Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации - Владимир Поляков

– Простите, генерал, я не так сказал. Они могут попробовать побежать, но их вынудят этого не делать. Сзади будут специальные роты, в чью задачу входит лишь одно – расстреливать повернувших назад. Прусский король Фридрих Великий поступал схожим образом. Он гнал в первой линии малонадёжные части, набранные из вчерашних пленных и бродяг, пойманных вербовщиками. А сзади стояли пруссаки, ветераны, пресекавшие любую попытку бегства.

– Жестоко.

– Другого выхода я не вижу, простите.

– Жестоко… но разумно. И необходимо, – кривовато улыбнулся Шерман. – Вы умеете думать, полковник, это похвально. И принимать решения, что похвально вдвойне. В двух лагерях, где я побывал раньше, было иначе.

Сильно иначе! Но этого Шерман говорить не стал, потому как не хотел даже вспоминать. Все-таки юные идеалисты, воспитанные в идеалах аболиционизма, плохо представляли себе настоящий мир и настоящую войну. То есть выйти на поле боя могли, равно как и отдавать команды. И вместе с тем никак не желали понимать, что «свободные полки» в принципе не были сопоставимы с полками той же Потомакской или Теннессийской армии южан. А вот этот самый Монтгомери был совсем другим. По этой причине генералу захотелось его проверить!

– Ответьте, полковник, какие задачи сможет выполнять бригада, формируемая тут?

– Смотря где, генерал, – уклончиво произнёс Монтгомери. – На каждый полк нужна хотя бы одна рота полного состава, которая будет его… поддерживать. То есть удерживать от бегства.

– Например, атака позиций Потомакской армии или оборона от атаки этих же подразделений.

Джеймс Монтгомери всерьёз призадумался, явно не желая предстать в глазах присланного высокого начальства не разбирающимся в своём деле человеком. Но и затягивать с ответом также не стал, понимая неуместность подобного.

– Атаку одного полка могут и выдержать. А атаковать сами… Только первой линией, когда позади не одна рота для сдерживания, а нормальные, внушающие страх и почтение полки. Только тогда они поймут, что впереди есть шанс, а позади – пуля или виселица. И то половина просто ляжет в траву, прикидываясь ранеными или мёртвыми.

– Невысокого вы мнения о своих солдатах, Джеймс.

– Зато я не витаю в облаках, как эти восторженные щенки, – скривился Монтгомери. – Но этих черномазых можно использовать иначе. Куда более эффективно.

– И как же? – всерьёз заинтересовался Шерман. – Говорите, мне интересно.

Собеседник генерала запираться не стал. Как-никак это была его инициатива.

– Негры плохо воюют, но если нужно сделать что-то… жестокое и гадкое, особенно в отношении белых – это они умеют и охотно будут выполнять любой приказ. В южных штатах шайки беглых рабов, пока их не отлавливают патрули, иногда учиняют такое, о чём лучше бы и не знать порядочному человеку. Это бывает редко, но только из-за хорошей работы патрулей и из-за умения почти всех южан обращаться с оружием и привычки носить его при себе. Но если неграм удавалось застать какой-либо дом врасплох, например, ночью, то… Вы меня понимаете?

– Понимаю, – брезгливо поморщился Шерман, но тут же взял себя в руки, осознавая, что смысл в словах собеседника есть. И немалый. – Но чего мы этим добьёмся? Если бы мы побеждали, тогда да. Навести страх, отбить у части желание поднимать оружие, только чтобы с ними не случилось нечто ужасное вроде налёта озверевших негритянских банд. К нашему несчастью, побеждают они, не мы!

– Смысл есть. Как только черномазые сожгут несколько особняков, предварительно разграбив их, ну и убьют сколько-то мирных жителей, без этого они не смогут, тогда им не будет обратной дороги. Я знаю этих южан. Их бешеный Борегар и его приближённые обязательно добьются принятия закона вроде того, что «негров в плен не брать, а расстреливать на месте».

– Зная Борегара, Джексона, Станича и прочих, уверен, на этом они не остановятся. Будут и после окончания войны искать тех, кто оказался причастен к такому.

– Нам-то что до этого?

– Верно, – согласился Шерман. – Это же не мы, а дикие черномазые, озверевшие от ощущения свободы и оружия в руках. А затем их можно будет напугать так, что бегство с поля боя покажется им не лучшим выходом. О сдаче в плен тем более не помыслят. Я доложу президенту о вашей идее, полковник. Только в более светлых тонах, он у нас хоть немного, но идеалист.

При последних словах генерал Вильям Текумсе Шерман невольно усмехнулся. Идеалистом Линкольн, конечно, не был, хотя и пытался им казаться. И так успешно пытался, что в это верили очень и очень многие. Но не он, с детства привыкший здраво оценивать мир вокруг. Это самое здравомыслие помогало ему как в мирной жизни, так и на войне. Он, в отличие от многих, понимал, что на войне все средства хороши. Даже те, от которых многие брезгливо воротили нос. Особенно эти… джентльмены. Потому в самом начале войны Шерман был уверен, что Конфедерация просто обречена на поражение. Кодекс чести южных джентльменов должен был стать ахиллесовой пятой.

Должен был, но не стал. Те, на кого они рассчитывали как на основных своих противников, то есть Дэвис, Джонстон, Ли, Джексон, Брэгг и прочие, либо переставали играть важную роль, либо примкнули к новым лидерам, мыслящим и действующим совсем иначе. Порой даже более радикально, чем люди из окружения Линкольна. Только их стремления двигались в другом направлении, вот и вся разница. С такими врагами США оказались не готовы воевать. Хотели поймать морского окуня, а наживку проглотила большая белая акула. И теперь, раздосадованная разодравшим губу крючком, стремилась сожрать рыбака. Возможности для такого имелись.

Нужен был мир. Как можно скорее, но такой, чтобы удержать за собой не жалкий клочок от некогда великой, мощной страны, а хотя бы сколько-то приличную её часть. И ради этого можно было пойти на любые жертвы. Даже на использование таких вот «свободных полков», даже столь необычным и недостойным образом. Цель оправдывает средства.

Глава 4

КША, штат Виргиния, Ричмонд,

август 1862 года

Северяне всё-таки решились, ударили на опережение. Не бог весть какими силами, но отчаянно, стремясь во что бы то ни стало сместить линию фронта подальше от своей столицы. Главный удар армии янки под командованием Гранта был направлен на Калпеппер через Манассас, аккурат по нитке ныне лишившейся своего первоначального значения железной дороги.

Сразу же выяснилось главное – янки, не все, но многие, изрядно просели в боевом духе. Да и переть вперёд в полный рост на позиции Потомакской армии, усиленные не только артиллерией, но и большим количеством пулемётов… Мясорубка. Она же «бойня у Манассаса», как её назвали в