Тайны Изнанки (СИ) - Грановская Елена

Милиан — отец волшебницы Совета, которая была замужем за другим чародеем Совета, а Венди — их дочь. И ее родители погибли — почему, когда? Во время покушения, на войне, их замучили?

— В течение десяти минут боль должна отступить. Синяк еще какое-то время может продержаться, но беспокоить не будет. В ближайшие дни не нагружайте руку, — произнес лекарь, убирая пузырек. («Ага, не нагружать, — хмуро подумал я. — Мне по профессии положено такую амплитуду руками задавать, что потом мышцы болят, будто штангу по сто раз жал!») — Одевайтесь.

— А где можно умыться? — спросил я.

Врач кивнул на неприметный рукомойник за медицинским шкафом и вышел, оставив меня одного. Через пару секунд я услышал, как оба лекаря общаются по поводу моего состояния и обсуждают Венди и Милиана.

Я посмотрел на плечо и осторожно ощупал. Ныло слабее. Оделся, сложил куртку и перевязал ее через сумку, умыл руки и лицо и вышел к волшебникам. Едва я показался из-за ширмы, мне тут же протянули стакан, надеюсь, с водой.

— Выпейте, это тонизирует. Всего лишь вода с растворимыми витаминами, — пояснил лекарь моложе. Я залпом выпил кисло-сладкую жидкость и посмотрел на Улло и его внучку. И смотрел на них уже другими глазами.

Девочка — наследница фамилии национальных героев, несчастный ребенок, так рано лишенный отцовской и материнской любви и ласки. Милиан — отец волшебницы-героини, которая так любила отца и дочь, что встретила смерть вместе со своим мужем, чтобы ее родные остались живы.

Мой тоскливо задумчивый взгляд не ускользнул от внимания Улло. Он посмотрел мне в глаза и кивнул.

— Я тебе всё расскажу, только чуть позже, — сказал он севшим голосом, словно сдаваясь, словно проигрывая битву, и встал, поблагодарив врачей.

Мы вышли в коридор, вновь вернулись по нему во входной зал и поднялись по ступеням центральной лестницы. Маги в форменной одежде прошли мимо из одного конца коридора в другой, заглянув в пару кабинетов. За окнами еще гудело, мелькали, но реже, силуэты охранников. Милиан бодрился, шел уверенно и держал за руку Венди. Девочка поспевала за ним. Оба на меня не оборачивались. А я буравил им затылки и чувствовал, что Улло точно ощущает на себе мой прямой взгляд. Этот вечер принес мне треволнений не меньше, чем накануне. И я думаю, что теперь имею право знать историю родных Милиана, став свидетелем упоминания их имен. Это могло бы помочь мне разобраться в страшных событиях, произошедших здесь, в Изнанке, и знать, как предотвратить подобное или избежать.

В просторном овальном фойе второго этажа Милиан отпустил руку Венди и указал мне на одну из дверей в стороне.

— Побудь с Венди там. Я вернусь, как только увижусь с элдерами, — проговорил Улло и быстро удалился, не успел я что-либо сказать. Вместе с ним за дверь вышел такой же пожилой мужчина, состоящий на службе во Дворце.

— Пойдемте? — позвала меня девочка. Я обернулся. Она уже стояла в дверном проеме, ступив в зал поменьше. Я вошел следом, прикрывая дверь, и обомлел.

Это был зал, в который я попал вместе с Улло, пройдя по подземному переходу между его жилищем и Дворцом. Чудеса какие-то получаются! Шли мы под землей — а зал на втором этаже. Сплошная магия, ба-бах!

Я шагнул к ближайшему ко мне стулу и без сил рухнул на него, повернув голову к окну и глядя на город. Столица еще пребывала в волнении. Горожан не наблюдалось, лишь рассредоточившиеся по улицам защитники направляли свои чародейские артефакты вверх и в землю, запечатывая вырывающуюся зримую магическую материю.

В стороне послышалось робкое покашливание. Я вскинул голову и увидел на другом конце зала человек пятнадцать. Почему я сразу решил, что они не чистые изнаночные волшебники, а инициированные, как и я, в чем оказался прав. Мужчины и женщины разных возрастов, разных рас, сжимающие в руках предметы — думаю, их личные волшебные артефакты. Они разместились на другом конце зала у входа, ведущего в Зал Совета. Среди них я увидел инициированных вместе со мной. На меня тут же накатил стыд, лицо обдало жаром, и я отвернул голову, склонив ее. Я услышал шепот и молил, чтобы ко мне никто не подошел. Но кто-то присел рядом. Я резко обернулся, но к моему облегчению это была Венди. Она боязливо посмотрела на меня.

— Мне впервые в жизни так сильно страшно, — прошептала она.

Я на секунду накрыл ее маленькое худенькое плечико своей ладонью.

— Мне тоже страшно, хоть я и старше тебя. Я вообще не знаю, как быть.

— Всё будет хорошо. Должно быть, точно. Надо верить Совету, — произнесла Венди.

Интересно, что здесь делают инициированные, подумал я мимоходом. Случайно или нет оказались, как и я, в этот день, в этот час, в этом месте?

Оставшееся время до прихода Милиана мы с Венди просидели, не разговаривая друг с другом. Я замер в одной позе — будто отвернулся от всего мира, особенно от инициированных, опираясь локтями на колени — и смотрел в одну точку, обдумывая одновременно несколько мыслей. Новоявленные волшебники шушукались в стороне и шаркали по полу. Не знаю, сколько прошло время. Я так увяз в собственных размышлениях, что потерял счет. Вдруг находившиеся в зале развернулись в сторону открывающейся двери, из-за которой показался Улло. Он поманил меня и Венди за собой. Уходя, я не посмотрел в сторону инициированных, но каждой клеточкой тела ощущал, что они смотрят мне вслед, и потому мне хотелось растаять, исчезнуть, слиться с окружающей обстановкой хамелеоном.

— Эти все, ну, инициированные, ведь верно? — Я указал пальцем за спину в закрывшиеся за нами двери, посмотрев на Милиана. — Что они здесь делают? И где их Проводники?

— Сегодня День Первых. Собирают всех недавно инициированных. Вас должны были знакомить с Советом, напутствовать, помогать разбираться в ваших чародейских умениях. Но с этим землетрясением всё сорвалось. Не до этого, — скомкано и как-то нехотя ответил Улло, не взглянув на меня и продолжая следовать одной ему известной дорогой.

— А куда мы сейчас? — спросил я, оглядываясь.

— Думаю, мне необходимо рассказать тебе кое-что, — произнес Милиан.

Дворец превратился в кипящий людской энергией котел: с этажа на этаж быстро, но без лишней суеты, переходили маги. Видимо, случившееся ЧП слишком нехарактерно для Изнанки, раз такой людской фронт активизировался за считанные минуты, чтобы разрешить внезапно возникшую проблему Жилы.

Я встретился взглядом с Улло, и он молча указал мне следовать за ним. Спустившись на нижний этаж, мы прошли за лестничный марш к прятавшимся за ним дверям и вошли в зал.

Со стен на меня смотрели рисованные групповые портреты мужчин и женщин. Одежда их незначительно менялась от картины к картине. Все изображенные люди были магами Совета разных лет. Внизу рамы написан период избрания Совета и перечислены имена волшебников. В центре зала, в стороне от картин, у стены располагался некий мраморный алтарь с двумя отдельными портретами мужчины и женщины, живыми цветами и мемориальной надписью. Венди сразу направилась туда. Милиан проводил ее грустным взглядом, а затем молчаливым жестом пригласил меня проследовать вдоль стен и рассмотреть портреты чародеев Совета. Не нарушая тишину и таинственное спокойствие памятного зала, я подошел к ближайшей картине, рассмотрев первых волшебников избранного контролирующего органа Амарада. Этому, самому первому, групповому портрету было не одно столетие, но слой краски удивительно хорошо сохранился, может, всё дело в реставрации. Я двигался всё дальше, вглядываясь в лица молодых и умудренных, серьезных и энергичных магов. Ближе к концу выставочной галереи рисованные картины сменились фотопортретами: на цветной пленке, как и в мазках красок, навсегда застыли избранные народом чародеи.

Предпоследний групповой портрет. Состав чародеев Совета одиннадцатилетней давности. И два до боли знакомых лица, мужчины и женщины. Их фотокарточки стоят в гостиной дома Милиана. Его дочь. Его зять. Родители маленькой Венди. Они действительно ушли молодыми.

Я обернулся на Проводника. Тот смотрел на внучку. Мы приблизились к ней со спины. Девочка стояла напротив алтаря и переводила взгляд с портрета матери на отца. Улло опустил ладонь ей на плечо. Я прочел текст таблички: «Благодарные жители столицы и граждане страны — героям Отечества: Эйшу и Мии Иванджо, совершившим великий подвиг в Тройственную войну и защитившим нашу независимость».