Рыцарь в зеленых доспехах - Николай Малунов

- Да завалите вы его! Эй… Леха… Леха?

Из-за машины показался Леха. Только не тот, которого ожидали. Тот Леха уже лежал на спине, пялясь в небо и пытаясь руками справиться со свернутым кадыком. Он еще был жив, но морда его начала синеть, глаза выпучиваться из орбит. Неприятное ощущение. Неприятное и страшное. Воздух вроде хватаешь ртом, а в легкие он не поступает. В горле тяжесть, а в голове с каждой секундой звон и молоточный набат все громче и громче, больше и больше. И страшно. Очень страшно!

Алексей, схватив автомат, выглянул из-за капота, выстрелил. Первой пулей он свалил того, что придерживал одной рукой штаны, а второй пытался выцелить носившегося по траве кота. Пуля пробила ему грудь, и здоровяк осел, сморщившись. Мысленно отметив, что рана, возможно не смертельная, Леший перевел прицел на второго. Этот кинулся за своим автоматом. Прям так, со спущенными штанами, сверкая задницей. Орлов оскалился.

Он этого не хотел, но черт руку дернул и он выстрелил, попав точно в цель. В яблочко, как говорится… В самый эпицентр… Мужик, как бежал на четвереньках, так и упал. Руки его подогнулись, он пробороздил рожей по земле, замерев. Неприятная и позорная смерть, но кто говорил, что смерть бывает приятная? А на войне так она еще и несправедливая. Скоро встанет и вот в таком виде, с развороченной голой жопой будет бродить по окрестностям, порождая скабрезные шуточки по поводу его… кхм, кончины.

Третий попытался что-то закричать, как-то оправдаться, даже руки поднять, но разговаривать Орлову было с ним некогда, да и не о чем. Грянул третий выстрел, и лишь после него снайпер подумал, что поспешил. Кое-что он все же спросить хотел, но тот первый вроде еще был жив, так что не страшно. Да, вон, точно! Лежит, ногами дергает, за грудь держится.

Хромая, стараясь не потерять сознание от собственных ран и ударов «калаша» в плечо, Леший обошел его так, чтобы видеть руки здоровяка. Мало ли, пистолет какой прячет, нож или, не дай боги, гранату. Сколько так вот героев в кино со спины заходило и потом картинно погибало? Много. Алексей тоже погибнет, скоро, но пока все же на тот свет не спешил.

Присев, посмотрев умирающему бандиту в лицо, Орлов склонил голову на бок. Ногу прострелило болью, но он сохранил лицо.

- Пахан ваш где?

Мужик, прерывисто или, как говорят медики, поверхностно дыша, скривился.

- Пахан, го-во-рю, где?! - повторил Орлов вопрос, сняв с пояса здоровяка огромный, от ладони до локтя, нож.

Такой, скорее, был больше позерским, чем реально рабочим. Леший не представлял, что им можно делать. Ни дрова не нарубишь толком – лезвие широкое, ни мясо не нарежешь – тупое как бревно, как и сам владелец. Кажется, таким один мужик в каком-то фильме, охотившийся на крокодилов, размахивал… Но выглядел тесак, надо было признать, поистине устрашающе.

- Пахан. Где? – последний раз спросил Алексей и тихонечко ткнул кончиком лезвия бандита в ладонь, которой тот закрывал рану.

Лысый захрипел. Из-под пальцев показалась пенистая красная субстанция. Снова тычок, уже в ребро и еще раз, в шею.

- Скажи и сдохнешь быстро. А нет, сперва веко отрежу, потом глаз вытащу. Хочешь себя со стороны увидеть?..

Мужик поджал челюсть, хотел плюнуть, но смог лишь пустить по бороде кровавую слюну. Алексей притворно вздохнул и внезапно, без предупреждения дернулся вперед, прижав здоровяка спиной к земле. Продолжая скрывать собственную боль, он грубо схвали амбала за веко, при этом, кажется, царапнув его роговицу грязным ногтем. Мужик засучил ногами, задергался, попытался скинуть снайпера, но нож, приставленный к глазу, заставил бандита затихнуть.

- Говори, падла!

Здоровяк внезапно всхлипнул. Глаз, мгновенно покрасневший от попавшей в него земли, стал мокрым. Нижняя челюсть, бывшая, казалось было, просто несокрушимой, дрогнула, и здоровяк разревелся. Запахло мочой. Алексей оскалился. Запах мочи – это запах страха. Он по-прежнему страшен для врага, а значит – не растерял практику.

- Давай, сынок, - сменив гневный голос на лилейный, попросил Алексей.

Он отпустил веко бандита, похлопал его ладонью по плечу.

- Ну, скажи. Тебе-то уже что? Ну, какая разница? Проиграл, так будь мужиком! Признай… Все равно же умрешь… Знаю, знаю, страшно… - Алексей не дал амбалу скинуть себя, сжав его грудь бедрами, едва от этого движения сам не потеряв сознание. – … но ты поверь. Я сделаю все быстро, без боли. А так… ты еще часа два будешь задыхаться… Хотя нет, не будешь… - снайпер посмотрел на поднявшегося побитого мужика, который со слезами на глазах обнимал поруганную женщину. – Я тебя ему оставлю, а он за нее с тобой перед смертью такое сделает… Ну, так что? – Орлов снова потянулся пальцами к веку.

- Скажу, скажу, - сдался наконец-то здоровяк. – В банке!..

- В каком?Давай быстрее! Я-то добрый, а вот тот дядя злой… Он уже поднимается…

- В центральном! – выдохнул бандит, вновь разревевшись.

К запаху мочи примешался запах испражнений.

- В центральном! Что в парке на Липецкой… Все там! И Кабан, и зам его, и бригадиры-ы-ы-ы-ы…

- Точно? – Алексей снова склонил голову, сделал взгляд недоверчивым, хотя знал, что мужик не врет.

- Да! Там они…

- Ладно, верю…

Алексей встал, отер руки, поморщился. Теперь, когда цель достигнута, когда он выиграл братка по всем статьям, можно было и расслабиться. Здоровяк всхлипнул, поморщился, стянул рубашку в кулак на груди. Конечно! Леший же не зря сверху сел, позволил легкому сжаться. Теперь вот он встал, и ребра, подобно гармошке, – распрямились. Воздух ворвался в спадшее легкое, а это больно. Это пи-и-и-исец как, мать его, больно! Лысый закхекал, вытаращился на снайпера умоляюще.

- На, - протянул тот тесак подошедшему избитому мужику рукояткой вперед. – Он твой…

То, что было дальше, он смотреть не стал. Браток сипел долго, стуча ногами по земле, пока мужик мстил за женщину и за себя, а может и еще за кого-то. За то время, что здоровяк держался, а нужно отдать ему честь, силы в теле и духе было еще много, что в данной ситуации играло лишь ему в минус, Леший смог доковылять до машины, открыть и наспех осмотреть джип изнутри.

Его начало морозить. Срочно нужны были лекарства и еда. А еще отдых! Часиков хотя бы тысячу… А лучше две! Он потерял много крови и если в ближайшее время чем-то себя