Тюдоры. «Золотой век» - Борис Тененбаум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сундуки были так тяжелы, что на то, чтобы сдвинуть один из них с места, потребовались усилия восьмерых сильных мужчин.
Король Генрих VIII на конфискации не успокоился. Он решил судить Томаса Беккета за то, что тот разгневал короля Генриха II. Правда, это случилось за 370 лет до описываемых событий, но юристов Короны это мелкое дополнительное обстоятельство не смутило. Томас Беккет был вызван в суд по обвинению в мятеже и измене. А когда после 30 дней ожидания он не явился, процесс против него начался заочно. Он был найден виновным, и его кости были сожжены и пепел их рассеян.
В свободное от отправления правосудия время Генрих VIII занялся и прояснением доктрины англиканской церкви. Если подданным надлежало верить в Бога точно так же, как это делал король, то правила следовало кодифицировать, ибо их не знали даже и епископы.
Дело тут в том, что король поручил им составить книгу правил, но они, боясь ошибиться и вписать туда что-то, что потом послужит к недовольству короля, предварили свой труд смиренным речением, что написанное есть только продукт их предположений, а окончательную версию может утвердить только Его Величество.
И король Генрих, не щадя себя, взялся править написанную ими «Книгу Епископов». С его поправками она стала называться «Книга Короля».
Одной из поправок была ревизия текста Первой Заповеди:
«Да не будет у тебя других богов перед лицем Моим».
Король решил уточнить текст, продиктованный Господом Моисею, и вписал в заповедь имя Иисуса[15].
IV
В дела доктрины англиканской церкви Томас Кромвель не входил. Так что с королевскими поправками Десяти Заповедей пришлось иметь дело долготерпеливому архиепископу Кентерберийскому, Томасу Кранмеру.
Как и Кромвель, он был скрытым протестантом и чтил Ветхий Завет. Уж как он сладил с таким неожиданным вторжением Генриха VIII в текст Священного Писания, остается только гадать, но в конечной версии «Книги Короля» все-таки Первая Заповедь осталась в своей первозданной ветхозаветной форме…
Тем временем поиски невесты для Генриха Восьмого продолжались. По ходу дела в первую очередь принимались в соображение желания Его Величества, жаждавшего получить на брачное ложе нечто новое и неизведанное, но и политические соображения тоже учитывались. Кромвель указывал королю на существующие опасности изоляции Англии. Важно было найти невесту либо во Франции, либо в Империи, чтобы по возможности исключить их союз, направленный против Англии. Как раз о таком союзе хлопотали в Риме – папа больше всего на свете хотел бы организовать «крестовый поход на Запад», против Генриха Восьмого, и Кромвель хотел во что бы то ни было попытку эту предотвратить.
Сам по себе проект поисков новой жены Генриху Восьмому имел одно встроенное препятствие – больно длинный хвост из предыдущих неудачных браков тянулся за королем. Первую свою супругу он отверг и развелся с ней, вторую казнил, а третья умерла при родах. Потенциальным невестам, да и их опекунам и родителям тут было о чем задуматься. Но нет, король об этом не подумал, а Кромвель если подумал, то никак этого не показал – и поиски новой невесты для короля Генриха начались.
Первая попытка была сделана во Франции.
Там имелись две подходящие кандидатуры: дочь Франциска Первого, Маргарита, и дочь могущественного герцога Гиза, Мария. Мария Гиз представляла для короля Генриха интерес вот почему – она была вдовой, красивой и крупной женщиной, и он во всем своем простодушии так и написал Франциску Первому:
«…будучи крупным телом мужчиной, я нуждаюсь и в крупной телом жене…»[16]
К тому же Марию Гиз сватали за короля Шотландии Джеймса Пятого. Он был сыном сестры короля Генриха и, следовательно, доводился ему племянником. Однако родственники ненавидели друг друга, и перспектива утянуть невесту из-под носа у племянника Генриху Восьмому очень импонировала…
Но из этого ничего не вышло – племянник оказался ловок и в ходе секретных переговоров добился победы. Мария Гиз обвенчалась с ним в Эдинбурге в мае 1538-го.
Джеймс Пятый при этом совершенно серьезно готовился к войне – нрав своего дядюшки он уже знал и ожидал самого худшего. Однако ничего не произошло. У Генриха появлись другие идеи – теперь он решил попробовать посвататься к Кристине, герцогине Миланской. Она была дочерью короля Дании (и Швеции), потерявшего к этому времени престол, но ее очарование состояло не столько в королевской крови, сколько в молодости и красоте. Замуж в Милан ее выдали в 13 лет, а в 16 она уже овдовела. В настоящее время герцогиня пребывала в Брюсселе – и туда был срочно послан Гольбейн, придворный художник короля Генриха. От него требовалось написать портрет красавицы, «…точный и достоверный…», как было сказано в данных ему инструкциях.
Портрет он написал, и облик его возможной суженой королю Генриху понравился просто чрезвычайно.
Но из этого ничего не вышло. Кристина Датская (так она именовалась во всех мемуарах того времени) была племянницей императора Карла Пятого и, следовательно, доводилась родней покойной Катерине Арагонской. Король Генрих, таким образом, доводился юной вдове как бы родней, и замуж за него она могла выйти только с позволения Папы Римского. Что, конечно, совершенно исключалось. Да и сама эта дама замуж в Англию отнюдь не рвалась. Есть легенда, что она сказала английскому послу:
«Я так расположена к вашему государю, что будь у меня две головы, одну я с радостью отдала бы ему…»
Учитывая известную всей Европе историю с Анной Болейн, потерявшей свою единственную голову на эшафоте, слова Кристины Датской надо было считать вежливым – а может быть, и не очень вежливым – отказом.
В августе 1538 года Франциск Первый выдвинул альтернативный проект: королю Генриху предлагались на выбор две сестры из рода Гизов – Луиза и Рене. Обе они были сестрами Марии де Гиз, новой королевы Шотландской. В теории можно было рассматривать и кандидатуры кузин Франциска Первого – и король Генрих настолько запутался во всех этих вариантах, что предложил встречу в Кале. Там, на английской территории, он мог бы встретить всех своих предполагаемых невест и посмотреть на них сам. Он хотел бы видеть, так сказать, предлагаемый ему товар лицом. Но тут уж уперся король Франции. Не без яда он уведомил короля Генриха, что во Франции не принято выставлять девиц из благородных семей целой группой на инспекцию, как кобыл на продаже…
V
B январе 1539 года Карл V и Франциск I подписали договор о союзничестве в Толедо. Томас Кромвель был очень встревожен намечавшимися перспективами союза Франции и Империи против Англии. Их совместное вторжение могло быть предпринято ими, например, из Нидерландов – и он срочно начал налаживать связи с протестантскими князьями в Германии. Ни один из них по могуществу не шел в сравнение ни с королем Франции, ни с императором Карлом, но они были объединены в общую лигу[17], с охотой подключили бы к этой лиге и Англию – и у одного из них имелась сестра на выданье.
Имелась в виду Анна Клевская, сестра герцога Клевского, Вильгельма. Вообще-то у нее была еще и сестра, Амелия, так что английским послам было поручено хорошенько разглядеть обеих девушек и сообщить королю Генриху свои впечатления. Девиц представили английскому послу Уоттону, но нарядили так, что разглядеть их толком ему не удалось – на них были пышные платья и такие головные уборы, которые скрывали их лица. Уоттон пробовал было протестовать, но герцог задал ему встречный вопрос – не хочет ли он увидеть его сестер нагишом?
Когда об этом доложили Кромвелю, тот немедля отправил Ганса Гольбейна на континент написать портреты сестер, а королю сообщил:
«…Все восхваляют красоту леди Анны, так как и лицо и фигура ее восхитительны. Хвалят также ее добродетель и честность, вместе со скромностью, которая ясно видна в ее наружности…»
Герцог Вильгельм поначалу совсем не горел энтузиазмом, но Кромвель довел до его сведения, что его государь готов вступить в брак, не требуя приданого. Он мог себе позволить такой широкий жест – в 1539 году, после конфискации монастырских земель, король Генрих был самым богатым из всех европейских государей.
Кромвель, собственно, предполагал, что отныне Корона Англии как финансовое учреждение будет независима даже от налогов, собираемых с помощью Парламента, – это давало в руки монарху поистине неограниченную власть.
Идея получить союз с Англией и собственную сестру на престоле в качестве английской королевы – и все это бесплатно – показалась герцогу Вильгельму привлекательной, и переговоры пошли быстрее. Правда, своих строгих взглядов на женскую скромность герцог не изменил, Ганс Гольбейн портрет ее сделал в основном по другому портрету, сделанному не им.
