Путь - Андрей Александрович Халиас

Я спросил у администратора:

– Здесь столько мест для ночлега, но везде мне отвечают, что у них нет свободных номеров. В чем проблема, неужели в городе и правда столько постояльцев, что они занимают все свободные комнаты?

Администратор ответил:

– Нет, просто они не принимают иностранцев.

Я опешил. Еще вчера я сокрушался о дискриминации местных жителей, которым был закрыт вход в комнату отдыха для иностранцев, а сегодня – меня уже самого дискриминируют и не дают остаться на ночлег!

От негодования я даже забыл спросить о причинах этой самой дискриминации, почему мне отказывают в праве снять жилье!?

Постепенно я начал приходить к мысли, что, если так и дальше продолжится – то спать мне будет негде, придется опять идти на вокзал, и это при том, что сил у меня оставалось все меньше. Боль в животе не проходила и длилась уже второй день подряд. Видимо, инфекция серьезная. Появилась даже мысль, что мне нужно сходить к врачу – в конце концов, болезнь может быть опасной для жизни. Тем не менее, эту мысль я быстро отмел: я не любил ходить к врачам, старался делать это только в случае крайней необходимости, а сейчас, необходимость хоть и была, но пока еще не крайняя.

Мне не оставалось ничего, кроме как, измученному и изможденному, продолжить движение от одного постоялого дома к другому, получая везде отказы. Было интересно, в чем дело, откуда взялась такая дискриминация, но моя голова была занята в первую очередь другими мыслями: как мне не остаться на улице и найти хоть какое-то место для ночлега, где не придется спать на полу в окружении десятков других людей!

Поэтому я заходил внутрь зданий, спрашивал у работников, есть ли у них свободные комнаты, получал отказ и быстро удалялся прочь продолжать свой поиск. Мой “помощник” все так же всюду следовал за мной, пытаясь забежать вперед при виде очередной вывески о сдаче комнат в аренду, и делал вид, что привел в заведение меня он.

Прошел час или два, вся моя одежда давным давно уже промокла от пота, болели плечи от тяжелых рюкзаков, сознание покрывалось дымкой, становилось тяжело понимать, что происходит вокруг, все было как в тумане.

Я увидел очередную вывеску, гласившую, что внутри можно снять комнату. Зашел внутрь. Внутри было пустое пространство, одни лишь серые бетонные стены, пол и потолок. Было видно, что в здании идет ремонт: на полу лежал слой строительной пыли, валялся мусор, а на крутой лестнице, ведущей на второй этаж, не было поручня. Я понимал, что гестхаус закрыт, и гостей здесь не принимают, но сознание мое было покрыто туманом, я действовал уже на автомате и просто автоматически направился вверх. Перед самой лестницей мой “помощник” забежал вперед меня и быстро засеменил по ступеням. В конце лестницы он остановился и уставился куда-то вперед. Я поднялся вслед за ним и увидел стойку регистрации, она была пустая. Но за ней, перед коридором, видимо ведущим к комнатам для гостей, стоял очень высокий мужчина, метра под два, с грозным видом. Он смотрел в другой конец коридора, скрытый от моих глаз, и разговаривал с кем-то. Голос мужчины был громким, даже громогласным, могло показаться, что он кричит, но он не кричал, это был его обычный голос.

Я окончательно поднялся по лестнице и подошел к мужчине.

– У вас есть свободные комнаты? – Спросил я.

– Да, вот эта.

Я испытал облегчение.

Второй этаж здания, на котором мы находились, был в таком же состоянии, как и первый. Всюду лежал строительный мусор, доски, мешки цемента. Ремонт был в самом разгаре. Но мне уже было не важно, в каком месте останавливаться (да и было ли важно хоть когда-нибудь?), я подошел к двери, на которую указывал хозяин, открыл ее и заглянул внутрь.

Неплохая комната, насколько это возможно в таких условиях. Новый ремонт, хоть весь пол и покрыт строительной пылью. Хорошо, что хоть кровать закрыта чехлом.

– Я скажу работникам, чтобы комнату подмели, – громогласно заявил хозяин гестхауса.

– Хорошо, я согласен, остаюсь.

Мужчина что-то опять сказал своим громким голосом, будто бы усиленным с помощью мегафона, обращаясь к кому-то в дальнем конце коридора. Я бросил взгляд туда, куда обращался хозяин заведения, и увидел несколько работников, они выглядели подавленными и испуганными перед видом своего начальника. Работники положили на пол доски и инструменты, которые держали в руках, и, бросив работу, похватали веники и засеменили внутрь только что снятой мной комнаты. Они быстренько подмели пол и вернулись обратно к работе. Комната стала выглядеть чуть опрятнее. “Выбора нет”. – Подумал я. – “Искать дальше у меня уже нет сил”. К тому же, хозяин запросил вполне сносную цену за проживание, сносную в данных обстоятельствах, в других же, – такую цену можно было бы назвать “немного дороже, чем бесплатно”.

Внезапно подал голос мой “помощник”, все это время стоявший в сторонке и наблюдавший за происходящим. Он сказал что-то хозяину на местном языке.

Мужчина повернулся ко мне и спросил:

– Тебя сюда привел этот человек?

– Нет, – Ответил я. – Я сам пришел.

Тогда он повернулся к “помощнику” и что-то ему крикнул. Вот сейчас мужчина действительно кричал, и звук его голоса был настолько сильным, что, казалось, от него могут лопнуть барабанные перепонки.

“Помощник” не сказал ни слова, лишь немного осунулся, наверное, его тоже оглушило голосом гиганта. Он повернулся к лестнице и быстрым шагом, даже полубегом, бросился на выход. Больше я его не видел.

Хозяин обратился ко мне:

– Комнату еще нужно убрать, приходи позже.

Я попросил хотя бы оставить большой рюкзак, чтобы не таскать его с собой. Он разрешил. Я скинул рюкзак с повседневными вещами, который носил на спине, на более менее чистый кусок пола под стойкой регистрации, и пошел на выход. Рюкзак с ценными вещами я всегда держал при себе, оставил его и в этот раз, просто перевесив его с живота на спину. Я все еще дурно себя чувствовал, слабость никуда не ушла. Но осознание того, что я хотя бы больше не бездомный, и мне есть, где спать ночью, пусть даже и в окружении строительного мусора и пыли, придавало мне сил.

К тому же, я сбросил тяжелый рюкзак, а это килограмм двадцать веса. Теперь на моей спине висело всего десять килограмм, треть от того, что я таскал с собой весь день. Появилось чувство легкости и, несмотря на общую слабость и мучившую меня инфекцию, я ощутил небольшой приток сил.

Туман, который окутывал