9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9 - Андрей Жвалевский

— Дело закрыто! — базальтовый философ треснул молотком по валуну так, что и молоток, и валун разлетелись в щебенку.

Сен бросил быстрый взгляд в сторону. Порри и Амели сидели на пригорке, Мергиона прыгала вокруг постового и, кажется, блеяла. Это могло означать как провал операции по проникновению в катакомбы, так и ее скорое успешное завершение. В любом случае следовало продолжать удерживать внимание философов на своей персоне.

— А зачем высокий суд разбил молоток? — спросил он. — Как вы теперь будете другие дела рассматривать?

— Какие дела? — удивился судья. — Это единственное дело за два тысячелетия. Других дел не предвидится.

— А вдруг произойдет что-нибудь непредвиденное?

— С настоящим философом, — строго сказал судья, — не может произойти ничего непредвиденного. Настоящий философ рассматривает причины и выводит из них следствия. Когда учтены все факторы, будущее становится ясным, понятным и предсказуемым.

— Да как же можно учесть все факторы? — не сдавался Сен. — А вдруг... ну... например, с неба упадет метеорит!

— Камни по небу, — сказал философ с прожилками, — летают очень редко. Если принять во внимание вероятность такого явления...

Завершить мысль философу помешал резкий хлопок и крики:

— Летит! Летит! Берегись!

Племя задрало головы и узрело явление, вероятность которого даже не стоило принимать во внимание — разумный камень, летящий по воздуху и вопящий:

— Лечу! Лечу! Берегись!

Отмотка

— Теперь куда? — спрашивал возница.

— Туда, куда ты прошлый раз поворачивал! — орали пассажиры.

— Ну все, — неискренне вздыхал водитель, — проехали. Придется возвращаться.

И, странное дело, хотя Горландец поворачивал сумбурно и бессистемно, через каждые двадцать поворотов такси возвращалось к воротам Первертса. Даже добрые от природы Харлей и Лужж едва удерживались от грубости и магиеприкладства[51]. Лишь заклинания Люди-любите-друг-друга, тайком выпускаемые отцом Браунингом, пока спасали водителя от недобрых Асса и Клинча. Один Бальбо продолжал жить в поэтическом мире и уютно посапывал, уткнувшись в рясу пастора.

Когда такси после очередной серии загадочных маневров снова подкатило к стенам Первертса, Лужж с лицом, означающим «Сожалею, но мне не оставили другого выхода», достал волшебную палочку. Браунинг с ничего не выражающим лицом изготовил четки.

— Вот здесь они и вышли, — сказал извозчик. — Или нет... Здесь они садились. И поехали мы тогда с ними...

Щелк. Призрачные лошадиные силы стали. Повозка замерла. Невидимая рука в невидимой белой перчатке подняла водителя за шиворот над сиденьем и хорошенько потрясла.

— А-а-а! — заголосил Горландец. — Грабители! Все забирайте, только жизнь сохраните. И такси, помру я без него! И деньги. И по счетчику оплатите. И на чай...

— Итак, любезный, — пастор пошевелил четками, и «любезного» совсем нелюбезно тряхнуло, — вы сказали, что знаете, куда отвезли четверых первокурсников.

— Знаю, ироды, знаю, благодетели! Тока не помню. Работа нервная, возраст огромный, памяти никакой!

— Какой это у тебя возраст? — высунулся Асс.

— Не помню! Говорю же — никакой памяти! Лужж посмотрел на Браунинга, тот пожал плечом (второе было втиснуто между Ассом и Бальбо), и маги грянули:

— Отвечай-будет-хуже!

Но заклинание из Оперативного резерва правительства выдавило из водителя только «Обсчитал! Каюсь, на пять штук обсчитал!». Колдуны нахмурились и добавили:

— Отвечай-будет-лучше!

Тут Горландец и вовсе понес какую-то околесицу об отсутствии в телеге запасного пятого колеса и необходимости сменить зимние подковы.

— Действительно, — вздохнул ректор, — никакой памяти.

— Кроме мышечной, — поправил его Браунинг. — От-мотка!

— Ог-ог-и! — раздалось в ночном воздухе, и повозка, волоча за собой призрачные лошадиные силы, понеслась задом наперед по маршрутам извозчика.

Оказалось, что за вечер Горландец успел совершить несколько ходок по маршрутам «базар — вокзал», «кафе — мороженое» и «поехали — покатаемся», а также бессмысленно помотаться по окрестностям в поисках нужного поворота.

— Стойте! — вдруг воскликнул Харлей. — Вижу след заклинания Торшерус! Здесь была Амели.

— И Мергиона тоже, — Клинч показал на сбитый камнем указатель «Стоунхендж, пять миль». — Эй, Бальбо, подъем!

Литератор сонно заморгал:

— Уже приехали? Так быстро?

Песочный Куличик садится на нору

Последний раз такую суету Сен видел на кухне Первертса, когда в нее прорвались хочуги. Только тогда в суете участвовали пять человек, а сейчас — полсотни философов. Два десятка мыслителей ринулись к точке предполагаемой посадки летящего собрата, собираясь его поймать, остальные — от этой точки, в надежде не получить несколько центнеров разумного камня себе на голову.

Всего за три секунды травматизм в племени каменных философов превысил тысячелетнюю норму.

Тут надо отметить, что слово «ринулись» в отношении каменных философов представляет некоторое преувеличение. То есть в каком-то смысле они ринулись, но походило это скорей на замедленный повтор интересного эпизода регбийного матча.

Аесли дернулся было в сторону, но понял, что если побежит, то непременно будет задавлен. Поэтому он сохранил неподвижность, вытянулся в струнку и лишь слегка повернул голову. На месте запуска летающего постового появилась нора, в которой, как выяснилось, могут легко застрять два первокурсника, если бросятся в нее одновременно. Рядом Белка и Амели соревновались в искусстве высоких радостных прыжков.

Бум! Летающий философ грянулся оземь. Команда ловцов не успела, что позволило свести повреждения летуна к минимуму: удар о землю определенно менее катастрофичен, чем столкновение с камнями, которые пытаются тебя поймать.

Тем временем Порри и Мергиона разобрались, что первой в нору, конечно же, должна бросаться Мергиона, и троица, прихватив спасенную овцу, исчезла под землей.

Каменные философы, занятые вопросом, насколько жив их коллега, и если жив, то что есть жизнь, проникновения в их катакомбы не заметили.

Зато заметил Песочный Куличик.

— Свершилось! — провозгласил он. — Путь к счастью открыт! Скоро, скоро концентрированные духовные блага хлынут на нас нескончаемым потоком!

Философы содрогнулись. Луна поспешно спряталась за облаком. В наступившей тьме со всех сторон забубнили голоса:

— Так не должно быть... Это неправильное следствие непредвиденной причины... Где логика... Я не вижу логики... Я вообще ничего не вижу... Обдумать... Срочно все обдумать...

Сен перевел дыхание. Пока все складывалось удачно. Темнота — друг охотников за хочугами. Фонарь унес Гаттер, а торшер... Аесли оглянулся. Еле заметный кружок света от торшера по-прежнему мерцал в полумиле от Стоунхенджа.

«Отлично, будет ориентиром при отступлении. Главное, чтобы хаос и темнота продлились до возвращения наших».

Но Сен недооценил философов.

— Статус-кво! — раздался каменный голос судьи. — Восстановим статус-кво!

Слово «статус-кво» подействовало на племя чудесным образом. Философы перестали причитать и дружно проревели:

— Статус-кво!

Облака разлетелись от луны с такой быстротой, будто их кто-то разогнал рукой.

— К порядку! — призвал судья. — А миллениумного — к охраняемому объекту. Восстановим статус-кво!

Философы потащили ошалевшего от полета Миллениумного обратно к норе. Бормотание возобновилось, но теперь в нем слышались оптимистичные нотки:

— Статус должен быть статичным... Восстановление равновесия... Равновесие восстановления... Как будто ничего и не было... Как будто было — и ничего...

«А ведь они сейчас заткнут этим болваном выход! — подумал Аесли. — Сможет ли Мергиона повторить фокус с овечкой? Нет! Ведь для этого Мерги должна сначала оказаться снаружи!»

— Вы уверены, что предусмотрели все последствия? — крикнул он каменным муравьям, которые почти доволокли постового до отверстия.

Муравьи притормозили.

— Вы же слышали: там Порри Гаттер.

Он хотел добавить «со взрывчаткой», но по реакции философов понял, что это лишнее. Видимо, Первертский успел рассказать племени о способностях юного изобретателя.

— Отпустите меня! — закричал миллениумный. — Хватит, сколько можно! Где смена? Начальник караула ко мне, остальных на месте прибью, если не отстанете!

— Мальчик прав. — Судья определенно являлся самым стремительно философствующим в племени. — Если хочуг выпустят, то первым их получит тот, кто будет сидеть на норе. Но что поделаешь, надо кого-то принести в жертву.

— Не надо меня приносить! — выпрямился Песочный Куличик. — Я сам сяду. Мне хочуги не страшны.

— А взрывчатка? А Порри Гаттер?

— Мне не привыкать, — сказал Первертский.