Энциклопедия катастроф - Полина Денисова

Землетрясение, произошедшее в 1906 году, нанесло огромный материальный ущерб. Три толчка в течение минуты сравняли с землей многие районы Сан-Франциско, столкнули с рельсов поезд, следовавший по окраине города, уничтожили знаменитую библиотеку Станфордского университета, почти полностью разрушили доки на берегу залива. Кроме того, повреждение газопровода стало причиной многочисленных пожаров. Построенный в основном из дерева город охватило пламя, оно быстро распространялось, остановить его было сложно, ведь водопровод и насосные станции тоже были выведены из строя землетрясением. Попытка победить огонь с помощью направленных взрывов не увенчалась успехом. Трое суток бушевала огненная стихия, она поглотила 500 кварталов города и оставила от них лишь огромное черное пепелище. Но надо отметить, что несмотря на масштабы катастрофы, число ее жертв было сравнительно небольшим — погибли 700 человек.

В 1908 году Европу вновь потрясло известие об ужасном землетрясении, разрушившем прекрасные города Южной Италии — Мессину и Реджо-ди-Калабрию, а также близлежащие поселения. Это было не очень сильное землетрясение, но оно принесло людям много горя, потому что эпицентр сейсмического бедствия находился непосредственно под городом. Потрясающее описание этой катастрофы оставил миру Алексей Максимович Горький, находившийся во время трагедии в Италии и побывавший в Мессине сразу после катастрофических событий.

“Бессвязные слова тех людей, которые спаслись от гибели, сплетаются в рассказ одного существа: оно в это утро как бы поднялось под землею, и его взгляд, изощренный ужасом, охватил всю картину восстания стихий против человека.

Накануне катастрофы и всю ночь перед нею выл ветер, море яростно бросало на берег свои высокие волны; спасаясь от непривычного холода, жители Мессины и прибрежных городов Калабрии плотно закрывали двери и окна домов и спали крепким, предутренним сном.

В 5 часов 20 минут земля вздрогнула; ее первая судорога длилась почти 10 секунд; треск и скрип оконных рам, дверных колод, звон стекла, грохот падающих лестниц разбудил спящих; люди вскочили, ощущая всем телом эти подземные толчки, от которых вдруг теряешь сознание, наполняясь уничтожающим разум диким страхом.

Одни метались по комнатам, желая зажечь во тьме огонь и собирая детей и женщин, а вокруг них качались стены, срываясь, падали полки, посуда, картины, зеркала, изгибался пол, мебель тряслась, и, двигаясь по комнате, опрокидывались шкафы, подпрыгивали столы — все было оживлено паникой, враждебно людям и угрожало смертью. Как бумажный, разрывался потолок, сыпалась штукатурка — всюду скрип и треск дерева, падение камней, шорох разрушавшихся стен, плач детей, вопли страха, стоны боли — люди бегали во тьме, толкая друг друга и не находя выхода из этой бури, которая вдруг уподобила их дома баркам и колебала землю под ними, как волны моря.

Другие — сразу были духовно разрушены потрясением: оцепенев, они сидели на постелях, немые и слепые, защищая головы руками и не отзываясь на крики родных; на тело их падали камни, опрокидывались вещи, их душила пыль, и, задыхаясь в ней, они молча сгибались под ударами.

Перекошенные двери невозможно было открыть во тьме, не попадало под руки ничего, чем можно было бы разбить их, выломать рамы и ставни. Когда люди вырывались в коридоры, их встречала густая туча мелко измолотой извести и ослепляла. В темноте все качалось, падало, с треском проваливалось в какие-то вдруг открывшиеся пропасти. На месте лестниц зияли темные ямы, из них вздымалась эта страшная пыль разрушения; обезумевшие люди, хватая на руки детей, с криком бросались вниз, ломая кости, разбивая головы, ползали по грудам обломков, поливая кровью камни и мусор, а вокруг все дрожало под толчками новых и новых ударов, и отовсюду доносился крик и стон десятков тысяч человеческих голосов. В сумраке одно за другим рушились с грохотом разорванные здания, прыгали камни, сыпалась известь, раздавливая и погребая разбитые, истекающие кровью тела полуголых, дрожащих от холода и ужаса людей.

Вздымалась пыль, ветер рвал ее, бросал ею в безумные глаза, осыпал раны, надевал на окровавленные лица ужасные маски, и едва порыв ветра с воем разносил одну тучу пыли, падало здание, и снова взрывался к облакам огромный, удушливый серый клуб, и катились по улицам камни, отбивая людям ноги.

Земля глухо гудела, стонала, горбилась под ногами и волновалась, образуя глубокие трещины, — как будто в глубине проснулся и ворочается некий огромный червь, слепой, он ползет там в темноте, изгибаются его мускулы и рвут землю, сбрасывая с нее здания на людей и животных…

Лопнули трубы водопровода, из трещин земли рвутся фонтаны, шипя и обрызгивая раздетых людей холодной водой; ноги бежавших попадали в ямы, люди падали и погибали при каждой новой судороге разрушаемой земли. Кто имел силы устоять на ногах и ползти — двигался дальше, на берег моря, на площади города, путаясь в проволоках телефона и телеграфа, а земля вновь отталкивала все; вздрогнув и пошатываясь, здания наклонялись, по их белым стенам, как молнии, змеились трещины, и стены рассыпались, заливая узкие улицы и людей среди них тяжелыми грудами острых кусков камня, пронзающими осколками изломанного дерева, дробя кости женщин и детей, выдавливая мозг, выжимая внутренности своей тяжестью, безобразно разрывая прекрасное человеческое тело…

Хочется пить — пыль вызывает жажду, но фонтаны сухи; люди бросаются на землю и, приникая к лужам мутной, насыщенной известью воды, жадно пьют, сосут ее, целуя землю, убивающую их.

А в грудах мусора уже сверкают тонкие желтые языки огня — это огни лампад, горевших ночью перед ликом Мадонны, это загорелось от трения сухое дерево балок, подшивка потолков, изломанная мебель, двери, белье. Заваленный мусором дым густ и едок, он смешивается с пылью и обливает людей душной тьмой…

Всюду, из-под развалин, из середины их текут и бьются стоны и крики, и уже слышен хохот безумных, они бегут куда-то, прыгая по грудам щебня, или идут медленно и поют, сидят на грудах камней, плачут, молятся, смотрят в огонь навсегда спокойными глазами и улыбаются страшной улыбкой…

Ожила, восстала мертвая материя и, торжествуя в слепой и глупой силе своей, жестоко мстит человеку за его победу над нею, хочет навсегда испугать его и обессилеть непокорный враждебный дух — пятую стихию, самую великую, наиболее богатую творчеством.

На площадях жмутся маленькие группы людей; изувеченные, истощенные страхом, дрожащие от холода — большинство почти нагие, некоторые окутаны одеялами, простынями… Все босы. У каждого — кто-нибудь, у многих — все близкие погибли.

Узнав друг друга, удивляются:

— Вы живы?

И крепко обнимаясь, плачут, как дети.

К ним отовсюду несется зов: Спасите!

Но они бессильны, только плачут, только стонут, проклиная бога.

Кто в силах, молча бросается на крики и, стиснув зубы, разрывает камни и мусор голыми руками, каждую секунду рискуя быть задавленными новыми обвалами искривленных изломанных стен…”

В китайской провинции Ганьсу в 1920 году состоялось ужасное землетрясение с колоссальным числом жертв — свыше 200 тысяч человек погибли во время этой катастрофы. Причина трагедии заключалась в том, что пострадавшая область располагалась в центре “страны лесса”, лесс — это слой плодородной пыли, нанесенный ветрами из пустыни Гоби в начале четвертичного периода. Сильный подземный толчок привел в движение холмы легкого лесса, в которых китайцы устроили себе пещерные жилища, таким образом, люди оказались заживо похороненными в лессовых домах-пещерах. Один из районов назвали Долиной Смерти, с окружавших печально знаменитую долину гор сошли семь гигантских оползней, накрывших все фермы и селения, построенные в этой местности. Именно грандиозные оползни и обвалы лессовых пород, вызванные землетрясением, стали непосредственной причиной разыгравшейся трагедии, стольких безвременных смертей.

1 сентября 1923 года навсегда останется в памяти многих японцев, в этот день чудовищная катастрофа обрушилась на столицу Японии город-гигант Токио и на другой крупный близлежащий город Йокогаму. В первый день осени была прекрасная погода, безветренная, теплая, солнечная. Вся деловая часть Токио отправилась пообедать: служащие уютно устроились в ресторанах и на мягких зеленых парковых лужайках. День был замечательный, и у людей было хорошее, оптимистичное настроение. Когда минутной стрелке на часах оставалось пройти всего лишь половину деления, чтобы соединиться с часовой, стоящей на двенадцати, под заливом Сагами слабо заколыхалось дно, колебания резко усиливались и быстро распространялись. Токио и Иокогама были удалены от эпицентра на 65 километров, но подземные толчки стали такими мощными, что города подверглись ужасающим разрушениям. Землетрясение выгнуло, скрутило рельсы железнодорожных путей, соединявших два крупнейших японских города, в результате чего произошли крушения следовавших по этому маршруту поездов. Сила подземных ударов была так велика, что огромная японская столица почти мгновенно превратилась в руины. Кроме того, землетрясение способствовало возникновению обширных пожаров. Неожиданно налетевший сильный ветер раздул пламя, и в огне погибла третья часть городских зданий, около 300 тысяч. В Иокогаме пожары уничтожили 59 тысяч построек, а землетрясение стерло с лица Земли еще 11 тысяч. Следствием подводного землетрясения стало образование гигантских десятиметровых волн в заливе Сагами, разбушевавшаяся водная стихия смывала с окрестных берегов и дома, и людей. 140 тысяч человек стали жертвами губительной катастрофы. Миллион японцев остались без крова, материальный ущерб, нанесенный катастрофой, составил 3 миллиарда долларов.