Царское дело - Сергей Булыга

— Из Рославля.

— А, из Рославля… Тоже место знаменитое. — Князь усмехнулся. — Если из Рославля, тогда можно. — И, сделав строгий вид, строгим же голосом продолжил: — Бельский! Богдан Яковлевич! Царев оружничий! Да это же какая сила! Я с ним только что рядом стоял, когда царя отпевали. Государя всея Руси. Ну, да его еще долго будут отпевать, сказали, дня, может, три. А Богдан уже вон как ходит! Голову высоко держит! На всех сверху поглядывает. А что! Все стрельцы теперь его, все пушки — его, все ворота — его! Запер он нас здесь, как слепых котят в мешке, знаешь об этом?!

— Знаю, — чуть слышно ответил Маркел.

— Ну, вот! — сердито сказал князь. — Хоть ты что-то одно знаешь толком. Вот кто он такой, Богдан Яковлевич! И вдруг наш какой-то Трофим… Да разве станет Бельский об него мараться?

— Так я разве говорю, что он! — поспешно вставил Маркел. — Я говорю, что тот злодей к нему на двор через тын…

— Га! — громко перебил его князь. — Ну, не туда нога пошла, и заскочил. А если бы он дальше пробежал и там бы, дальше, через тын, сигал, так на Троицком подворье очутился бы. Тогда бы на кого мы думали? Во то-то же!

— Но я чую…

— Га! Чую! Да тут хоть зачуйся! — насмешливо воскликнул князь. — Чуять можно только водку или капусту квашеную. А остальное надо знать! Вот куда тот злодей побежал после того, как Трофима зарезал, ты знаешь?

— Так я же сказал: к Бельскому.

— А дальше? — с жаром спросил князь. — Куда он дальше побежал и где сейчас хоронится, вот что бы нам узнать! И за что вдруг Трофима убили? Откуда он возвращался? Куда он ходил? И зачем?

Маркел молчал. Тогда князь сам сказал, и уже очень негромким голосом:

— Трофим мне вчера говорил, что он хочет к Ададурову наведаться. И вы, я знаю, наведались. А дальше что? Почему ты здесь остался, а он куда-то ушел? Он сказал тебе, куда пойдет?

— Сказал, да не очень, — ответил Маркел.

— Ну вот и узнай теперь, что он тебе тогда не досказал, — строго велел князь. — И сам туда сходи. И все на месте высмотри. А то ведь бесчестье какое! — И вдруг, усмехнувшись, продолжил: — Это же еще как славно, прости, Господи, что государь вчера преставился, а то какой был бы срам, задумайся! У князя Лобанова-Ростовского, начального головы Разбойного приказа, прямо посреди его двора его человека убили, и он не знает, кто убил! Вот бы уже государь потешился, таскал бы меня за бороду и приговаривал: эх, Сенька, Сенька, какой же ты пес шелудивый, да как ты можешь по всему моему царству злодеев вывести, если ты даже на своем собственном дворе порядка навести не можешь, кнута тебе мало! А так царь этого не знает, нет царя. Ну да теперь и эти, чую, тоже мне проходу на дадут! — Тут князь замолчал, утер губы и уже опять неспешным и серьезным голосом продолжил: — Поэтому вот что, Маркел: домой к себе в Рославль ты ехать пока погоди, да и ворота закрыты, никуда ты не уедешь и про лопаря с Гришкой тоже пока что забудь, на это другие людишки найдутся. А ты пока, сделай милость, вот что мне вызнай: куда и зачем ходил Трофим и кто после убил его за это? До завтра до утра узнай! И мне расскажешь. И вот уже после этого сразу езжай домой, я тебя держать не буду и еще даже гостинцев дам в дорогу. А не узнаешь, пеняй на себя. И не вздумай убегать. Из-под земли найду! Понял меня?

Маркел кивнул, что понял.

— Вот и славно, — сказал князь. — А пока ступай. А то скоро утро и тебе надо будет ответ держать, а ты даже еще не выходил. Ступай! Бог тебе в помощь. И Бог же тебя сохрани на меня хоть в чем-нибудь кивать. Не видел ты меня! Приехал из Рославля, привез дяде Трофиму ведро водки и завтра едешь обратно. Запомнил?

Маркел кивнул, что запомнил. Тогда князь еще прибавил:

— Слово для пропуска «Ладога». Ответное слово «Копорье». Ступай!

И даже махнул рукой и сразу опять потянулся к орехам. Маркел развернулся, надел шапку и вышел.

17

Маркел сошел с господского крыльца, остановился и стал смотреть по сторонам. Было обеденное время, пахло подгорелой кашей. А вот потянуло поросятиной. А вот капустой. Передний княжий двор был почти пуст. Маркел прошел вдоль стены, завернул за угол и оказался у себя на заднем дворе. Налево были лестница и его дверь, направо конюшня. Ворота там были открыты, и нужно было бы зайти туда, проведать Милку и, как советовал Егор, забрать из саней то, что еще не растащили. Но Маркел в конюшню не пошел. Пусть тащат, подумал он, не везти же обратно, и поедет ли он еще обратно? Это «обратно» нужно заслужить. Да и, с другой стороны, сердито подумал Маркел, разве это по-христиански — не найти того, кто убил дядю Трофима. Тут Маркел опять остановился, осмотрелся и понял, что он стоит как раз на том самом месте, где еще совсем недавно лежал дядя Трофим. Правда, здесь теперь все было затоптано так, что никаких следов от дяди-Трофимовой крови уже не осталось. А унесли его, подумал Маркел, в князя Семена домовую часовенку, он видел ее возле входных ворот. Это надо вернуться обратно, ведь же нужно посмотреть дядю Трофима, постоять с ним рядом, зажечь свечку, прочитать молитву.

Но это завтра, подумал Маркел, завтра это можно будет сделать не спеша. А сегодня у него есть дело, очень спешное, князь Семен шутить не будет! Маркел еще раз осмотрелся, вспомнил, куда побежал тот злодей, и тоже пошел туда же, наискосок через двор, к поленнице.

Поленница, как оказалось, там была не одна, а их было несколько, все они стояли под навесами, и между ними были оставлены проходы. Маркел пошел по ним. Там кругом было натоптано и снег сбит в грязь, наверное, истопниками. Маркел прошел мимо одной поленницы, свернул за вторую, миновал третью, переступил через наполовину разобранную четвертую…

И увидел Фильку! Филька стоял возле тына и смотрел в щель. Он, конечно, услышал Маркеловы шаги, но все равно не стал на него оборачиваться, а даже того больше: поднял руку и сделал ею знак стоять и не шуметь.

Маркел сразу застыл на месте. Филька смотрел в щель. Потом наконец отступил и сделал Маркелу знак подойти к нему. Маркел подошел. Филька молча указал рукой на щель. Маркел сдвинул шапку и прильнул к щели.

Щель была узкая, через нее было видно немного, лишь одна постройка, и то даже не вся, а только ее крыльцо и одно окошко рядом. На крыльце стояли двое: один — богато одетый, а второй — бедно, почти что в тряпье, и они о чем-то разговаривали. И еще вот что: богатый стоял лицом к Маркелу, а бедный спиной. Но Маркелу сразу почему-то показалось, что он этого оборванца уже где-то видел. Маркел быстро сморгнул и продолжал смотреть. А эти двое продолжали разговаривать, не разобрать о чем. Время от времени бедный немного поворачивался, но все равно этого было мало для того, чтобы его узнать. А узнать очень хотелось! Потому что Маркел уже начал догадываться, кто это такой. И он обернулся к Фильке.