Мир Реки: Темные замыслы - Филип Фармер

В собачьей конуре тоже никого не было.

Все, даже собака, исчезли, не сказав ему ни слова. Какое же несказанное преступление он совершил?

Глава 32

— Тренировочный дирижабль будет готов через месяц, — сказал Фаербрасс. — Джилл Галбирра — пока наш самый опытный стратонавт, и она возьмет на себя обязанности начальника тренинга. Фактически она будет капитаном тренировочного дирижаблика. Как ты, Джилл? Если ты не можешь стать командиром большого корабля, ты станешь неоспоримым боссом маленького. Тогда уж не посмеешь говорить, что я ничего для тебя не делаю.

Все мужчины поздравили ее, хотя кое-кто с весьма кислой миной. Сирано казался в восторге по-настоящему, и, если бы он не знал, как она ненавидит, когда к ней прикасаются, он наверняка обнял бы ее и расцеловал. Импульсивно Джилл притянула его к себе и мимолетно прижала к груди. В конце концов, он так старался загладить свое оскорбительное поведение на берегу Реки.

Двадцатью минутами позже она, Фаербрасс, Мессне, Пискатор и десяток инженеров начали работу над «синьками» большого воздушного корабля. Спецификации явились результатом трехнедельного тяжкого труда, обычно по 12–14 часов в день. Вместо того чтобы чертить на бумаге, они изготовляли «синьки» на дисплее компьютера. Это было куда быстрее, ошибки исправлялись легче, а новые решения вносились немедленно; компьютер сам повторно оценивал правильность размеров. Конечно, компьютер сначала надо было соответственно запрограммировать, и Джилл приняла в этом активное участие. Такую работу она просто обожала. Работа была творческой и давала Джилл шанс побаловаться с математическими уравнениями.

Тем не менее нервное напряжение непрерывно нарастало. Чтобы ослабить его и сохранить хорошую физическую форму, Джилл часа по два почти каждый день занималась фехтованием. Здесь фехтование сильно отличалось от того, к которому она привыкла на Земле. Легкие тонкие клинки были заменены жесткими тяжелыми рапирами. Кроме того, целью мог служить любой участок тела, а поэтому потребовались специальные чулки с подбивкой, которые защищали обычно голые ноги.

— Мы тут не в игрушки играем, — говорил Сирано. — Тебе придется учиться фехтовать не просто для того, чтобы набирать очки. Недалеко то время, когда ты изо всех сил будешь сдерживать своего противника, стремящегося пронзить тебя насквозь, и, в свою очередь, будешь отыскивать возможность нанести ему такой удар, чтоб твоя рапира вышла у него из-под лопатки.

Джилл была отличной фехтовальщицей. Ее великий учитель — олимпийский чемпион — однажды сказал ей, что она могла бы занять первое место в международных соревнованиях, если бы уделяла тренировкам чуть побольше внимания. Но это было невозможно, так как работа не позволяла ей посещать фехтовальные залы регулярно. Когда же шансы пофехтовать появлялись, она тут же их ловила. Джилл любила фехтовать; в некоторых отношениях этот спорт напоминал ей шахматы, которыми она тоже страстно увлекалась.

Такая была радость — снова ощутить в руке клинок и заною повторить все так давно не употреблявшиеся, но все же не полностью забытые приемы! А еще большая радость — обнаружить, что она может победить всех своих соперников-мужчин. И хоть она, должно быть, в первый момент и выглядела неуклюжей, но, стоило ей ощутить в руке рукоять рапиры, она тут же обретала изящество и льющуюся быстроту движений.

И все же были двое, победить которых она не могла. Один из них — Раделли, итальянский маэстро, автор «Istruzione per la scherma di spada a di sciabola»[126], опубликованной в 1885 году. Другой бесспорный чемпион — Савиньен Сирано де Бержерак.

Последний очень удивил Джилл. Дело в том, что фехтование во времена Сирано еще не достигло того уровня, когда его можно было назвать благородным искусством. Только в конце XVIII века оно стало приближаться к вершинам искусства. Сирано же умер в середине XVII века, то есть еще до изобретения фехтовальной рапиры, во времена, когда мужчины нередко дрались до смерти, когда техника боя была примитивной, хотя и впечатляющей. Правда, итальянцы разработали основы современного фехтования уже к началу XVII века, но эта школа получила всеобщее признание лишь к концу XIX столетия.

Таким образом, Сирано заработал репутацию величайшего бойца всех времен и народов, не посоревновавшись с мастерами более поздних веков, куда более изощренными. Джилл считала, что его репутация чрезмерно раздута; кто, в конце концов, знал наверняка, что знаменитый инцидент у Porte de Nesle[127] не выдумка? Никто, кроме самого француза! А он предпочитал об этом помалкивать.

Однако Сирано очень быстро научился всем последним тонкостям у Раделли и Барсоди. После четырех месяцев обучения он уже уверенно набирал больше очков, чем его учителя. А через пять — стал непобедим. Во всяком случае — до сих пор.

Сначала Джилл чувствовала себя скованной, но вскоре вернула прежний блеск и стала создавать для Сирано известную проблему. Но ей ни разу не удалось получить больше одного очка из пяти в шестиминутной схватке. Сирано всегда успевал заработать свои четыре раньше, чем она — одно. Это заставило ее думать, что и это очко он давал ей, только чтоб смягчить горечь поражения. Однажды после матча, во время которого она чуть не взбесилась из-за понесенного поражения, она обвинила Сирано в том, что он ее щадит.

— Даже если б я в вас влюбился и жаждал не нанести вам оскорбления каким бы то ни было способом, — сказал он, — этого я бы не сделал! Это было бы бесчестно, и хотя говорят, что в любви и на войне все дозволено, но мне такое не подошло бы. Нет, вы получаете свои очки честно благодаря быстроте движений и мастерству.

— Если б мы дрались по-настоящему и острыми клинками, — воскликнула она, — вы бы убивали меня каждый раз! Вы ведь всегда наносите удар первым!

Он поднял маску и вытер лоб.

— Верно. Но смею надеяться, вы уже не думаете вызывать меня на дуэль? Вы же не сердитесь на меня больше?

— За тот случай на берегу? За него — нет.

— А за что же тогда, смею спросить?

Она ничего не ответила, а он поднял брови и пожал плечами в самой изысканной галльской манере.

Сирано был первым, это бесспорно. Как бы она ни практиковалась, как бы ни укрепляла свою решимость обогнать его, ибо он был мужчина, а она не хотела проигрывать ни мужчинам, ни женщинам, все равно ему она всегда проигрывала. Однажды, когда она принялась высмеивать его невежество и склонность к суевериям и тем самым привела в бешенство (сделав это нарочно), он атаковал ее с такой яростью, что нанес ей пять ударов за полторы минуты. Вместо того чтобы потерять голову, он стал еще более похожим на холодное пламя, двигался с уверенностью и быстротой, не допуская ни тени ошибки, выставлял стопроцентную защиту против каждого ее выпада.