Герберт Уэллс - Геннадий Прашкевич

Это я к тому, что вкус крови ничем перебить нельзя. Вкус крови, вкус жизни нарушает хрупкое равновесие, установленное на острове. Несмотря на уговоры и силу, примененные Прендиком и Монтгомери, несмотря на увещания глашатая Закона, зверолюди возвращаются к темным диким инстинктам. «Монтгомери лежал на спине, а сверху на него навалилось косматое чудовище. Оно было мертво, но все еще сжимало горло Монтгомери кривыми когтями. Рядом ничком лежал Млинг. Шея прокушена, в руке зажато горлышко разбитой бутылки из-под коньяка…»

Волею судеб вернувшись в Лондон, мистер Прендик долго не может отойти от увиденного. Он никак не может убедить себя в том, что мужчины и женщины, мимо которых он ежедневно проходит по улицам, не являются зверьми в человеческом облике. Ну да, все они напоминают людей, все они ласково улыбаются, но стоит пахнуть запаху крови, как в одну минуту, в одну секунду все они превратятся в злобных тварей, забывших про любой Закон.

И тогда — Дом страдания.

Колеса фортуны

В том же 1896 году Уэллс выпустил реалистический роман «Колеса Фортуны» («The Wheels of Chance»). Он начал его писать сразу после «Машины времени», но закончил после «Острова доктора Моро». Колеса в названии романа вполне объяснимы: это колеса велосипеда — машины, модной в те времена. Правда, в отличие от Путешественника по Времени и мистера Эдуарда Прендика, получивших весьма неплохое образование, мистер Хупдрайвер — всего лишь помощник торговца мануфактурными товарами на сезонной ярмарке. Бедность и невежество все еще дышали в затылок Уэллса.

Что ж, лучший способ избавиться от всяких комплексов — написать книгу.

Мистер Хупдрайвер отправляется в отпуск. Ему не везет. По дороге он нечаянно сбивает Юную Леди в Сером, которая, как и он, путешествует на велосипеде. Точнее, не путешествует, а вот просто собралась убежать из дома с одним подозрительным молодым человеком по имени Бичемел. Этот Бичемел сразу и откровенно не понравился мистеру Хупдрайверу. И не зря, не зря! Юная Леди в Сером явно в опасности! Осознав это, мистер Хупдрайвер незамедлительно предлагает свою помощь Юной Леди в Сером, он даже превозмогает свою провинциальную стеснительность. На дорогах Кента и Сассекса мистер Хупдрайвер чувствует себя вполне надежно, но вот общение с прекрасной Юной Леди в Сером… Как с нею говорить? О чем с нею говорить? Ведь он, повторимся, всего лишь помощник торговца. Таких, как он, в Англии десятки тысяч. Если зайти, к примеру, во Дворец тканей в Путни и повернуть направо, туда, где штуки белого полотна и кипы одеял вздымаются до самых латунных прутьев под потолком, там точно можно встретить такого вот мистера Хупдрайвера. Он подойдет к вам, указывает Уэллс, вытянет над прилавком руки с шишковатыми суставами, вылезающие из огромных манжет, и без тени удовольствия спросит, чем, собственно, может служить. Если дело касается, скажем, шляп, детского белья, перчаток, шелков, кружев или портьер, он вежливо поклонится и, округло поведя рукой, предложит «пройти вон туда», то есть за пределы обозримого им пространства, но при другом, более счастливом стечении обстоятельств, он, конечно, предложит вам присесть, а сам, в порыве гостеприимства, начнет снимать с полок, разворачивать и показывать вам товар…

Уэллс так тщательно, с такой точностью описал мистера Хупдрайвера, что мы и сейчас, более чем через сто лет после выхода книги в свет, ощущаем, как ужасно боялся Уэллс подобной судьбы — для себя. Остаться в мануфактурном магазине? На всю жизнь? Никогда! Ведь нет у таких людей никаких перспектив в жизни. Почему? Дело не только в финансовой стороне. «Мы все там кретины, сэр, — объясняет мистер Хупдрайвер случайному незнакомцу. — Я тоже кретин. У меня целые резервуары мускульной энергии, но один из них всегда протекает. Дорога тут на редкость красивая, есть и птицы и деревья, и цветы растут на обочине, и я бы мог получить огромное наслаждение, любуясь ими, но мне это и не дано. Стоит сесть на велосипед, как я должен мчаться. Да меня на что угодно посади, — признается он, — я все равно буду только мчаться, такой у меня характер».

Вот не хочет, а все равно мчится. И, спасая Юную Леди в Сером, не может оставаться каким-то то там, извините, мистером Хупдрайвером. Уж лучше приврать ради пользы дела. Господь поймет и простит. И складно, как-то само собой получается, что мистер Хупдрайвер вовсе не помощник торговца, он — настоящий джентльмен, он только недавно вернулся из Южной Африки. Не совсем чистый выговор мистера Хупдрайвера, его просторечные словечки не смущают Юную Леди в Сером, ведь он помогает ей избавиться от нечестного соблазнителя. В приступе раскаяния мистер Хупдрайвер даже открывается ей в своей нечестности. Под соснами, где-то между Уимборном и Рингвудом, он спрашивает: «Вы, правда, думаете, что простой продавец тканей может быть честным гражданином?» — «Почему же нет?» — «А если он подсовывает людям товар, который им не очень нужен?» — «Ну, не знаю. А разве это обязательно? Разве без этого нельзя?» — «Нельзя. Это торговля, — знающе объясняет мистер Хупдрайвер. — Не обманешь — не продашь. И ничего тут не поделаешь. Ремесло наше не очень честное и не очень полезное; ни свободы, ни досуга — с семи до полдевятого, каждый день. Много ли человеку остается? Настоящие рабочие смеются над нами, а образованные — банковские клерки, или те, что служат у стряпчих, — эти вообще смотрят на нас сверху вниз. Выглядишь-то ты прилично, а, по сути дела, тебя держат в общежитии, как в тюрьме, кормят хлебом с маслом и помыкают, как рабом. Все твое положение в том и состоит, что ты понимаешь, что никакого положения у тебя нет. Без денег ничего не добьешься; из ста продавцов едва ли один зарабатывает столько, чтобы можно было жениться; а если даже он и женится, все равно главный управляющий захочет — заставит его чистить ботинки, и он пикнуть не посмеет. Сами-то были бы довольны, если бы пришлось служить продавщицей?»

Юная Леди в Сером благоразумно промолчала в ответ.

Но мистер Хупдрайвер уже зажегся.

«— Я вот все думал этим утром…

— О чем?

— Ну, так… О разном… Мне ведь сейчас около двадцати трех… Я вот слушал ваши слова… В школе я учился до пятнадцати. Восемь лет уже не учусь. Начинать снова поздно, но ведь я учился неплохо. Знал алгебру, прошел латынь до вспомогательных глаголов. (Устами мистера Хупдрайвера, здесь, понятно, говорит сам Уэллс; это он, служа в аптеке мистер Кауэпа, прошел латынь до вспомогательных глаголов. — Г. П.) Видите ли, в торговле тканями без капиталов много не сделаешь. Но если бы я мог получить хорошее образование…