Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Не оставалось времени ни на разочарование, ни даже на раздумья. Эрнан Кортес трезво оценил ситуацию. Несколько тысяч свежих воинов из Теночтитлана давали индейцам серьезное преимущество перед его голодным и обессилившим войском. И через полчаса они уже будут здесь.

— Срочно спускайтесь, мы отступаем из города! — крикнул он стрелкам на вершине пирамиды.

Испанцы и тлашкаланцы спешили. К счастью для них, воины Шочимилько понесли слишком серьезные потери и потому не решились преследовать врага. Солдаты Кортеса уходили с тяжелым сердцем. Изнурительный марш-бросок, несколько тяжелых боев, десятки погибших, сотни раненых и все напрасно. Около двадцати человек пришлось уносить на носилках. Среди них оказался и Кристобаль де Олеа, так пока и не пришедший в себя после схватки, в которой спас своего генерал-капитана. Первая попытка добраться до дамбы оказалась неудачной.

Но в то же время уходили и с некоторым облегчением. Почти все израненные, уставшие до полнейшего изнеможения, испанцы и тлашкаланцы не могли больше воевать. Нужно было отдохнуть, набраться сил, объединиться с корпусом Гонсало де Сандоваля, который остался охранять один из важнейших союзных городов — Тескоко.

7. Заговор

Поражение в Шочимилько стало для Антонио де Вильяфаньи знаком. Откладывать начало мятежа дальше никак нельзя. Кортес раз за разом пускается в опаснейшие авантюры и подвергает риску сотни солдат. И ради чего все это?! Когда Антонио узнал, что генерал-капитан чуть не попал в плен в недавнем бою, то ему оставалось лишь посмеяться над превратностями судьбы. Если бы не безумная отвага Кристобаля де Олеа и нескольких тлашкаланцев, то все бы уже сложилось как нельзя лучше. Кортеса, который, похоже, действительно готов погубить все войско, зарезали бы на алтаре в Теночтитлане. Остальные же конкистадоры, лишившись своего безумного командира, посмотрели бы на ситуацию трезвым взглядом и помирились с губернатором Кубы. Но нет! Генерал-капитан уцелел и теперь бунт становился неизбежным.

Вильяфанья продолжал собирать вокруг себя недовольных. Их насчитывалось уже больше двухсот человек. Приличное число. Четверть от общего количества испанцев. Многие из них готовы были воевать скорее с Кортесом, чем с ацтеками.

— Я прибыл сюда совсем недавно, на корабле Педро Барбы, — рассказывал один из солдат. — Губернатор Кубы прислал нас, чтобы помочь отряду Нарваэса. И что же мы увидели? Нарваэс в кандалах, заключен в тюрьму в Веракрусе, а всем заправляют молодчики Кортеса. Барбу тут же арестовали, а нас всего-то пятнадцать человек. Что мы могли сделать?!

— Разумеется, ничего, — ответил Вильяфанья. Он понимал, что собеседнику нужно выговориться и хотя бы перед самим собой оправдать собственное бездействие. — Но вот теперь появилась возможность восстать против Кортеса. Я могу на тебя рассчитывать?

— Я весьма обязан губернатору Кубы, — ответил солдат. — Он помог мне обзавестись землей, когда я прибыл на его остров. Говорят, что многие им недовольны, но у меня о Диего Веласкесе только теплые воспоминания, так что я с куда большим удовольствием стану на сторону тех, кто желает помириться с губернатором.

— А капитан вашего корабля, Педро Барба, тоже желал бы выступить против Кортеса?

— Вряд ли, — с сомнением покачал головой солдат. — Генерал-капитан практически сразу же освободил Барбу, назначил командиром отряда стрелков. И вообще приложил немало сил, чтобы его очаровать. Педро, похоже, счастлив. А то, сидя на Кубе и управляя Гаваной, среди чиновничьей волокиты он совсем уже позабыл о том, что изначально был воином. Теперь Барба как будто помолодел и рвется в бой. Если открыть ему наши замыслы, то он, чего доброго, доложит обо всем генерал-капитану.

Среди недовольных хватало и тех, что имели к Кортесу претензии касающиеся раздела добычи.

— Первые подарки от Монтесумы мы полностью отдали королю, — рассказывал один из ветеранов, поседевший в походах Гарсия. — Кортес убедил нас, что так будет лучше. Вот только кому? Королю, понятное дело, хорошо. Ни с того, ни с сего из-за моря такая куча золота приплыла! Да и самому генерал-капитану неплохо. Король-то получил их якобы от Кортеса, на которого теперь смотрит с благосклонностью. А что от всего этого простым солдатам? Да и потом, в столице… Когда мы нашли клад, спрятанный во дворце, то как-то он чудесным образом начал таять! Кортес уж наверняка своих любимчиков не обидел. Альварадо, Сандоваля, Ордаса. Веласкес де Леон такую цепь на груди носил, что я лишь диву давался, как его к земле не клонит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не принесла она ему счастья.

— Да, жаль Хуана, — признал Гарсия. — Хороший был капитан и очень храбрый человек. Даже если и вправду Кортес его чересчур щедро одарил, то жизнь это молодому Веласкесу не помогло уберечь. Ну а нам-то теперь что делать? Часть золота мы утопили во время отступления из столицы, еще часть расходится сейчас. Корабли плывут с Ямайки и Эспаньолы с оружием и лошадьми. Но кто знает, получим ли мы сами хоть что-то в случае победы над Теночтитланом? Нужно открыто высказать наши претензии Кортесу.

— Не думаю, что в этом есть толк, — ответил Вильяфанья. — Мне рассказывали, что Диего де Ордас и Веласкес де Леон еще в самом начале экспедиции пытались спорить с генерал-капитаном. Но разве это помогло? Оба в итоге вынуждены были уступить. Повремени, мне нужно подумать.

Переговорив с наиболее влиятельными соратниками, Антонио решил посоветоваться с Энрике Бальбоа, который к этому времени стал его правой рукой в зреющем мятеже.

— Нас, в конце концов, никто не может заставить воевать, — сказал Энрике. — Мы можем отколоться от Кортеса…

— И что дальше?

— Вернемся на Кубу. В порту Веракруса стоит несколько кораблей. Нашим ребятам должно их хватить.

— В Веракрусе командует теперь Педро Кабальеро, — напомнил Вильяфанья. — А он всецело верен Кортесу. Можно попытаться взять город силой. Но сколько тогда крови прольется? Да и потом… Допустим, бросим мы товарищей. Испанцев здесь и так слишком мало, а если станет на четверть меньше, то они уж точно с ацтеками не совладают. Сбежав на Кубу, мы обречем на смерть несколько сотен своих соотечественников.

— Можно пленить Кортеса, освободить Нарваэса и поставить его во главе войска, — предложил Энрике.

— Нет, это прямая дорога к междоусобице, — досадливо махнул рукой Вильяфанья. — Верные генерал-капитану солдаты попытаются вызволить его из плена. Они схватятся за оружие, мы схватимся за оружие. Победившие в этом конфликте, кто бы они ни были, позавидуют проигравшим. Их окажется в любом случае слишком мало. Ацтеки с радостью пленят выживших в этом глупом сражении. Любой конкистадор в тот момент, когда его потащат на жертвенник, сто раз пожалеет, что не сложил голову в бою.

Энрике Бальбоа прокашлялся и решительно сказал:

— Тогда есть только один вариант. Кортеса придется убить.

Вильяфанья коротко кивнул. Эта идея уже приходила ему в голову, но он пока и сам не решался озвучивать ее вслух. Такой поступок не красил благородного человека, но, похоже, другого выбора не оставалось. Однако это еще отнюдь не решало проблему.

— Думаешь на этом все и кончится? — спросил Антонио. — Представляешь себе, как отреагируют его ближайшие соратники? Вспыльчивый Альварадо, разъяренный таким поступком, не остановится ни перед чем, желая отомстить за гибель командира. Ты же знаешь Педро! А остальные капитаны? Кристобаль де Олид, Гонсало де Сандоваль. Их авторитет велик и они наверняка схватятся за оружие. В итоге мы получим ту же междоусобицу. Нет, если уж убивать, то придется всех.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Бальбоа помрачнел. Одно дело — заколоть единственного человека, который своим честолюбием может угробить сотни солдат. Совсем другое — предательски перебить еще с десяток, чья единственная вина лишь в том, что они верны присяге, которую дали командиру.

— Альварадо и остальные — несомненные храбрецы, — заметил Энрике. — Они рядом с Кортесом воюют с самого начала. И они, разумеется, верны своему генерал-капитану. Эти люди — настоящая гордость конкистадоров.