Охота на вампиров - Елена Топильская

— А кто хоронил Бендерю? И где его похоронили? — это я спросила уже на всякий случай, записав координаты следователя и чувствуя настоятельную потребность с ним пообщаться. Насколько смог просветить меня начальник танатологического отдела областного бюро судебно-медицинской экспертизы, следствие так и не ответило на вопрос о том, какого рожна понадобилось Бендере в лесу, и кто же все-таки отпилил ему головушку.

Начальник отдела зашуршал бумагами, ища сведения о лицах, получивших свидетельство о смерти Бендери и осуществлявших захоронение трупа. Я терпеливо ждала.

— Чертовщина какая-то получается, — наконец пробормотал он в трубку и зашуршал с новой силой.

— Что такое? — не выдержала я. — На самом деле это не так принципиально, следователь приезжал в паспортный стол по месту жительства Бендери и упоминал, что похороны за госсчет…

Начальник отдела как-то озадаченно замолчал, потом, пошуршав еще немного листами канцелярской книги, предложил мне заехать к ним в морг и посмотреть самой. Я, не понимая, что там у них происходит, заверила, что буду через полчаса, и, поцеловав на прощание Щеглова, помчалась в областной морг.

Там уже были накрепко заперты толстые металлические двери, и мне пришлось изрядно поколотиться в них, прежде чем из морга выглянул недовольный сторож и, внимательно изучив мое удостоверение, допустил меня внутрь помещения. По узким коридорам я протиснулась вслед за ним к кабинету начальника, который оказался приятным мужчиной средних лет. Начальник, как водится, предложил мне кофе, и не дожидаясь моего согласия, насыпал в гигантскую кружку три столовые ложки растворимого кофейного порошка, доверху налил кипятку и сразу после этого ткнул меня носом в журнал.

Там черным по белому было написано, что труп Бендери Степана Ильича забрал из морга для захоронения не кто иной, как Бендеря Степан Ильич собственной персоной; и даже номера паспортов совпадали.

— Это какое-то недоразумение, — повторял расстроенный эксперт, снова и снова вчитываясь в пресловутую фамилию. — Наверное, в канцелярии нечаянно вписали не в ту графу данные паспорта покойника…

— Наверное, — согласилась я„ поскольку никакого другого объяснения с точки зрения реальной жизни не находилось. Если только забыть, что мы имеем дело с вампирами, которых, не всегда убивает даже отделение головы от тела…

Но об этом я сотруднику экспертного бюро говорить не стала, он и так был выбит из колеи. Чтобы успокоиться, он сходил за копией акта вскрытия трупа и принес машинописные странички с наклеенными на них фотографиями — обезглавленного трупа и отдельно обнаруженной головы. Особенно хорошо смотрелась голова, уже вымытая в морге и подготовленная к исследованию; она была заснята лежащей на прозекторском столе и выглядела на качественном снимке, как живая. Волосы на ней были причесаны, глаза открыты, и я долго не могла отвести от нее взгляда: сомнений не было — на меня смотрел старый знакомый, “санитар” из городского морга. Умерший за восемь месяцев до нашего знакомства.

Как только я вернулась в машину, водитель осмелился открыть рот и намекнуть, что его рабочий день давно закончился. Я про себя поразилась его долготерпению — обычно водители предупреждают об окончании рабочего дня и о начале обеденного перерыва как минимум за полчаса до времени “икс”. А до прокуратуры нам предстояло добираться еще около часа по вечерним пробкам.

Всю обратную дорогу я ломала голову по поводу того, как сложить воедино все эти загадочные обстоятельства; а самое главное — как пристегнуть к случившемуся отрезанную голову “санитара”. Конечно, бывали случаи ошибочной констатации смерти; но не в морге после вскрытия, и не в отношении тел с напрочь отрезанной головой. У меня даже появилась дикая мысль — произвести эксгумацию Бендери, а вдруг там в гробу вовсе и не обнаружится тела, которое гуляет само по себе и пьет кровь у доверчивых обывателей, встретившихся на пути?

Доставив меня в прокуратуру, водитель хоть и не осыпал меня проклятиями из-за глобальной переработки, случившейся по моей вине, но и не бросился помогать мне тащить коробки с изъятым хламом. Я собственноручно вытащила их из машины на мокрый от снега асфальт и попыталась докричаться до Горчакова, свет в окне которого еще горел. Орала я как резаная, опасаясь, что коробки промокнут и развалятся, не услышать меня мог только глухой и дебильный, на крики повысовывались граждане из соседних домов и несколько человек пришли с остановки автобуса узнать, в чем дело; в общем, отреагировали все, кроме Горчакова.

Сколько бы я еще так стояла и вопила, неизвестно, если бы из прокуратуры не вышла помпрокурора Кочетова, направлявшаяся домой. Увидев меня, она ахнула и побежала наверх за Горчаковым.

Лешка спустился недовольный, мы обменялись взаимными любезностями, после чего, дружно взявшись за одну из коробок, потащили ее наверх, а Лариска Кочетова осталась сторожить другую.

Наконец обе коробки благополучно доехали до нашего отсека. Горчаков зловредно настаивал, чтобы мы втащили их в мой кабинет, но от влажных коробок запахло гнилью еще сильнее, и я наотрез отказалась поганить собственное рабочее место. В камеру вещдоков их уже было не поместить, поскольку хранительница ключей Зоя ушла.

— Ну тогда давай хоть посмотрим, что там, — предложил любопытный Лешка. — Может, сразу и выкинем.

Он притащил из своего кабинета рулон плотной бумаги, расстелил ее на полу коридора и недолго думая, отодрал скотч с одной из коробок и перевернул ее над подстилкой. Мы оба машинально перестали дышать носом и, затаив дыхание, смотрели на кучу свалявшейся мужской одежды. Потом Горчаков принес длинную указку и стал ворошить шмотье, проверяя, не затесался ли туда золотой слиток. Слитка не нашлось, зато Лешка выловил из-под старых брюк и рубашек два залоснившихся блокнота, на которых стоял штамп “сделано из отходов древесины”, и небольшой сверток из полиэтилена; что в нем, рассмотреть было невозможно, поскольку он был плотно замотан скотчем. Блокноты и сверток мы отодвинули в сторону, а одежку Горчаков указкой покидал обратно в коробку и принялся за вторую.

Пока мы потрошили вторую коробку, я рассказала Лешке про труп без головы и попросила прокомментировать ситуацию. Как только он начал, я сдержанно напомнила, что просила комментировать не мое психическое состояние, а убийство гражданина, который приставал к нам в морге спустя восемь месяцев после того, как ему отрезали голову.

— А ты уверена? — вот и все, что смог выдавить из себя Горчаков после моего строгого замечания.

— Что значит уверена? — вздохнула я. — Голова похожа. Я считаю, что это он. А вот объяснить это не могу.

— Ты же не одна его видела в нашем морге? — напомнил Лешка, и я расстроилась еще больше.

— Вот и я про это. Если считать явление “санитара” массовой галлюцинацией, то кто тогда напал на криминалиста?

Горчаков разворошил слежавшееся постельное белье, вывалившееся из коробки, и под ним что-то звякнуло. На пол выкатились два граненых стакана, внутренние стенки которых были покрыты буроватым налетом. Лешка присел и тронул стаканы концом указки.

— Фу, какая гадость. Отложить?

— Отложи, надо их на экспертизу отправить.

— Думаешь, кровь из них пили? — Лешка искоса взглянул на меня.

— Кровь или портвейн. Надо проверить.

Горчаков указкой откатил стаканы на чистый лист бумаги и ловко запаковал их. Сидя на корточках, он смотрел на меня снизу вверх и явно жалел.

— Ладно, Машка, можешь на меня рассчитывать. Поезжай спокойно в свою Англию, я тут за всем присмотрю. А то что ты одна против вампиров.

— Спасибо, Лешка, я не сомневалась, что ты меня не бросишь.

В пустом коридоре за нашими спинами раздались шаги, и мы с Лешкой оба вздрогнули, Горчаков чуть не свалился с корточек, а я в испуге оглянулась.

К счастью, это не вампир пришел за своими вещами. По коридору к нам направлялась Лариска Кочетова.

— Ты же домой ушла, — удивилась я.

— Я ушла и вернулась, — пояснила Лариска. — Уже до остановки дошла и вспомнила, что хотела с тобой посоветоваться. Говорят, ты расследуешь дело о вампирах?

Лешка хрюкнул.

— А что? — недоверчиво спросила я, ожидая подвоха. Вот уже народ издеваться надо мной начал; и это они еще не все знают. Но Лариска продолжала без всякого подвоха.

— Наш милицейский надзор болеет, мне кинули кучу материалов отказных на проверку. Посмотри, может, тебе интересно будет?

— А что за материалы?

— В больницы привозят бомжей с травмами шеи. Милиция отказывает в возбуждении дела, мотивируя тем, что это результат укусов животного. А я посмотрела — это не крысы…

— Почему? — встрял Лешка, разгибаясь и кряхтя.

— Потому что в этом подвале крыс травили…

— А они что, все из одного подвала?