Воин тумана (сборник) - Джин Вулф

Я кивнул.

— Это все, что я прошу. Запомни то, что обещал мне — или я напомню тебе. Теперь отпусти то, что держит твоя рука.

Я посмотрел вниз, на мою левую руку, и увидел, что она держит крылатую рыбу, вырезанную из черного дерева. Я не помнил, что брал ее, но, наверно, схватил эту игрушку, пока мы разговаривали. Я отпустил ее, как и просил Сахусет.

— Мне потребуется капля твоей крови, — сказала он, — и капля крови непристойной женщины.

— Я охотно дам тебе каплю своей крови, — сказал я ему, — и могу сходить в город за такой женщиной, если ты этого хочешь.

Сахусет вынул из ящика длинный прямой нож с тонким бронзовым лезвием и рукояткой из зеленого камня в виде языка крокодила. — Сомневаюсь, что в этом есть необходимость, — сказал он.

Потом он взял мою левую руку и проверил все пальцы; мне показалось, что он вглядывался в те места, которые касались рыбы. Наконец он уколол четвертый палец и выдавил каплю крови в маленькую красную бутылку.

— Теперь ты, — сказал он, кивнув Мит-сер'у.

Она задрожала, но послушно подошла к нему. Он не стал исследовать ее пальцы, но уколол в ладонь, поймал ее кровь желобком лезвия, пересек комнату, подошел к Сабре, неподвижно стоявшей в углу и протянул нож ей.

Она смочила в крови пальцы, и выкрасила ими себе щеки и лицо. Потом опять застыла, и больше уже не шевелилась.

Когда все закончилось, Сахусет налил в большое блюдо воду и капнул в нее каплю моей крови из красной бутылочки. Потом набрал пыли цвета засохшей крови из металлического ящика и очень осторожно посыпал ею поверхность воды.

Какое-то время мы ждали, очень долго, как мне показалось. Наконец поверхность заволновалась, как если под водой плавала лягушка или какое-нибудь другое создание. Так продолжалось довольно долго, потом прекратилось. Сахусет пристально вгляделся в плавающую на поверхности пыль, вздохнул, потер подбородок, взял блюдо и все его содержимое выплеснул на пол. — Ты проклят иноземной богиней, — сказал он, — богиней севера.

Мит-сер'у глубоко вздохнула.

— Мало что я могу сделать, но сделаю, все, что смогу — если ты захочешь.

— Делай, — сказал я. — Ты говорил о поддержке. Ты получишь мою, если сделаешь хоть что-нибудь, чтобы помочь мне.

Сахусет пожал плечами. — Я могу дать тебе ксу, который будет сражаться с проклятием. Но он войдет в тебя. Ты понимаешь? В тебе будут двое, и тебе это может не понравиться.

— Ты имеешь в виду, — спросил я, — что во мне будет двое меня? (Я не уверен, что правильно понял слова Сахусета. Здесь я записываю их так, как понял.)

Сахусет протянул руку и коснулся моей макушки. — Вот это дом, могила. Здесь живет один, и ты говоришь «Я». Теперь здесь будут жить двое, Я и Ксу. Тебе может не понравится делить с ним дом, в котором ты так долго жил один.

— Но он снимет проклятие.

— Да, пока будет находиться с тобой.

— Как долго это будет? — спросила Мит-сер'у.

Сахусет покачал головой. — Пока его не изгонят. Но я не могу сказать кто или что изгонит его, и когда. Он должен сам сказать мне это.

Мит-сер'у медленно кивнула.

— Хочешь ли ты этого, Латро? (Хвосты крокодилов задвигались, как если бы они поплыли.)

— Да, хочу, — ответил я.

— Очень хорошо. Я должен подготовиться. — Сахусет повернулся и пошел, на его бритой голове свернули капли пота. У двери он остановился и добавил. — Ждите здесь. Можете сидеть, но не лежать. И не открывайте ни одного ящика или шкатулки.

Как только он вышел, Мит-сер'у начала изучать комнату. Мне показалось, что она хочет что-нибудь украсть, так что я заставил ее сесть на высокий стул, спинка которого была украшена разными картинами Кемета. Я сам подошел к женщине, стоявшей в углу, и заговорил с ней. Она не ответила. Тогда я коснулся ее лба в том месте, где не было пятен крови Мит-сер'у. Это был воск. Я коснулся ее руки и ее глаза увидели меня. Как если бы я разбудил ее ото сна, хотя ни один ее мускул не двинулся. Я поспешно отошел.

После чего я и Мит-сер'у долго сидели, пару раз поцеловались, но почти не разговаривали.

Вернувшись, Сахусет приложил палец к губам и жезлом из слоновой кости показал нам следовать за ним. Мы пошли, молча. Он провел нас через несколько комнат, потом мы спустились по винтовой лестнице и оказались в темной комнате, где воздух был холоден и безжизнен.

Наверно мы находились далеко под землей. Пол был усыпан черным песком, или, возможно, песком, смешанным с пеплом. Прямо перед нами стоял высокий ящик, по форме напоминающий человека. На его верхушке было нарисовано человеческое лицо, и в полутьме он почти казался человеком, сильным и красивым, который потерял что-то другое перед тем, как потерять жизнь, и много раз говорил себе, что потерял совершенно ненужную вещь.

Ящик тоже был раскрашен, как шкатулки и все остальное, но краски были старые и тусклые. Кое-где краска вообще отвалилась, а дерево треснуло.

Сахусет положил мою руку на плечо Мит-сер'у, ее руку на мое плечо, и знаком показал, чтобы мы не двигались. Потом своим жезлом начертил вокруг нас круг и сам встал внутри. В этом же кругу, хотя и близко от края, оказались и три лампы. Сахусет начертил треугольник так, чтобы лампы стали его углами, и зажег их, коснувшись своим жезлом и пробормотав какие-то слова. Я ничего не понимал и едва мог слышать. Когда он закончил слова заклинания, лампы выбросили желтое блестящее пламя. По комнате поплыли странные ароматы.

Потом мы опять стали ждать.

Вскоре мне показалось, что в доме над нами кто-то ходит, слабый звук шагов долетал до нас через лестницу. Я решил что это восковая женщина, Сабра; возможно так оно и было. Через какое-то время до меня дошло, что кто-то обыскивает дом, переходит из комнаты в комнату, в поисках кого-нибудь или чего-нибудь. Что-то скрипело, но шаги не становились ни быстрее, ни медленнее.

Наконец шаги послышались на лестнице. Пламя в лампах осело, стало зеленым, потом синим. Что-то или кто-то, более высокий, чем Сахусет, спустился по лестнице. Не человек, но напоминавший человека, с маской из свежих листьев на лице.

Сахусет что-то сказал ему на незнакомом мне языке. Незнакомец ответил на том же языке. Каждый раз он говорил три слова, не больше и не меньше.

— Ксу останется в тебе, пока ветер не зашевелит зерно на твоем лице, — сказал Сахусет, обращаясь ко мне. — Тогда он уйдет. — С этими словами Сахусет взял меня за руку, подвел к краю круга и жестом показал, что я должен выйти за линию. Я так и сделал.