Полет дракона - Владимир Ковтун

«Итак, на следующий год просматриваются, самое малое, четыре кандидата в консулы: Марий, Главция, Меммий и я». – Размышлял Лентул, восседая в своей лектике. – «Добром мы это место не поделим. А, значит, прольется кровь».

Лентула встретили и провели в зал с неожиданно дорогой, для дома с таким фасадом, обстановкой.

Трибун и претор уже ожидали его.

- Приветствуем тебя, Корнелий Лентул! – Поздоровался за двоих низкорослый Главция.

- И я приветствую вас! – Отозвался патриций.

Все трое сели к столу.

- Я предлагаю не терять времени. – Сказал Сатурнин. – Мы все слишком заняты, хорошо знаем планы и намерения друг друга для того, чтобы прибегать к условностям.

Лентул обратил внимание на то, что у трибуна подергивается правая щека. Видимо, давало себя знать напряжение последних месяцев.

- Не буду скрывать, - продолжал, между тем, Сатурнин. – Все, что нам от тебя нужно это – твои деньги. С ними выборы пройдут гораздо успешнее. Взамен ты получишь возможность значительно расширить свое влияние в Сенате. Разумеется, согласовывая свои действия с нами. Ну и, конечно, неограниченные возможности увеличить свое состояние. Еще раз хочу сказать, что мы никогда не согласимся с твоей кандидатурой на выборах. Место консула не для тебя! В политике ты будешь весьма опасен для нас.

Лентул с трудом сдержался, и спросил:

- Вы собираетесь проводить свои реформы тем же способом, что и предыдущие законы?

- Какое это имеет значение!

- Очень большое. Если вы будете действовать теми же методами, Рим опять погрузится в пучину войны и раздоров.

- Посмотрим! – Подал голос Главция. – Если дела будут обстоять так уж плохо, то по завершении выборов, про реформы можно будет тихо забыть. Или провести их частично.

По тому, как зыркнул на него глазами трибун, Лентул понял, что Главция проговорился.

- Послушайте! – Обратился он к обоим. – В отличие от большинства всадников я смотрю на вещи трезво и готов идти на компромисс. Я понимаю, что запросы неимущих должны быть хоть в какой-то мере удовлетворены. То же относится к ветеранам войн и поселенцам в колониях. Но, и у правящей элиты есть свои права, которые она не хочет уступать. Последний год я посвятил тому, что разговаривал с вами, Сенатом и народной партией. Я искал пути к согласию, и я их нашел. На сегодняшний день нам с вами мешает только Марий. Но, как я вижу, его звезда закатилась.

В этой ситуации нам следует действовать решительно и в полном согласии. Мы можем принести Риму мир и благоденствие. Если вашу партию не устраивает моя кандидатура в консулы, я согласен ее снять. При этом вы должны понимать, что вместе со мной уйдут и все договоренности. Но я предусмотрел и такое развитие событий: в этой ситуации всадники согласны признать консулом Меммия, и сохранить за вами все занимаемые должности.

- Нет! – Покачал головой Сатурнин. – Мы согласны только на то, о чем я говорил выше: консулом станет Главция, на твои деньги, естественно. Я остаюсь трибуном. Ты получаешь все преференции и продолжаешь богатеть далее, но – никакой политики!

«Они меня боятся!» - Подумал Лентул, и вслух произнес:

- Но, это – конец соглашениям и реформам! Далее – война, восстания и разруха.

- Восстание можно подавить, а реформы – вещь вечная. Их можно проводить, не проводить, ускорять, замедлять и, вообще, использовать в своих интересах.

Лентул не поверил своим ушам. Так откровенно Сатурнин с ним еще не разговаривал. Представитель народной партии говорил словами, которые мог произнести лишь самый реакционный из патрициев.

- Но, люди! Граждане Рима! – Воскликнул Лентул – Они должны получить желаемое хотя бы в той мере, в какой мы все сможем договориться! Почему я, патриций, должен убеждать вас в целесообразности такого подхода к делу?!

- Это – не главное. Люди получат то, что мы им дадим.

«Это не главное…» - Повторил про себя Лентул слова Сатурнина. Он, наконец, понял: перед ним сидят люди, которым безразличны интересы римлян. На первом месте у них стоят власть и собственные интересы.

Движимый инстинктом самосохранения, Лентул сделался осторожен и сдержан в словах. В дальнейшем разговоре он ни словом не обмолвился о ханьском посольстве, хотя по пути сюда именно это и собирался сделать. Ему казалось, что вести о возможном, значительном расширении торгового оборота Рима, будут способствовать ускорению переговоров и их благоприятному исходу. Он ошибался! В лучшем случае на ханьцев просто не обратили бы внимания. В худшем – могли использовать в собственных интересах, как это делалось в случае с мнимым сыном Тиберия Гракха.

Разговор окончился ничем. Спустя несколько дней, в результате длительных переговоров со своими сторонниками, на выборах консула было решено выдвинуть кандидатуру Меммия.

- Это единственный выход. Мы не можем делать им уступки до бесконечности. – Сказал старый, опытный сенатор. – Сатурнину и Главцие придется смириться. Или…. идти на восстание. Самое обидное в том, что народ будет думать, что восстание поднято ради них. Хотя, в действительности, они действуют только в своих интересах.

«Почему люди не понимают, что разум – единственное, что может привести их, если не к благоденствию, то хотя бы к нормальной жизни?» - Думал Лентул, возвращаясь на свою виллу после переговоров. – «Может быть, и неплохо, что консулом буду не я. Все-таки, у меня трое детей…».

Дома он сказал Ли, с которым не виделся уже несколько дней:

- Развязка наших дел приближается. Рим ждут серьезные потрясения, и в этом во многом виноват консул. Он умудрился сочетать в себе характер героя с поведением сварливой деревенской старухи. Думаю, что скоро Марий перестанет быть консулом. Вы, к сожалению, неудачно выбрали время для своего посольства. Впрочем, в Вечном Городе постоянно что-нибудь происходит…

СТРЕЛЫ АМУРА

Поздно ночью, удалившись в свои покои, Валерия долго не могла уснуть. Она уже в четвертый раз встречалась с посланцами из неведомой страны, и каждый раз переживала ощущение пленительной тайны.

Валерия была образована. Военные завоевания Рима предоставили его гражданам возможность ознакомления с немалым числом народов и их культурой. Два года назад она путешествовала по Египту, и восторженно впитывала в себя остатки великой культуры, еще теплившейся после многочисленных нашествий и внутренних раздоров, погубивших страну великих фараонов.

Посетила она и Афины, где ее навсегда околдовала божественная сила греческого искусства. Но это была близкая к ней по духу и обычаям страна. Рассказы Ли и Фэя о Поднебесной Империи открыли в ее душе новые, волнующие горизонты.