Тейлор XVII - Виталий Хонихоев

Вторым же столпом ее личности – было желание быть вместе с Викторией. Жгучее и не удовлетворимое. И вот тут возникал тот самый когнитивный диссонанс, который разрушал ее личность днем и ночью, вот почему она всегда была без сил и с темными кругами под глазами. Все говорят, что Панацея много работает, но я видела своего отца, который в лучшие дни Профсоюза Докеров – работал по шестнадцать часов в сутки и все равно приходил домой энергичный, с сияющей на лице улыбкой и с нетерпением встречал следующий рабочий день. Черт, да взгляните на Лизу, вот кто пашет как лошадка, днем и ночью, ворчит, ругается, но по ней же видно, что ей это все удовольствие доставляет. Нет, Панацея всегда без энергии не потому, что ее вот прямо в хвост и гриву эксплуатируют, у нее мамаша адвокат, никто бы не позволил себе несовершеннолетнюю, да еще и волонтера свыше положенных шести часов заставлять работать. Во время битвы с Губителем – да, но это форс-мажор. А так – она и в школу ходит и в госпитале отрабатывает смену и домой… многие подростки так живут, но никто такой замотанный в ноль не ходит. Потому что ее на части разрывает.

Первый порыв у нее – ни в коем случае не получить осуждения от Виктории, семьи, школы и общества. Потому она выбрала себе образ мученицы, праведницы, такое всегда позволяет быть неуязвимой для осуждения. Она выбрала быть серой мышкой, которая всем помогает, она – удобная и нужная всем, но не вызывающая никаких эмоций, кроме скуки. Представьте себе Панацею, но смелую, одетую в вызывающие одежды, короткие юбки там, а то и вовсе в костюм медсестры на Хэллоуин, представили? С красной помадой на губах, с уверенными движениями и речью. Это слишком рискованно, такое может быть осуждено обществом, школой, семьей и самое главное – Вики. Потому – она и ходит в серой робе, никогда не покупает себе красивых вещей, не ходит на свидания и не публикует скандальных фоток в сети.

Но второй порыв – быть с Вики! И это, наоборот, требует быть яркой. Быть привлекательной! В конце концов – признаться обществу и себе в своей сексуальной ориентации… и тут все сталкивается с ее первым страхом. Что, если она признается Вики, а та – оттолкнет ее? Что если она подвергнется всеобщему осуждению и потеряет даже то, что у нее есть сейчас – дружбу между сестрами?

- Говорят, что Шекспир специально поменял своих героев. – бормочу я себе под нос: - Гамлет легко разобрался бы с проблемой Отелло, никого не задушив, а Отелло в свою очередь не стал бы рассусоливать с Клавдием и придушил бы его в первой же главе. Но тогда у нас не было бы таких известных на весь мир трагедий.

- Давай не будем делать из нашей жизни известную на весь мир трагедию. – говорит Пятый у меня в голове: - тем более что сейчас у нас появились такие возможности по выращиванию отдельных тел для каждого из нас. О, я тебя уверяю, все будут вести себя как послушные мальчики и девочки, едва лишь только ты заикнешься об этом…

- Да у вас же половина – психи. Хрен я вас выпущу и …

- Тейлор, Тейлор, ты неправильно смотришь на мир. Они психи до тех пор, пока у них нет стимула. Люди - те же животные. Они могут не соблюдать соглашения и врать тебе в лицо, могут пытаться саботировать и провоцировать, но в конечном счете все поддаются дрессировке. Например… как ты думаешь, Эдвард хотел бы увидеться со своей дочерью в своем собственном теле? Уж он-то заслуживает этого, правда? Сделай это, и ты будешь удивлена, насколько все остальные сразу станут шелковые, даже ради выходного в отдельном теле. Ну и … ты же обладаешь полным контролем, чего тебя боятся. Ограничения по времени, постоянный контроль за тем, что делают, прямое управление в случае нарушения и … сейчас ты можешь даже создавать насекомое-тюрьму для разума… у тебя в руках наконец решение. Решение всего. И не говори, что ты про это не думала. Ты же понимаешь, что ты можешь…

- Я подумаю. – отвечаю я. Действительно, все под моим контролем, я могу создавать тела… не пробовала, но уже знаю – как. В голове клубится туман из решений, руки так и чешутся проверить свои возможности. Но если получится… должно получится. В самом деле, уж кто-кто а Эдвард заслужил право поговорить с дочерью. Даже если мне придется слетать с ним в Бостон. Нет, в первую очередь мне нужны насекомые-ретрансляторы. Потом – увеличение своих боевых возможностей. В кармане робы вибрирует телефон, я не двигаю и мускулом на лице. Муравьи в кармане открывают сообщение. Сообщение от Сплетницы. Они с Вывертом завершили процесс. Больше нет ни Сплетницы, ни Выверта. Лиза осталась Лизой, только изменила фамилию, а Томас Кальверт так и остался Томасом Кальвертом, уж слишком много было завязано на его гражданскую личность, в том числе и контакты в СКП. Так что во время битвы с Губителем погибло на двух злодеев больше. Ах, да, на – трех. Администратор. Я тоже погибла. Славная смерть – в бою с Губителем.

- Узнала местоположение? – набираю я сообщение в кармане. Через секунду приходит адрес. Лиза молодец. Порой ей можно простить даже то, что она такая вредная, потому что она такая полезная. Адрес холодильного комбината, не так уж и далеко, но без транспорта все равно не доберешься. Значит сегодня ночью я буду занята. Нет покоя для грешников, а ведь завтра рано вставать. Интересно, есть ли в способностях Панацеи умение не спать или себя взбодрить? Видимо нет, иначе она столько кофе не пила бы.

- Я закончила. Аппетита сегодня нет. – говорит Кэрол и отодвигает тарелку: - девочки, уберете со стола. И подготовьтесь к завтрашнему дню. Церемония в десять утра, мы должны встать в восемь.

- Да, мам. – кивает Виктория. Кэрол выходит из-за стола, ни на кого не глядя и поднимается к себе в спальню. Вслед за ней, поцеловав нас в макушки (я чувствую себя неловко!) удаляется и ее муж, Марк Даллон, Бризант. Виктория провожает его взглядом, убеждаясь, что он тоже поднялся наверх. Смотрит на меня.

- Что? – говорю я: - чего смотришь?

- Вот так Эми никогда бы не сказала. – говорит она: -