Лотосовый Терем - Тэн Пин

шимэй сбежала к любимому, но притворялся, что ничего не знает. — Оказывается, ты такой толстяк.

Белокожий и румяный толстяк не спеша устроился на стене поудобнее.

— “Печальный господин” Фан Добин так знаменит, а оказывается, такой тощий.

Фан Добин дважды фыркнул и закатил глаза к небесам — да я яшмовое дерево на ветру, грациозный и элегантный, разве можно опускаться до споров с парой маньтоу? Он нарочно не стал сердиться, а несколько раз оглядел Шао Сяоу.

— Юный герой Шао знаменит своим мастерством, какое же дело привело тебя во дворец Великой добродетели?

Шао Сяоу с безразличием посмотрел на него, тоже смерил взглядом и покачал головой.

— Ты слишком заурядный, безнадёжно… — Неожиданно он прикрыл рукавом улыбку и проговорил странным визгливым голосом: — Моё настоящее имя — “Сююй”*, если не желаешь звать меня героем, можешь называть так.

Сююй — “прелестная яшма”

Фан Добин закашлялся, и, поперхнувшись, едва не задохнулся насмерть. Ли Ляньхуа прикрыл лицо и вздохнул.

— Если хочешь называеть его толстяком, зачем обращаться к нему как к герою.

Фан Добин насилу сделал вдох. Шао Сяоу расхохотался и соскочил со стены.

— Он такой тощий, если я разозлю его ещё сильнее, не задохнётся насмерть?

— Ах, Сююй! — причудливо тонким голосом протянул Фан Добин. — Зачем же барышне перелезать через стену, чтобы войти сюда?

Шао Сяоу ткнул толстым пальцем в сторону Ли Ляньхуа.

— Вот он сказал, что будет проводить здесь обряд, и для этого попросил меня поймать тысячелетнего лиса-оборотня. Я с большим трудом и в поте лица изловил одного, а он, как тебя увидел, обо мне и позабыл.

— Мне сказали, что искусство заклинателя Люи прокладывает дорогу даже к божествам, а оказывается, у него был подельник, — холодно сказал Фан Добин.

— Давайте сначала выпьем, — вежливо улыбнулся Ли Ляньхуа, не меняясь в лице.

Он распечатал кувшин вина, предназначенного “тысячелетнему лису-оборотню” и разлил по трём чашам. Шао Сяоу не церемонясь выпил, провёл по губам языком и с отвращением сплюнул.

— Слишком терпкое.

Фан Добин покосился на существо у него в руках.

— Что это ещё за лис-оборотень?

Шао Сяоу бросил животное на землю.

— Ли Ляньхуа сказал мне поймать для него лисицу, я в горах ни одной не нашёл, и вдруг изловил вот эту тварь.

Опершись щекой на руку, Ли Ляньхуа смотрел на пушистое существо. Фан Добин взглянул на “лиса-оборотня” с презрением.

— Это… это же явно собака.

И в самом деле, существо, покрытое рыжей шерстью, с обмякшими конечностями и едва не испустившее дух, оказалось собакой.

Как ни посмотри, это местная собака, и на вид совершенно такая же, как и другие местные собаки.

Ли Ляньхуа задумчиво потёр щёку.

— Э-э-э… неужто тысячелетний лис-оборотень вступил в связь с собакой?.. — пробормотал Фан Добин.

Шао Сяоу выглядел довольным собой и не испытывал ни тени стыда.

— Подумайте, ведь тысячелетняя лисица, влюбившись в дурацкого студента, превратилась в красавицу, ну а этот тысячелетний лис, полюбив собаку, разве не превратился бы в кобеля? Что тут удивительного?

— Скверно, скверно… — пробормотал Фан Добин. — Этот лис-оборотень не только собака, так ещё и кобель.

— Кхе… — наконец кашлянул Ли Ляньхуа, разглядывая едва живого “тысячелетнего лиса-оборотня”. — Говорят, у местных диких собак отличный нюх.

Фан Добин, бормотавший что-то на полудохлой собакой, вдруг поднял голову.

— Что ты сказал?

Глазки Шао Сяоу тоже вдруг загорелись.

— Я подумал… — медленно заговорил Ли Ляньхуа. — Что, если собака сможет привести нас туда, где Лу Фан добыл накидку…

— Точно, точно! — с горящим взглядом подскочил Фан Добин. — У собак острый нюх, накидка у меня, если пёс сумеет отыскать, откуда она взялась, может, мы узнаем, что это за тайна!

— Вот только… — покосился на него Ли Ляньхуа.

— Я сбегаю за накидкой! — всё радовался Фан Добин.

— Но…

— Чего? — нетерпеливо спросил Фан Добин.

— Для того, чтобы собака нашла место, она должна быть живой.

Застыв на месте, Фан Добин опустил взгляд на животное. Язык бессильно вывалился, глаза плотно закрыты — всё указывало, будто пёс уже вознесся на небо.

Шао Сяоу запустил обе руки в тарелку со свиными окороками и, всем видом выражая, что происходящее его не касается, смачно жевал.

Разозлившись, Фан Добин схватил его.

— Эй, толстяк, ты зачем задавил пса?

— Ли Ляньхуа только сказал мне поймать тысячелетнего лиса-оборотня, но не уточнил, живого или мёртвого, — неразборчиво промычал Шао Сяоу с полным ртом мяса. — Я и так проявил снисхождение, а мог бы свернуть ему голову, ещё лучше, никто бы не разглядел, что это собака!

Фан Добин вцепился в Шао Сяоу мёртвой хваткой, как вдруг услышал за спиной тихий свист.

Обернувшись, он увидел, что Ли Ляньхуа, присев на корточки и насвистывая, водит перед носом собаки косточкой. Шао Сяоу вытаращил глаза, Фан Добин нахмурился, как вдруг уже вознёсшийся на небеса “тысячелетний лис-оборотень” выгнулся словно карп, вскочил на ноги, вцепился зубами в кость и хотел было нырнуть в заросли — вот только противник ему достался сильный, косточка словно приросла к его руке, ничуть не сдвинувшись.

Враг не поддаётся, и я не поддамся — “тысячелетний лис-оборотень” изо всех сил яростно вцепился в кость, не собираясь лишаться мяса!

Шао Сяоу с Фан Добином ошарашенно вытаращились на ожившего демонического лиса, неподвижная улыбка Ли Ляньхуа и постоянно меняющий позу лис-оборотень внушали ужас.

— И правда… достоин называться тысячелетним лисом-оборотнем… — цокнул языком Фан Добин, видя свирепый огонь в глазах животного.

Шао Сяоу почувствовал, как теряет лицо — он ведь схватил эту тварь одной рукой, а она тут же упала, так быстро заставив его поверить, что он приложил слишком много силы.

Ли Ляньхуа потянул косточку, “тысячелетний лис-оборотень” упёрся всеми четырьмя лапами, приник телом к земле и потянул на себя, шаг за шагом отступая. Ли Ляньхуа радостно собрался погладить пса, но тот вздыбил шерсть, резко выпустил кость и попытался укусить его за руку. Движение было молниеносным, быстрым как “рука жуи” Шаолиня, мощным как “меч трёх начал” Удана, свирепым как удар ладонью монахинь Эмэя, безжалостным как палка бродяги из банды нищих… И всё же зубы его сомкнулись, клацнув, на всё той же косточке.

Ли Ляньхуа сдвинул кость, снова сунув её в зубы “лису-оборотню”.

“Тысячелетний лис-оборотень” жалобно завыл, и Ли Ляньхуа снова протянул руку к его голове. На этот раз он позволил пару раз погладить себя, а потом снова раскрыл пасть и хотел укусить — но, разумеется, в зубах у него опять оказалась кость.

Придя в ярость, “тысячелетний лис-оборотень” свирепо набросился на Ли Ляньхуа с громким гавканьем, но тот схватил его в