Вторая мировая: ошибки, промахи, потери - Лен Дейтон

На Королевском военно-морском флоте оснащение кораблей радаром «Тип 79» началось в 1939 году, но к началу боевых действий он был установлен лишь на линкоре «Родней» и крейсере «Шеффилд». Эти радары были предназначены для обнаружения неприятельских самолетов, и ими оснащались только крупные корабли и крейсера ПВО, такие, как «Керлю», «Карлайл» и «Каракоа». В мае 1940 года было заказано двести радаров «Тип 284» (50-сантиметровых) для корректировки артиллерийского огня. Новый толчок развитие радаров ' получило в 1941 году, когда в результате боевых действий в Средиземном море выяснилось, что корабли, оснащенные радарами, получают решающее тактическое преимущество. На кораблях флота Соединенных Штатов радары начали устанавливаться с 1940 года, и с августа того же года, задолго до того, как США вступили в войну, американский и британский флоты начали обмениваться технологиями в области радиолокации.

К началу боевых действий германские радары были самыми точными. Первый крупный успех радиолокации в войне датируется 22 декабря 1939 года, когда эскадрилья Королевских ВВС из 22 бомбардировщиков «Виккерс Веллингтон» была обнаружена в 70 милях от побережья Германии. Лишь десять самолетов вернулись на базу.

В то время как британские ученые сосредоточились на создании устройств с как можно большим радиусом действия, немецкие конструкторы стремились к точности и, по возможности, мобильности. Летом 1940 года передовые немецкие отряды, вышедшие на Шербурский полуостров, засекли местонахождение английского эсминца, находящегося у берегов Великобритании, который был затем потоплен самолетами «Люфтваффе».

Первые радары — в Великобритании в то время он назывался «устройством для определения цели с помощью радиоволн» — были громоздкими, и использование в них легкобьющихся стеклянных вакуумных электронно-лучевых трубок делало их очень хрупкими. Считалось, что такие устройства наземного или морского базирования являются средствами противовоздушной обороны и также могут быть использованы для обнаружения кораблей противника. Вероятно, именно англичанам пришла в голову другая мысль. Группа специалистов, работавших под началом доктора Эдварда Боуэна, поставила один из первых телевизионных приемников на старый бомбардировщик «Хэндли-Пейдж Хейфорд», и оказалось, что он с помехами, но принимает сигналы наземного передатчика. На основе этого устройства был создан небольшой прибор, работающий в высокочастотном диапазоне, который начали устанавливать на борту самолетов «Авро Энсон». К 3 сентября 1937 года такие радары могли обнаруживать крупные корабли на расстоянии до пяти миль.

Главным фактором развития британского радара была готовность экспериментировать. После того как радар спас Великобританию от поражения в Битве за Британию, радиолокация получила ведущее место среди всех прочих научных разработок. Нацистская идеология делала упор на сельские традиции и обычаи «древних тевтонцев»; политические вожди Третьего рейха не доверяли современной науке, называя ее «еврейской». Германские ученые не освобождались автоматически от военных обязанностей, а к гражданским ученым, работавшим на нужды армии, относились с недоверием, в отличие от теплого приема, с каким встречали их английских собратьев. В Великобритании была создана технология «оперативных исследований», заключавшаяся в том, что ученые вместо того, чтобы разрабатывать новые виды вооружения, советовали военным, как наилучшим образом использовать уже имеющиеся.

Оперативные исследования показали, что можно удвоить число входящих в конвой судов, практически не увеличивая периметр пространства, занимаемого конвоем; так, периметр пространства, занимаемого конвоем, состоящим из 80 судов, лишь на одну седьмую больше периметра того пространства, что занимает конвой из 40 судов. Таким образом, более крупные конвои позволили эффективнее использовать эскортные корабли. Увеличение числа входящих в конвой судов до 45 и более позволило снизить средний процент потерь с 2,6 до 1,7. Отчасти это определялось также тем, что деятельность «волчьих стай» ограничивалась количеством торпед, временем, необходимым на перезарядку торпедных аппаратов, усталостью экипажа и так далее — обстоятельствами, не зависящими от размеров конвоя.

Оперативные исследования также помогли определить, на какую глубину нужно настраивать срабатывание взрывателей глубинных бомб. Ученые предположили, что если у подводной лодки достаточно времени, чтобы осуществить экстренное погружение, она, очутившись под водой, сразу же изменит курс. Такие цели следует считать упущенными и не пытаться их атаковать. Глубинные бомбы, сбрасываемые с самолетов, должны взрываться у самой поверхности, чтобы поражать наверняка не успевшие скрыться субмарины. Подобные предложения позволили в кратчайшие сроки коренным образом улучшить тактику противолодочной борьбы.

В начале войны Береговое командование имело в своем распоряжении 12 самолетов «Локхид Гудзон», оборудованных радарами «Марк 1» типа «воздух — надводная цель». За ними последовали установки, имеющие более хорошие характеристики. Ими оснастили более тяжелые бомбардировщики «Армстронг Уитли» и летающие лодки «Сандерленд», однако этим замечательным самолетам, вооруженным неэффективными противолодочными бомбами, удавалось крайне редко топить германские субмарины.

Ученых мужей спросили, почему из 77 замеченных с воздуха неприятельских подводных лодок только 13 были предварительно засечены радарами. Те ответили, что изготовленное в спешке оборудование доверяют кому ни попадя. Специально обученные экипажи уверовали в возможности радаров, и к концу 1941 года средства радиолокационного обнаружения подводных лодок с воздуха стали более эффективными. Бипланы «Содфиш» из 812-й эскадрильи морской авиации наглядно продемонстрировали возможности радара, день и ночь патрулируя узкий Гибралтарский пролив, препятствуя прохождению германских субмарин в Средиземное море. Одна подводная лодка была потоплена, а еще пять получили такие серьезные повреждения, что были вынуждены вернуться на базу[18].

Кроме того, крупные надводные корабли Королевского ВМФ в дополнение к противовоздушным радарам получили более точные радиолокационные системы наводки артиллерии, но все же радиус действия британских радаров оставался меньшим, чем дальность визуального обнаружения в ясную погоду. Оставалась насущная проблема создания устройства, которое можно было бы устанавливать на небольшом эскортном корабле, таком, как, например, корвет, и которое могло бы обнаруживать ночью рубку всплывшей подводной лодки.

Доктор С. Е. Э. Лендейл входил в группу специалистов, установивших коротковолновый сантиметровый радар на скалах у Суонэйдж и обнаруживших германскую субмарину на расстоянии семи миль. Он так описал практические трудности, возникающие при попытке установить радар на небольшой корабль: «На борту корвета всюду сырость; в сильное волнение постоянная качка и потоки воды, захлестывающие каюту оператора радара всякий раз, когда открывается дверь, приводили к тому, что прислушивались к сообщениям только очень опытных специалистов». Антенны приходилось оберегать от непогоды. Много проблем создавали бортовая и килевая качки и вибрация корпуса от работы двигателей и орудийных выстрелов.

Но все же к концу 1941 года был разработан радар «Тип 271». Сто изготовленных устройств установили на пятидесяти кораблях. Это был первый в мире изготовленный с использованием магнетрона сантиметровый радар, имеющий практическое применение. Он явился прорывом вперед: выяснилось, что «Тип 271» способен обнаруживать даже перископ. Безнаказанным ночным нападениям находящихся в надводном положении субмарин пришел конец.

Но уже в сентябре 1940 года, задолго до того, как новые совершенные технические средства сказали свое слово в Битве за Атлантику, адмирал Дениц, вышедший из себя, заявил своему штабу: «В самом "скором времени весь германский подводный флот будет потоплен прямо у нашего порога». По словам одного из самых добросовестных историков подводной войны Дж. П. М. Шоуэлла, его недовольство было обусловлено двумя обстоятельствами, до сих пор не получившими должного признания. Дениц был расстроен из-за числа подводных лодок, подорвавшихся на минах и потопленных британскими субмаринами во время пересечения Бискайского залива. Воды залива стали настолько опасны для германских подводников, что они прозвали его «Totenallee», «дорогой смерти».

Если оставить в стороне реальную эффективность британских мин и подлодок, проявленное Деницем беспокойство оказало незамедлительное и очень значительное воздействие на подводную войну, ибо он приказал своим экипажам посылать радиосообщение, как только лодки благополучно пересекли Бискайский залив. Это сообщение должно было посылаться, когда субмарина проходила десятый градус западной долготы (позднее пятнадцатый градус). Экипажи германских субмарин с нетерпением ожидали этого момента плавания, так как начиная именно с этого момента увеличивалось их ежедневное жалованье. Служащие Отдела слежения за подводными лодками британского адмиралтейства тоже ждали его, так как с помощью радиопеленгации они получали в дополнение к точной долготе приблизительную широту, на которой находилась субмарина. После такой «засечки» обычно уже можно было с большой долей вероятности предположить, на перехват какого конвоя движется эта лодка.