Чёрная река - Токацин

Справа, у края алого моря, медленно ползло что-то огромное, тёмное, — бесформенная масса, то вытягивающаяся в стороны толстыми щупальцами, то сбивающаяся в комок, то теряющая на ходу куски. Кесса мигнула.

— Там Волна?!

Речница не видела ни отдельных существ, ни отрядов — но Нингорс летел вдоль ползущей массы, а она всё тянулась к горизонту, и не видно было, где она начинается и где заканчивается. Кесса зажмурилась, больно укусила себя за палец, — дурное видение не исчезло. Орда, вобравшая в себя всё живое из десятка немаленьких городов, шла к границе, не останавливаясь ни на миг. Те, кого она обронила по дороге, не спешили её догонять. Кесса видела их, как темнеющие в алой траве точки. «Живы они там?» — думала она, оборачиваясь, пока всё не заслонила ползущая Волна. Нингорс летел быстрее, чем Агаль гнал своих рабов — и Кесса радовалась, что он летит далеко в стороне. «Так тихо повсюду,» — Речница смотрела на недвижные кроны деревьев. Только голоса Войксов разносились над долиной — все птицы и звери молчали.

Нингорс принюхался и тихо зарычал. Кесса вдохнула поглубже, но ничего не учуяла — только горький ветерок с невидимой едкой реки.

— Кровь, — буркнул хеск, вытягивая крылья вдоль тела и стремительно снижаясь. Навстречу ему с земли донёсся визгливый лай, срывающийся на бешеный хохот. У опушки, среди поваленных и разбитых в щебёнку каменных столбов, растянулись в сухой траве бронированные тела, прикрытые пучками красных листьев. Бурая земля под ними потемнела от крови, и гиены, собравшись вокруг одного из тел, жадно терзали белесое брюхо — там броня была потоньше.

Нингорс завыл, широко распахнув крылья. Его тень упала на мёртвого ящера-анкехьо, и падальщики, опасливо глядя на небо, попятились. Когда хеск опустился на землю, ни одной гиены не осталось рядом с падалью — только шуршала трава, скрывая разбегающихся зверей. Нингорс рявкнул им вдогонку и огляделся по сторонам, жадно втягивая пропитанный кровью воздух.

Кесса прошла вдоль неподвижного тела, осторожно обходя обрывки упряжи и вылезшие потроха. Гиены принялись за ящера недавно — им едва удалось порвать шкуру на брюхе и надкусить лапы. Анкехьо лежал на боку, откинув назад голову и широко разинув пасть. Его горло было рассечено до самого хребта, несколько ран протянулись от него вниз, к груди. К ним, найдя уязвимое место, приложилась гиена, но глубокие длинные надрезы оставила не она, а чей-то клинок. Над мордой ящера трепетал свисающий с обломка столба обрывок светящейся пелены, Кесса протянула к ней руку и почувствовала, как пальцы наливаются свинцовой тяжестью, а в глазах двоится.

— Эррх! — Нингорс дёрнул её за плечо, оттаскивая от пелены. — Не трогай.

— Эти столбы… Тут была ловушка для Волны? — Кесса привстала на цыпочки, пытаясь угадать, в какой узор они складывались, пока стояли вертикально. Мерцающих клочков было много — заклятие взломали, но не развеяли… но некому было соединить клочья в единую ткань.

— Город где-то неподалёку, — проворчал хеск, обнюхивая мёртвого ящера. — Они умерли два дня назад. Гиены боятся ходить сюда…

Кесса вздрогнула, встретившись взглядом с одной из них. Падальщик выглядывал из травы, примеряясь к хвосту анкехьо. Нингорс снова рявкнул, и гиена попятилась.

— Всадников, наверное, съели Войксы, — прошептала Кесса. Хесков — ни живых, ни мёртвых — рядом не было, но изодранные поводья анкехьо лежали в траве. Чуть поодаль растянулся на брюхе второй ящер, поменьше. Кесса, погладив хвост мертвеца, шагнула к его сородичу — и застыла на месте. Хвост, утыканный шипами, шевельнулся, взворошив сухую траву.

— Нингорс, смотри! — Речница бросилась к ящеру и едва не напоролась на шипы. Их у него было много — на хвосте, боках, плечах, вдоль спины торчали длинные, слегка изогнутые костяные лезвия. Те, что росли из боков и хвоста, сильно напоминали широкие клинки — у них были острые кромки, и Кесса, поднеся палец к одному из них, тут же опомнилась и отдёрнула руку. Существо гулко вздохнуло, попыталось привстать, но лапы его не послушались.

Речница опустилась на траву рядом с головой странного анкехьо. Тот приоткрыл глаза, шумно втянул воздух. Кровь сочилась из его ноздрей и пасти, впитываясь в сухую землю, под шеей натекла целая лужа. Глубокая рана протянулась по шее сбоку — кто-то ударил мечом, рассёк броневые щитки и толстую шкуру, но до хребта не добрался.

— Кто тебя так? — тихо спросила Кесса, поднося ладонь к носу ящера. — Я дам тебе воды. Лежи тихо, мы перевяжем тебе раны и отведём тебя к хозяину.

На последнем слове колючий хвост «анкехьо» качнулся, вырывая с корнем сухую траву. Существо задрожало, кровь потекла быстрее.

— Что ты? Не бойся, — пробормотала Кесса, поднося к носу ящера водяной шарик. Пасть существа приоткрылась и снова захлопнулась, и вода расплескалась по окровавленной земле.

— Отойди, Шинн, — велел Нингорс, склоняясь над ящером. Он приподнял голову раненого, подсунул ладонь под шею и глухо рявкнул. Веки существа дрогнули, но сопротивляться оно уже не могло.

— Что с ним? Можно помочь ему? — спросила Кесса. Нингорс убрал руку и показал ладонь, вымазанную свежей кровью.

— Эта мергеста почти мертва. Странно, что до сих пор дышит, — сказал он, вылизывая пальцы. — Шея распорота до хребта. Как и у второго зверя. Как хорошо было бы откусить головы их седокам…

— Нуску Лучистый! Ты думаешь, это их хозяева… — Кесса, не договорив, стиснула зубы. — Но зачем?!

— Волна, — пожал плечами Нингорс. Он сел рядом с мергестой и погладил её по макушке, там, где не было ран.

— Нельзя её так оставлять, — прошептала Кесса, дрожащей рукой прикасаясь к бронированной лапе. — Она мучается…

Мергеста не шелохнулась. Она лежала неподвижно, опустив тяжёлые веки, только хриплое дыхание вырывалось из окровавленных ноздрей.

— Отойди, детёныш, — оскалился Нингорс. — Ещё дальше.

Кесса попятилась и остановилась у самого тела анкехьо, вспугнув подобравшихся к нему со спины гиен. Алгана, в последний раз погладив мергесту, склонился над ней и сомкнул челюсти на её шее, с силой рванул на себя. Затрещали кости, хвост ящера метнулся из стороны в сторону, и тело, задрожав, обмякло. Нингорс мотнул головой ещё раз, для надёжности, и разжал челюсти.

— Надо поесть, — буркнул он, отходя от мергесты и наклоняясь над мёртвым анкехьо. Вспоров шкуру на его бедре, он отхватил кусок мяса и угрюмо посмотрел на гиен, толпящихся за спиной ящера. Его рык заставил их шарахнуться в траву.

Кесса села на кочку и сидела там, зажмурившись и не глядя ни на кого. Есть ей не хотелось. Над ухом раздавался хруст раздираемой плоти и ломающихся костей. Нингорс был очень голоден, глотал куски вместе с клочьями шкуры. Гиены кружили в траве, но подойти не решались. Одна тихонько подобралась к голове мергесты, но Нингорс с рявканьем двинулся к ней, и она, поджав хвост, юркнула в траву.