Последний хартрум - Женя Юркина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя не знаю, Флориана, – после затянувшейся паузы сказала Илайн. Оказывается, ей было известно ее имя. – Может, ты милая девушка, а может, хитрая змея. Мне, в общем-то, плевать. Я не доверюсь ни той ни другой.
От ее испепеляющего взгляда Флори спас лавочник, вернувшийся с целым ящиком бутылок, пузырьков и свертков. Он обратился к Илайн, назвав внушительную сумму за заказ, который она оплатила увесистым мешочком с монетами. Пока учтивый торговец складывал все в саквояж, домтер похлопала по карманам комбинезона и извлекла из одного маленький пузырек. Внутри плескалась маслянистая жидкость янтарного цвета.
– Вот, держи, – сказала она, обращаясь к Флориане. – У меня как раз завалялся. Делай с ним что хочешь. Исследуй, вынюхивай, пытайся разложить запах на составляющие… А лучше выпей и внимательно изучи ощущения. Удачи!
Илайн подхватила заполненный саквояж и ушла, громко хлопнув дверью. Погремушка, закрепленная над притолокой, упала и с треском разбилась, выплюнув на пол мелкие круглые камешки, издающие характерный звук.
– Госпожа, – подал голос лавочник. – Не советую вам это пить.
– Спасибо за беспокойство, – сконфуженно пробормотала Флори и поспешила прочь.
Под ногами захрустели рассыпанные бусины.
Если у нее было скверное настроение, она готовила. Стряпня успокаивала, отвлекала и давала ей ощущение домашнего уюта. Поэтому, вернувшись после прогулки, Флори известила Саймона, читающего газету, что займется ужином. Тот с радостью уступил ей место на кухне, и вскоре соблазняющий аромат выпечки распространился на весь дом, приманив его обитателей. Никого приглашать к столу не пришлось, они расселись сами: Рин, Ризердайн и Саймон.
Раньше Флори думала, что мажордом ест отдельно, как положено слугам, но теперь у нее закралось подозрение, что он по доброй воле отказывался от совместных трапез, испытывая неловкость за собственные кулинарные творения. Сегодняшний ужин стал для него приятным исключением. О полезных блюдах, вроде желе из водорослей, он уже позабыл. Хорошо, если бы навсегда.
Разговор за ужином пришел к обсуждению гастрономических различий между югом и западом, а свелся к лестным словам в адрес Флори.
– Мне было совсем несложно, – смутившись, ответила она. – К тому же на кухне я быстрее согрелась после прогулки.
– Прогулки? По такой погоде? – удивился Ризердайн. Просидев в кабинете весь день, он даже не заметил ее отсутствия.
– Говоришь так, будто ты бумажный и можешь утонуть в ближайшей луже, – поддел приятеля Рин. Он снова был нетрезв и весел, не думая о том, что говорит. С таким домографом Десмонд наверняка нашел бы общий язык. Или все-таки подрался бы.
– Я ходила по делам. И в парфюмерной лавке…
Рин прервал ее громким смешком.
– Дела в парфюмерной лавке! Этот серьезный женский подход!
С трудом Флори заставила себя не отвечать на колкость, хотя заметила, как Ризердайн бросил в приятеля предупреждающий взгляд.
– Хотела занять себя одной загадкой, – невозмутимо продолжала она. – Меня заинтересовала микстура, которой Илайн успокаивает дома.
Рин тут же поменялся в лице. Как Флори и подозревала, шутник-домограф напрягся, что его маленький секрет раскроется. Он дал ей список экзаменационных заданий, и среди них было нечто похожее: «Предложить и обосновать десять способов усмирения безлюдей». Одна случайная фраза могла все испортить. Конечно, Флори не собиралась этого делать, но не упустила шанса подразнить домографа.
– Вы можете спросить формулу у нее, – сказал Ризердайн, словно говорил о какой-то другой Илайн.
Флори не стала спорить. С ним домтер вела себя иначе – пусть дерзко, упрямо, но всегда сохраняя уважение. Возможно, Ризердайн видел ее отзывчивой и дружелюбной, однако на саму Флори эта благосклонность не распространялась.
– Разгадать головоломку интереснее, чем сразу получить ответ, – ответила она в итоге. – Разве не так?
– Тогда можете воспользоваться моими записями и вывести свою формулу, если хотите.
Флори просияла.
– Это бы мне очень помогло.
Ризердайн кивнул и отлучился, чтобы принести из кабинета заметки, о которых говорил. Саймон вскочил следом и принялся убирать посуду. Едва он скрылся на кухне, Рин наклонился поближе к Флори, опершись локтем на стол, и тихо сказал:
– Вы умница, что прислушались к моему совету.
Он явно хотел примириться и надеялся, что похвала сможет закрыть брешь, пробитую его пьяной болтовней. В прошлый раз Флори не смогла скрыть обиды и сбежала с ужина. Сегодня проявила стойкость и сдержанность, уколов в ответ. В следующий раз она не будет ждать – и ударит первой, чтобы навсегда отучить господина Эверрайна от насмешек в свой адрес.
– Раз вы так любите советы, вот вам один, – деловито сказала она. – Поменьше болтайте, когда пьяны.
Домограф вальяжно откинулся на спинку стула.
– А раньше вам не нравилось, что я скуп на слова.
– Просто не была знакома с вашим многословием, – иронично подняв бровь, ответила Флори. – Оно еще хуже.
К счастью для них обоих, разговор не получил продолжения. Вернулся Ризердайн. Обещанных записей при нем не было, поскольку он предложил Флори занять один из его кабинетов. Такой щедрости не удостаивался даже Рин, но ему хватило ума оставить свои колкости при себе.
Коридор на первом этаже имел форму буквы «Т» – его длинная часть вела из столовой в кабинет. Стены в нем были сплошь завешаны чертежами, картами, исчерканными страницами. Флори впервые оказалась здесь, и это напомнило ей рабочее место отца в архитектурном бюро. Пока она с восторгом осматривалась вокруг, Ризердайн закрыл дверь, отрезав их от остального дома.
– Прошу прощения, что вам приходится терпеть колкости Рина, – сказал он с виноватой улыбкой.
– Вы не должны извиняться за него.
– Позвольте мне самому распоряжаться своими извинениями.
Его слова прозвучали мягко, едва ли не ласково, однако донесли до нее главную мысль: он не потерпит, чтобы ему указывали, как себя вести и что говорить. Иногда Флори забывалась, что за человек перед ней. Он был обходителен, дружелюбен и скромен, – это усыпляло бдительность и расслабляло; но стоило немного осмелеть, ступить за границу дозволенного, и в нем раскрывалась другая сторона его личности. Разговаривать с ним было все равно что ходить по кромке льда: никогда не знаешь, что принесет следующий шаг.
Оранжевый свет лампы на миг превратил Ризердайна в бронзовую скульптуру. Затем его выразительное лицо ожило, и наваждение исчезло. Он нахмурился, нервно облизнул губы и произнес:
– Я отчасти виноват, что Рин выбрал вас целью своего злословия. – Он невесело усмехнулся. – В академии нас всегда сравнивали и ставили в пример друг другу, чтобы подстегнуть стараться лучше. Так что мы привыкли соперничать. На этом выросла наша дружба.
Он прервался, чтобы глубоко вздохнуть и выразить сожаление о том, что прошлое
