Лотосовый Терем - Тэн Пин

— Что… что-что? Что ты сказал? Кто убил Чжан Цинху?

Ли Ляньхуа с извиняющимся видом перевёл взгляд на Чжан Цинху.

— Что ж… хоть ты и отрубил ему голову, и наклеил себе родинку, но она почти отвалилась…

Все взгляды сосредоточились на лице “Чжан Цинху”. Тот невольно коснулся щеки: поднимая каменную плиту, он весь вспотел, под землёй было тепло и сыро, да ещё только что пытался открыть врата — всё лицо взмокло. От неторопливых речей Ли Ляньхуа он переволновался, вытер лицо, не рассчитав силу — и стёр поддельную родинку. Все ахнули: так это “убитый” Чжан Цинши, а не Чжан Цинху!

Фан Добин про себя проклинал Ли Ляньхуа с его враньём, от которого голова шла кругом, вслух же серьёзно спросил:

— Так ты Чжан Цинши или Чжан Цинху?

— Цинши, ты… жив? А умер Цинху? Ох, я совсем запутался… — Чжан Цинмао был ошеломлён. — Что между вами произошло? Кто убил Цинху? Зачем ты выдавал себя за него? — Он резко распахнул глаза. — Неужели ты убил брата?

Ли Ляньхуа внимательно посмотрел на Чжан Цинши, слегка сощурился и так же осторожно покосился на Ян Цююэ.

— Вообще-то… — начал было тот, но в этот момент засвистел ветер, Чжан Цинмао истошно завопил, все перепугались, факелы вдруг погасли, послышались треск и бульканье, звуки сталкивающихся и падающих тел — а затем наступила мёртвая тишина. Фан Добин в темноте крикнул: “Куда, стоять!” — и кто-то быстро убежал.

Наверху медленно загорелся огонёк — Ли Ляньхуа в суматохе успел забраться на выступ и теперь с запалом* в руках осторожно смотрел вниз. Фан Добин переменился в лице: в темноте он сцепился с кем-то в схватке, обменявшись тремя сложными боевыми приёмами, но совершенно не понимал, как рядом с ним оказался убийца — оказалось, что кто-то ударом ладони сразил Чжан Цинши!

Запал — плотно закрывающийся футляр, часто из бамбука, внутрь которого вставлена тлеющая туго скрученная грубая бумага с фосфором и небольшим количеством горючих веществ; загорается при резком поступлении воздуха

— Не ожидал от него такой жестокости, Цинши и правда… — посетовал Гэ Пань и тут увидел: “Чжан Цинши”, который только что был жив-живёхонек, раздробили череп, так что он не успел издать и звука и теперь сидел скособочившись, из-за проломленного черепа рот искривился в странной усмешке. Чем дальше, тем сильнее кровь стыла в жилах от этого жуткой, тёмной и сырой гробницы, полной человеческих костей!

Спрятавшийся на выступе Ли Ляньхуа побледнел. Фан Добин заметил позу мертвеца.

— Вот это удар…

Тем временем Гэ Пань бросился на помощь Чжан Цинмао, которого ранило дротиком в плечо — задело только мышцу, жизни его ничего не угрожало. Командир Чжан в оцепенении уставился на тело Чжан Цинши, душа его едва не покинула тело, а в глазах застыл беспросветный ужас.

Гу Фэнсинь сбежал, Чжан Цинши погиб, Чжан Цинмао был ранен — оставался лишь Ян Цююэ, с мертвенно-бледным лицом сжимавший кулаки.

— Мне всё ясно, — холодно произнёс Гэ Пань. — Братьев Чжан убил ты, а не Гу Фэнсинь.

Ян Цююэ вскинул голову и пристально уставился на него, но не произнёс ни слова.

— Из вас двоих, ты вызываешь больше подозрений, — неспешно продолжил Гэ Пань. — Гу Фэнсинь не дурак, даже если и виноват в чём-то, раз сбежал. Но настоящий злоумышленник сумел заманить сюда Безликого убийцу и У Гуана и убить братьев Чжан — он явно незаурядный человек, и не совершит такой глупости…

Ян Цююэ отступил на шаг, бросил взгляд на Фан Добина. Господин Фан совсем запутался — в словах Гэ Паня был смысл — посмотрел на Ян Цююэ, на Чжан Цинмао, нахмурился.

— Дай-ка испытаю, мог ли ты убить братьев Чжан, — холодно глядя на Ян Цююэ, сказал Гэ Пань и напал.

Удар под дых караульный парировал, но затем Гэ Пань нанёс рубящий удар по вене на запястье, и он оказался загнан в угол — выставил один палец, и взметнулся порыв ветра. Фан Добин слегка переменился в лице, Гэ Пань резко остановился.

— И в самом деле, ученик даочжана* Байму из Удана, неудивительно…

Даочжан — служитель даосского храма, даосский монах

Даочжан Байму из Удана был знаменит в цзянху своим владением быстрым фехтованием, пальцевым методом и техникой ударов ладонью. Ян Цююэ применил его коронный удар под названием “коготь сизого пса”*.

“коготь сизого пса” — от выражения 白云苍狗 báiyúncānggǒu — то тучки белые плывут, то вдруг как сизые собаки (обр. о быстрой смене обстановки, неожиданных переменах)

Молодой караульный тяжело выдохнул и холодно произнес:

— Не знаю, кто убил Чжан Цинши и Чжан Цинху, я не имею к этому никакого отношения.

— Ученик Байму из Удана, — вздохнул Фан Добин, — зачем забираться так далеко и охранять гробницу в Си-лине? Необычный выбор занятия.

Ян Цююэ сжал губы и не ответил. У него был мрачный вид, и хотя лицо мертвенно побледнело, он предпочёл хранить молчание.

— Так что?.. — осторожно спросили с выступа. — Убийца пойман?

Гэ Пань почтительно сложил руки перед Ли Ляньхуа и Фан Добином.

— Неплохо сработано.

Фан Добин покосился на друга и подыграл:

— Ах, ученик из “Фобибайши” действительно заслуживает свою репутацию! Я восхищён вашей проницательностью. — Про себя же ругался: проклятый Ляньхуа, ты же знал, что мертвец был не Чжан Цинши, и ему наверняка тяжело было притворяться погибшим братом, когда оказалось, что убить-то хотели его. Ты прекрасно понимал это, но предпочёл раскрыть, и теперь погиб ещё один человек, ну что, доволен? Ян Цююэ явно вынашивает коварные планы, непонятно почему сбежал Гу Фэнсинь, откуда мне знать, не надо ли подозревать и Чжан Цинмао? Пока он мысленно негодовал, Ли Ляньхуа ощупал стену над вратами Гуаньинь.

— Тут есть какая-то щель… — Изначально он забрался наверх по выбоинам, но когда принялся ощупывать стену, то потерял равновесие и чуть не упал — пришлось медленно спускаться, цепляясь руками и ногами. — Наверху…

Не успел он договорить, как Гэ Пань вдруг подскочил к Ян Цююэ и ударил его по плечу, запечатав меридианы.

— Господин Фан, поручаю преступника вам. — Он с силой рванулся наверх, потянул на себя — и каменная плита упала прямо на смешанные с грязью человеческие кости. Толщиной она была целых два с половиной цуня* — неудивительно, что даже Чжан Цинши не смог её сдвинуть.

2,5 цуня — почти 8,5 см

Эти каменные врата были невероятно прочными, но из-за того ли, что они сотни лет выветривались, или от ударов улиньских мастеров — хоть сами врата и уцелели, но на стене