Послевкусие сна (сборник) - Евсей Цейтлин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы с Альфонсасом много говорили об этом. Я вспоминал слова, которые написал в начале восьмидесятых, работая над книгой об основоположнике литовской литературы Кристионасе Донелайтисе: «У разных культур – разные корни, но одно небо». Жизнь, однако, сложнее любых формул. На мой взгляд, Буконтасу помогло то, что он почувствовал сам воздух еврейской истории, смело вошел в ее особое время .
«…Река истории образует кольцо, – писал Адин Штейнзальц. – Она вливается сама в себя, и в ее водах мы не заметим ни необратимых изменений, ни новизны». Но вечное возвращение в иудаизме – это и вечное наше обновление. «Например, исход из Египта… – продолжал Штейнзальц. – Его значение выходит за сугубо исторические рамки, ибо он реализуется в духовной биографии каждого человека. Еврей в каждом поколении не просто должен считать, что он сам вышел из Египта. История исхода становится и историей его собственного духовного развития. Рабство и избавление от него, переход через море, война с Амалеком и получение Торы – вот этапы развития человеской личности».
Путь «украденного ребенка» – это один вариантов вечного нашего возвращения…
Разумеется, Буконтас не перечеркнул свое прошлое: десятилетия жизни нельзя отбросить, точно ненужный черновик. Тем более, что у евреев ушедшее органично сливается с настоящим. Альфонсас признавался: «…мама и папа приходят ко мне из небытия и поддерживают – заполняют пустоту в душе, которую я ощущал так долго». Одновременно он по-прежнему «шепчет, словно молитву, имена приемных родителей – как и имена других своих спасителей».
Буконтас не отказался от собственных литературных поисков – нет, не случайно они были так созвучны его божественной душе: «космическое» начало он потом легко обнаружил в Торе… А то, что он органично вошел «в культуру, близкую генетически» , свидетельствуют, как всегда, переводы Альфонсаса.
С идиша, иврита, русского он перевел на литовский произведения таких ярко не похожих друг на друга еврейских поэтов, как Йошуа Лацман, Гирш Ошерович, Моше Кульбак, Авраам Суцкевер, Шмуель Качергинский, Герман Крук, Иехуда Амихай, Леонид Школьник, Ефрем Баух (стихи и роман «Солнце самоубийц»)… Он опять убеждался в старой истине: для еврейского литератора родина – это наша история. Творец живет в истории, а потом навсегда растворяется в ней.
6.…Здесь и простимся с ним, оставив за скобками многое: я пишу не очерк «жизни и творчества» поэта Альфонсаса Буконтаса – я вглядываюсь в его «путь по пустыне».
Признаюсь: думая о судьбе моего друга, не раз возвращался к строкам, принципиальным для него (не зря они дали название единственному московскому сборнику поэта: Альфонсас Буконтас. Пока летит стрела. Стихи. Перевел с литовского Сергей Карнеев. М., «Советский писатель», 1990).
Автор ведет не сразу угадываемый спор с известным стихотворением Осипа Мандельштама «Раковина». Спор – опять о человеке. Что и говорить, концепция, которую Мандельштам так пронзительно выразил в 1911 году, получила распространение в искусстве (прежде всего – западном) второй половины двадцатого века. И не раз уже было доказано: человек – только одинокая песчинка на ветру времени, только (по Мандельштаму) «ненужная раковина», вынесенная «из пучины мировой» на брег жизни. Вроде бы, это полностью подтвердил минувший век: судьбы, жизни, любовь, надежды, проявившиеся и не открывшиеся таланты были безжалостно сломаны, искорежены революциями, диктатурами, войнами… Но вот аргументы Альфонсаса Буконтаса:Нет, не раковина потерянная: плачет она,
прилив умоляет
вернуть в глубину. Бесплодна. Одни песчинки
жужжат в ней. Назад – это все, что осталось, —
назад зовет ее память…
Ты – семья! Ты – пробившая время стрела!
Звон натянутой тетивы бунтует в тебе.
Надо ли что-то добавлять к этим словам? Разве что из Торы: мы все – семья, и каждый ответственен за другого. Разве что из Агни-Йоги: «Удача не покинет стремящихся, ибо трудно попасть в стрелу на полете».
1990–2005 Дина Рубина. Колесо судьбы
На первый взгляд – это дневниковые записи, из тех, что заполняют записные книжки любого писателя. Но когда погружаешься в них, то понимаешь: ничего случайного нет в этой книге. Повествование выстроено так, что череда лиц, картинок, якобы незначительных и будничных наблюдений, записи снов посторонних людей… – все становится колесом твоей личной судьбы, нескончаемым разговором с Создателем. Как всегда у Евсея Цейтлина, поражает психологическая и архитектурная выверенность чередования эпизодов, когда – как говорил Иосиф Бродский – «качество текста зависит от того – что за чем следует». Читаешь, и, двигаясь от одного эпизода к другому, понимаешь: иначе построить книгу было невозможно. Тут нельзя тронуть ни одного слова.
Персонажи Цейтлина – самые разные, и обычные и незаурядные люди – одновременно и мудры, и жестоки, и смиренны, и растерянны. Здесь нет ни капли притворства, ни капли лжи. Спокойная, умная и беспощадная в своей глубинной доброте книга.
Сергей Юрьенен. Тайнопись ЦейтлинаЕвсей Цейтлин – прозаик, эссеист, литературовед – создал особый, психоаналитический жанр нон-фикшн.
«Из дневников этих лет» – подзаголовок многих его работ. Среди них «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти» – известная книга, о которой и по сей день спорят в разных странах и на разных языках. «Мне (говорит нам автор) прежде всего интересен человек, который, мучительно разгадывая собственные сны… пытается прикоснуться, приблизиться к тайне своей судьбы».
Книга как сеанс самораскрытия. Возможно, впервые и писатель раскрывает здесь тайны своей уникальной психотехнологии. Литература как терапия.
Больше того. Литература, которая не только с изумительной чуткостью улавливает SOS, но и спешит на помощь.
И спасает. Вполне конкретно. «Встань и иди»…
Вряд ли случайно приходит на память забытый французский роман эпохи экзистенциализма. Персонажи молчания, ordinary people, так называемые простые люди, которых возвращает Цейтлин к бытию, – становятся героями нашего общего экзистанса.
Об авторе и книгахЕвсей Цейтлин (Yevsey Tseytlin, Jevsejus Ceitlinas, Jewsej Zeitlin) – прозаик, культуролог, литературовед, критик.
Родился в Омске в 1948 г.
Окончил факультет журналистики Уральского университета (1969), Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького (1989).
Кандидат филологических наук (1978), доцент (1980). Преподавал в вузах историю литературы и культуры.
Автор литературно-критических статей и эссе, монографий, рассказов и повестей о людях искусства.
Основные работы Евсея Цейтлина собраны в его книгах: «Снег в субботу» (Таганрог, «Нюанс», 2012) «Шаги спящих» (Franc-Tireur USA, 2011), «Несколько минут после. Книга встреч» (Franc-Tireur USA, 2011; С.-Петербург, «Алетейя», 2012), «Откуда и куда» (Franc-Tireur USA, 2010), «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти» (Вильнюс, Издание Еврейского музея Литвы, 1996; М. – Иерусалим, «Даат/Знание», 2001; Franc-Tireur USA, 2009; Franc-Tireur USA, 2010; «Алетейя», С.-Петербург, 2012; на немецком – Berlin, «Rowohlt», 2000; на литовском – Vilnius, «Vaga», 1997), «Писатель в провинции» (М., «Советский писатель», 1990), «Голос и эхо» (Калининград, 1989; Franc-Tireur USA, 2011), «Вехи памяти» (М., «Книга», 1987; совместно с Львом Аннинским), «На пути к человеку» (Кемерово, 1986), «О том, что остается» (Иркутск, 1985), «Долгое эхо» (Калининград, 1985; на литовском – Vilnius, «Vyturys», 1989), «Свет не гаснет» (Кемерово, 1984), «Жить и верить…» (Кемерово, 1983), «Всеволод Иванов» (Новосибирск, 1983), «Сколько дорог у «Бронепоезда № 14–69»» (М., «Книга», 1982), «Так что же завтра?…» (Кемерово, 1982), «Всегда и сегодня…» (Кемерово, 1980), «Беседы в дороге» (Новосибирск, 1977).
Составил четыре сборника прозы русских и зарубежных писателей.
Начиная с 1968 г., публиковался во многих литературно-художественных журналах и сборниках.
Был главным редактором альманаха «Еврейский музей» (Вильнюс). С 1996 г. живет в США, редактирует чикагский ежемесячник «Шалом».
Был членом Союза писателей СССР (1978), является членом Союзов писателей Москвы, Литвы, Союза российских писателей, членом международного Пен-клуба («Writers in Exile»).
