и преславном Таинстве — дело весьма Богоугодное и полезное.

Если всепроницательная Премудрость Божия не возбраняет молиться за умерших, не значит ли это, что еще позволено бросить веревку, хотя не всегда достаточно надежную, но иногда, а может быть и часто, спасительную для душ, отпавших от берега временной жизни, но не достигших вечного пристанища? Спасительную для тех душ, которые колеблются над бездной между телесной смертью и Последним Судом Христовым, то поднимаясь верой, то погружаясь делами, недостойными ее, то возвышаясь благодатью, то низводясь останками поврежденной природы, то возносясь Божественным желанием, то запутываясь в грубой, еще не совсем совлеченной одежде земных помышлений…