Геральт (сборник) - Анджей Сапковский

– Что кроме того? – Дийкстра положил в рот сразу четыре оливки, которые, не смущаясь, извлек из соусницы пальцами.

– Кроме того, – ведьмак взглянул на прохаживающиеся по зале группки, – королям не хотелось утруждать себя. Взамен они прислали армию шпионов. Из чародейской братии и вне ее. Наверное, для того, чтобы те вынюхивали, что тут висит в воздухе.

Дийкстра выплюнул на стол косточки оливок, снял с серебряной подставочки длинную вилку и начал копаться ею в глубокой хрустальной салатнице.

– А Вильгефорц, – сказал он, не прекращая своего занятия, – побеспокоился о том, чтобы не было недостатка в шпионах. Получил всех королевских нюхачей в одном котле. Зачем Вильгефорцу все королевские шпики в одном котле, ведьмак?

– Понятия не имею. И меня это мало интересует. Я же сказал: я здесь в частном порядке. Я тут – как бы это сказать? – не в котле.

Шпион короля Визимира выловил из салатницы маленькую осьминожку и с отвращением осмотрел ее.

– И они это едят, – сокрушенно покачал он головой с притворным сочувствием, потом повернулся к Геральту: – Слушай внимательно, ведьмак. Твоя уверенность в том, что ты присутствуешь здесь как частное лицо, убеждение в том, что все тут происходящее тебя не касается и касаться не может, возбуждают меня и вызывают желание рискнуть. Как у тебя с этим делом? С азартом то есть?

– Если можно, пояснее, пожалуйста.

– Предлагаю пари. – Дийкстра поднял вилку с насаженным на нее головоногим. – Я утверждаю, что не пройдет и часа, как Вильгефорц заведет с тобой долгий разговор. Утверждаю, что во время этого разговора он докажет тебе, что ты вовсе не частное лицо, а сидишь в его котле. Если я ошибусь, то у тебя на глазах съем это дерьмо вместе со щупальцами и всем содержимым. Принимаешь пари?

– А что должен буду съесть я, если проиграю?

– А ничего. – Дийкстра быстро осмотрелся. – Если проиграешь, изложишь мне содержание вашей беседы.

Ведьмак некоторое время молчал, спокойно глядя на шпиона, наконец сказал:

– До встречи, граф. Приятно было побеседовать. Поучительно.

Дийкстру передернуло.

– Даже так…

– Даже так, – перебил Геральт. – До встречи.

Шпион пожал плечами, бросил осьминога в салатницу вместе с вилкой, повернулся и отошел. Геральт, не глядя ему вслед, медленно направился к другому столу, где на серебряной патере вздымалась горка огромных бело-розовых креветок в обрамлении листиков салата и четвертушек лимона. Аппетит на креветки был велик, но, чувствуя на себе любопытные взгляды, он хотел полакомиться ракообразными элегантно, блюдя ритуал. Он нарочито медленно, сдержанно и с достоинством отведывал закуски с других блюд.

У соседнего стола стояла Сабрина Глевиссиг, погруженная в беседу с неизвестной ему огненно-рыжей чародейкой. На рыжей была белая юбка и блузка из белого жоржета, столь же прозрачная, как и у Сабрины, но отличавшаяся стратегически размещенными аппликациями и вышивкой. Геральт заметил, что у аппликаций было любопытное свойство: они и прикрывали, и в то же время подчеркивали соответствующие места.

Чародейки беседовали, попутно поедая кусочки лангуста в майонезе. Говорили они тихо и на Старшей Речи. И хотя не смотрели в его сторону, но разговаривали явно о нем. Он напряг свой чуткий ведьмачий слух, прикинувшись, будто занят исключительно креветками.

– …с Йеннифэр? – уточнила рыжеволосая, поигрывая жемчужным ожерельем, накрученным на шею так, что оно выглядело ошейником. – Ты серьезно, Сабрина?

– Совершенно, – ответила Сабрина Глевиссиг. – Не поверишь, но это тянется уже несколько лет. И как ему удается выдержать эту ядовитую змею, уму непостижимо.

– А что тут удивительного? Заговорила его, да так и держит. Ты сама, что ли, так не делала?

– Но это же ведьмак. Они не поддаются заговорам. Во всяком случае, не на такой срок.

– Значит, любовь, – вздохнула рыжеволосая. – А любовь слепа.

– Он слеп, – поморщилась Сабрина. – Поверишь, Марти, она осмелилась представить ему меня как свою школьную подружку. Bloede pest, она старше меня на… Ну не в этом дело. Говорю тебе, она ревнует своего ведьмака – слов не хватает. Малышка Меригольд только улыбнулась ему, а эта яга тут же отругала ее, не выбирая выражений, и прогнала. А сейчас… Ты только глянь. Стоит себе, разговаривает с Францеской, а сама с ведьмака глаз не сводит.

– Боится, – хихикнула рыжая, – что мы уведем его хотя бы на сегодняшнюю ночь. Что ты на это скажешь, Сабрина? Попробуем? Парень привлекательный, не то что наши дохляки с их комплексами и претензиями…

– Говори тише, Марти, – прошипела Сабрина. – Не гляди на него и не лыбься. Йеннифэр за нами наблюдает. И держи стиль. Хочешь его соблазнить? Это дурно попахивает.

– Хм, ты права, – подумав, согласилась Марти. – А если, например, он подойдет и предложит сам?

– Ну тогда, – Сабрина Глевиссиг глянула на ведьмака хищным черным глазом, – я б дала ему не раздумывая, хоть на голом камне.

– А я, – хохотнула Марти, – даже на еже.

Ведьмак, вперившись в скатерть, прикрылся креветкой и листиком салата, невероятно радуясь тому, что мутация кровеносных сосудов не позволяет ему покраснеть.

– Ведьмак Геральт?

Он проглотил креветку, повернулся. Чародей со знакомыми чертами лица улыбнулся, коснувшись вышитых лацканов фиолетового дублета.

– Доррегарай из Воле. Мы ведь знакомы. Встречались…

– Помню. Простите, не узнал сразу. Рад…

Чародей улыбнулся чуть значительнее, приняв два фужера с подставленного пажом подноса.

– Наблюдаю за тобой довольно долго, – сказал он, вручая один из фужеров Геральту. – Всем, кому Йеннифэр тебя представляет, ты сообщаешь, что рад. Лицемерие или некритичность?

– Вежливость.

– С ними-то? – Доррегарай широким жестом обвел пиршествующих. – Поверь мне, не стоит стараться. Эта спесивая, завистливая и лживая банда твоей вежливости не оценит, совсем наоборот – примет за издевку. С ними, ведьмак, надо обходиться по их собственным меркам – грубо, нагло, невежливо, вот тогда ты им, может быть, и понравишься. Выпьешь со мной вина?

– Разбавленного, которое здесь предлагают? – мило улыбнулся Геральт. – С величайшим… отвращением. Но ежели тебе нравится… Заставлю себя.

Сабрина и Марти, наставив ушки из-за своего стола, громко фыркнули. Доррегарай окинул обеих полным презрения взглядом, щелкнул пальцем по фужеру ведьмака, улыбнувшись, но на этот раз искренне.

– Один – ноль в твою пользу. Ты быстро осваиваешься. Черт возьми, где ты научился так шевелить мозгами? На большаках, по которым все еще выслеживаешь вымирающих существ? Твое здоровье. Ты не поверишь, но ты – один из немногих в этой зале, кому я хотел бы предложить такой тост.

– Правда? – Геральт отхлебнул вина, облизнулся, одобряя вкус. – Несмотря на то что я тружусь на ниве истребления вымирающих существ?

– Не лови меня на слове. – Чародей дружески хлопнул его по плечу. – Банкет только начался. Вероятно, тебя еще зацепят несколько персон, так что экономнее разбрасывайся ядовитыми замечаниями. Что же до твоей профессии… В тебе, Геральт, по крайней мере достаточно достоинства, чтобы не обвешиваться трофеями. А глянь вокруг. Ну смелее, брось условности, они любят, когда на них глазеют.

Ведьмак послушно уставился на бюст Сабрины Глевиссиг.

– Взгляни. – Доррегарай, схватив его за рукав, указал пальцем на проходящую мимо, окутанную развевающимся гипюром чародейку. – Туфельки из кожи рогатой агамы. Заметил?

Ведьмак кивнул. Неискренне, потому что видел исключительно то, что, по идее, должна была скрывать прозрачная гипюровая блузочка.

– Или вот, изволь, каменная кобра. – Чародей безошибочно распознал очередные прохаживающиеся по зале туфельки. Мода, которая укоротила платья на пятерню выше щиколоток, облегчала ему задачу. – А там… Белый легван. Саламандра. Выверна. Очковый кайман. Василиск. Все это гады, которым угрожает вымирание. Холера, неужели нельзя носить обувь из телячьей либо свиной кожи?

– Ты, как всегда, о кожах, Доррегарай? – вопросила Филиппа Эйльхарт, останавливаясь рядом. – О скорняжничестве и сапожничестве? До чего ж тривиальная и невкусная тема.

– На вкус и цвет… – презрительно скривился чародей. – У тебя чудесные аппликации на платье, Филиппа. Если не ошибаюсь, бриллиантовый горностай? Вкус – на высоте. Ты, я думаю, знаешь, что этот вид, учитывая его изумительный мех, полностью истребили двадцать лет назад?

– Тридцать, – поправила Филиппа, кладя в рот последнюю креветку из тех, которые Геральт так и не успел съесть. – Знаю, знаю, этот вид незамедлительно воскрес бы, прикажи я модистке оторочить платье очесами льняной пакли. Я подумывала об этом. Но пакля не подходила по цвету.