Шок и трепет 1978 - Максим Арх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А можно вообще помощнику Леонида Ильича ещё позвонить. Он тоже мне свой телефон оставлял. Позвонить и рассказать, как тут относятся к молодым парням, что пришли отдать долг Родине. Творящийся здесь беспредел без экспертиз виден, и множество уголовных статей Уголовного кодекса СССР просто плачут по своим клиентам. Очевидно, что в дисциплинарный батальон тут можно отправить не только тех, кто собирается сегодня ночью прийти и избивать безусых новобранцев, но и офицеров, которые допускают весь этот бедлам. Нет, я, конечно, понимаю, что у них семьи и им воспитывать солдат некогда. Они воспитанием своих детей занимаются, а всю воспитательную работу с личным составом повесили на уже отслуживших по полтора года «дедов». Так офицерам свою службу нести легче и не обременительней. Так-то оно так, и, возможно, их можно было бы понять, если бы в то время, пока они отдыхают со своей семьёй и детьми, чужих бы детей не избивали и не унижали.
В прошлой своей жизни я тоже служил. Конечно, у нас было некое подобие дедовщины, где «деды» выполняли свои обязанности намного меньше, чем новобранцы, духи, слоны или черпаки. Но такого глобального беспредела, что я увидел здесь, не было и в помине. Никто кости никому не ломал (за исключением пары-тройки бытовых драк), никто не забивал никого до полусмерти, и никого в больницу не отправляли, и в санчасти не избивали тем более.
Столкнувшись же сейчас с крайне жестокой формой «дедовщины», я был очень удивлён. Мне казалось, что сейчас ещё рано для её появления. В той жизни она — беспредельная «дедовщина» — появилась сразу после крушения страны. Были случаи, когда внутри частей происходили самые настоящие бандитские войны, после которых оставались трупы. Вот воистину был беспредел на все сто процентов.
Но, к счастью, с начала двухтысячных годов столь ужасная действительность, наконец, стала исчезать, и общество вместе с армией потихонечку начало выздоравливать.
Сейчас же, увидев такую вакханалию в конце 70-х, я невольно задал себе очередной непростой вопрос: «А не я ли являюсь триггером, невольно запустившим глубинные необратимые процессы, что привели к появлению столь отвратительной болезни намного ранее, чем в прошлой истории? Ведь я в этом времени нахожусь уже больше года. Возможно, своими фильмами и песнями я уже изменил будущее страны к худшему? Возможно, что все, что я делаю, идёт не на благо страны, а на её погибель? Жесть!!»
Вопрос был глобальный, и так просто ответить на него было нельзя. К тому же сейчас мне было просто некогда думать о столь серьёзных вещах. Сейчас мне нужно было решить, звонить кому-нибудь или не звонить. И если звонить, то когда и кому именно.
Подумал, подумал, и решил, что если и поднимать кипиш, то не сегодня, а завтра. Почему? А потому, что если поднять на уши всех сейчас, то я не смогу рассчитаться с «дедами» за Петрова. А если начнётся расследование, то о мести уже речи идти не будет.
Да и что такое расследование, в конечном счете, покажет? Что был избит один солдат? Ну, хорошо, проведут следствие и наверняка найдут виновного. Да хотя бы этого самого дурака парламентёра, ведь тот явно же идиот (взял да попёрся в одиночку пугать того, кто совсем недавно отфигачил семерых его друганов). Ну разве у такого с головой всё в порядке? Думаю, и кореша его считают точно так же, как и я. Вот как следственная группа начнёт их всех на допросы таскать, они все хором и скажут, что избивал Петрова конкретно Шпыняев. Дурачка отправят в дисциплинарный батальон и на этом всё и закончится. Ну а чем ещё? Конечно, может быть, при хорошем раскладе, если сойдутся все звёзды, и если собранных доказательств вины будет достаточно, в этот же дисбат отправят ещё пару-тройку самых отличившихся молодцов-удальцов. Взять хотя бы их предводителя, некого Горкина по прозвищу «Гора». Явно отпетый и наглый тип, который с некоторыми офицерами на короткой ноге. Знает, что ему ничего не будет, поэтому и позволяет себе такое. Ну, допустим, его и ещё пару заводил тоже в дисбат отправят. Кого-то досрочно демобилизуют. Часть личного состава расформируют и переведут в другие воинские соединения. Командиров тоже разбросают. Вот и вся недолга. Разъедутся они все в разные стороны, и поквитаться я с ними уже никогда не смогу. Не по всему же Союзу мне потом за ними мотаться⁈
Поэтому сейчас я никому не звонить и никого подключать не собирался. Сейчас я собирался придумать план наказания подонков. Именно такую цель я себе поставил и планомерно шёл к ней. Месть — дело святое.
Но хотя я был зол на дедов и хотел как можно скорее с ними поквитаться, всё же я обдумывал и ту ситуацию, когда месть моя свершиться по каким-то причинам не сможет. В этом случае, если у меня ничего не получится, чтобы не допустить дальнейшего избиение новобранцев, я собирался реализовать план «Б». Что за план? Ну, детали я пока не придумал, именно сейчас я этим и занимаюсь, но, если в общих чертах, то я собирался поднять всю часть «в ружьё», устроив тревогу.
Как конкретно я это намереваюсь сделать, тоже пока не решил. Но навскидку, в общем приближении, может быть множество способов для создания кипиша, и соответственно, привлечения общего внимания.
Например, можно угнать машину и начать, сигналя гонять по всей территории, попутно круша всё на своём пути. Или можно на этой самой машине снести ворота, уехать в город и врезаться там, скажем, в винный магазин. Думаю, после такого шороха сюда сбежится всё начальство в районе ста километров, а может быть, и больше.
Но все эти варианты я рассматривал как запасные и надеялся, что запасной план мне не понадобится, ибо я сумею решить вопрос дедовщины сам.
К тому времени, когда мы поужинали и получили своё свободное время перед сном, я уже всё придумал.
Наволочку, что надевается на подушку, я своровал с вешалки для белья. Ножницы, нитки и иголки были одолжены у тумбочки сержанта.
И уже через полчаса, проникнув в один из классов, я смог состряпать себе необходимую для ночного приключения вещь.
* * *
23:20
Роща
— Ну чего, пацаны, давай ещё по одной, и погнали, — выкрикнул Зёма, поднимая гранёный стакан.
— Слышь, а тебе не хватит? Ты уже и так еле на ногах стоишь. Гляди, опять тебе щенок навешает, — подколол его один из тех, кто ещё не встречался с бросившим вызов устоявшемуся порядку.
— Кто? Он мне? Да я ему все зубы пересчитаю! — прошипел к вечеру оклемавшийся один из самых авторитетных и безжалостных «дедов».
Они уже выпили порядочное количества портвейна, что был куплен в магазине, и медицинского спирта, что был украден из лазарета. До сбора и объединения со своими корешами из других рот было ещё около получаса. Сразу не стали с ними встречаться потому, что в этом случае пришлось бы делиться выпивкой, а это дело совершенно расточительное. Одно дело выпивать в пятнадцать рыл, а другое в шестьдесят. К первоначальной цифре в пятьдесят человек решили подключиться десять дембелей, которых со дня на день ждала демобилизация. Они решили размять косточки и напоследок поучить молодняк уму-разуму.
Те офицеры, которые знали, что сегодня намечается, уже в семь часов вечера смотались из части. По их мнению, они всё равно ничего сделать не могли, а значит, и пытаться не стоило. Командиров высшего звена не было, а без них все попытки остановить самоуправство солдат, прослуживших больше года, были невозможны.
По странному и трагическому стечению обстоятельств сложилось так, что воинская часть уже более трёх месяцев была без командования. Старых командиров сняли, а новых, по сути, не назначили.
Почему никак не назначали новое командование было неизвестно, а вот за что было снято и сейчас сидело в СИЗО старое, было известно очень даже. А сидели они за растрату и присвоение государственной собственности.
Что поделать, увлеклись. Стали путать армейские стройматериалы со своими, и, не обращая на это внимания, начали строить себе дачи. А ещё и несколько цистерн с горюче-смазочными материалами куда-то
