Университет успеха - Ог Мандино

же и вы можете сделать из своих детей все, что только захотите. Единственная вещь — вы должны бьггъ готовы заплатить конкретную цену за исполнение своих желаний, какими бы они ни были. И на ярлычке с ценой, о которой я говорю, будет написана совсем небольшая сумма, если вы попробуете смотреть на своих детей, да и на других людей как на независимые личности и выразите готовность дать им достаточную степень свободы. Зато вам придется заплатить ужасную цену за отказ предоставить им независимость. Иными словами, за ошибки нужно платить, и вы должны быть изначально готовы к этому.

В мире нет ничего, что не имело бы цены. Вы можете штамповать установки своих детей точно так же, как из теста вырезают печенье; все, что вы должны использовать для этого, - достаточно сильный страх и достаточно сильное давление. И тогда вы сможете вылепить из детей что угодно, в зависимости от своего желания, а потом заплатить соответствующую цену — не деньгами, а различными другими способами. Однако платить эту7 цену7 вам все равно придется, причем не только за детей, но и за самого себя. Вы ведь оторвете себя от них. Все мы слышим, о чем говорят старики, сидящие на скамейках у домов и в парках: «Почему7 же мои дети не приходят повидаться со мной?» Ну а если учесть все, что я сказал ранее, то почему они должны приходить? Почему они должны этого хотеть? Вы ведь все видите собственными глазами в знакомых вам семействах. Не успевают дети жениться или выйти замуж, как они уезжают подальше, куда только могут. Мне известны многие, причем самые разные семьи, где дети находили себе работу во всех уголках Соединенных Штатов и даже за их границей. Разве вам не кажется странным такое развитие событий? И семье моего дедушки большинство из семи его детей никогда не уезжали от родного дома дальше, чем на расстояние в шестьдесят миль. 11 эта ситуации была не вынужденной, а естественной. Они хотели иметь работу и смогли найти ее, оставаясь рядом с домом. И я совсем не думаю, что это щюизошло случайно. Мы и сегодня видим немало семейств, где дети, повзрослев, не разлетаются кто куда, а остаются вмес-

те Кое-кто считает это невозможным из-за мобильности современной жизни и узкоспециализированных карьер, которые выбирают многие люди. Но в северо-восточном округе Миннеаполиса, где живут поляки, можно воочию видеть, как дети возвращаются в свои районы. Разумеется, они приезжают обратно уже не в прежнем качестве, а став врачами или адвокатами. Но так или иначе многие из них возвращаются. Если вы хотите находиться вблизи от своих близких, то вряд ли примете решение стать инженером-нефтяником и отправиться потом ку да-нибудь в Северную Африку'. По моему' мнению, значительная часть той мобильности, которую мы сегодня наблюдаем, — это не столько основная причина проблем. возникающих в связи с отношениями в семье, сколько их следствие. Хороший способ уклониться от близости состоит в том, чтобы убежать подальше, а потом продолжать и продолжать это бегство. Если вы присваиваете своей семье более высокий приоритет, чем работе, то сможете найти работу', которая позволит вам находиться рядом с семьей. А если в вашей жизни нет ничего важнее работы, то вы пойдете туда, куда вас потянет работа или специальность, даже если это будет очень далеко. Понятное дело, вы можете сказать: «О, я так люблю моих дорогих стареньких папу и маму. И хоть я не виделся с ними уже десять лет, но не сомневайтесь в моей горячей любви к ним». Мне такие речи непонятны.

Форель и прочие лососевые каждую весну возвращаются в свои ручьи. Каждую осень лоси направляются в район Галлатина347. Каждую зиму на вершины Скалистых гор ложится снег. Каждый день солнце заходит за холмы. Те из нас, кто этого захочет, будут жить в своих родных местах и вместе с близкими наслаждаться всем этим.

Вы можете согласиться на то, чтобы между вами и вашими родителями было немалое расстояние, по двум причинам. Во-первых, у вас может возникнуть потребность отправится в некое удаленное место по причине собственных духовных исканий. Или же вы можете отдалиться от своей семьи, потому что просто не в состоянии находиться рядом с ней. Человек, который покидает свою семью, потому что не в состоянии сколько-нибудь долго выдержать пребывание в ней, все равно останется узником этой семьи. В любом случае у него сохранятся зародившиеся в семье, хоть и не сбывшиеся надежды и ожидания, которые эмоционально привязывают сто к родственникам независимо от того, насколько далеко от них он уедет. Фактически, его прикованность к ним ничуть не меньше, чем у тело человека, который никогда не собирался уходить из семьи и

будет жить в ней всегда, хотя и он тоже время от времени смотрит по сторонам и ищет нечто такое, чего ему не хватает в собственном доме.

Единственный способ действительно расстаться со своей семьей в эмоциональном смысле состоит в том, чтобы уйти с убеждением в том, что родные и близкие дали вам все, чем они могли поделиться. А если они чего-то вам недодали, то, следовательно, и не должны были дать. Сын или дочь, которые покидают семью в таком настроении, вольны уехать куда-то очень далеко или оставаться рядом в зависимости от того, что они сочтут для себя правильным.

Для меня самого трудно принять какое-либо из этих решений. Я наблюдал, как трое из пяти моих детей более или менее успешно сражались с проблемой отъезда из дома. И мне грустно вспоминать, что они выдвигали некоторые требования, которые я был не в силах удовлетворить. Словом, есть лишь единственная вещь, которую они могут сделать для меня, — понять, что с моей стороны это было вызвано некомпетентностью, а не злонамеренностью. К тому времени, когда я до конца осмыслил немногое из того, что узнал как отец, было уже слишком поздно. Увы, это очень старая проблема. Прошло уже больше трех столетий, как лорд Ро-честермк сказал: «До женитьбы у меня имелось шесть теорий относительно воспитания детей; теперь у меня шестеро детей и ни единой теории».

Кроме того, я до сих пор все еще недостаточно освоил некоторые вещи, которые очень важны. Так, я веду себя порой просто ужасно, когда следует выслушать моих детей, рассказывающих о какой-либо из своих проблем. Иногда мне удается сохранить терпение, но в большинстве