ЗОЛОТОЕ ВРЕМЯ (антология) - Айзек Азимов

И они галопом понеслись по дороге. Передовая часть табуна уже скрылась из глаз, чтобы, выбившись из сил, остановиться у какой-нибудь деревушки. Дорога превратилась в тропу, вьющуюся среди холмов. Вокруг раскинулась унылая местность. Медное солнце пылало в медном небе, озаряя бесплодную рыжеватую землю.

— Отсюда далеко до Великой Тьмы… И Рам Син погонится за нами. Он на край света пойдет, чтобы отыскать Цитадель.

Глава 6. В ПОИСКАХ ВЧЕРА

Они оставили караванную тропу и поскакали напрямик через пустыню. Проводника у них не было. Разве что Малех вспоминал болтовню погонщиков, которую слышал на рынке.

— Где и как далеко обитают племена изгнанников, я понятия не имею, — сказал он Фенну. — Но это где-то в том направлении, против солнца. — Он указал на протянувшуюся по пескам собственную тень.

Фенн спросил:

— Откуда ты знаешь, что эти люди нам по могут?

— Все они в свое время пострадали от новчей. Любой человек так или иначе пострадал. А найти Цитадель… О да, они помогут.

Фенн взглянул на безжизненные пески и сказал:

— Поскорее бы их найти, этих изгнанников.

Они поехали дальше, держась так, чтобы тени их были впереди, и без устали погоняя лошадей. Фенн ехал молча, погруженный в собственные мысли. Сражение с лошадью закончилось для Фенна победой. И теперь, после такой пробы сил, он получил возможность узнать о себе больше. Он размышлял о вещах, о которых они говорили с Малехом и Арикой, о решении, которое принял так скоро и столь убежденно. Он не испытывал сомнений или колебаний. Все, что было у него в мыслях, лишь зрело и прояснялось. В городе он чувствовал себя выбитым из колеи, измученным пустотой в памяти, злым на весь свет, которого был не в силах осмыслить. Здесь, где свободу его не стесняли стены домов, он снова мог думать. Он еще не знал, кто он, откуда прибыл и как. У него было ощущение, что едва он попадет в Нью-Йорк, как все вспомнит. Но если даже и нет, он помнил другое: мир до темной звезды и новчей, гордость и отвагу людей, которые выстроили Цитадель, чтобы знание не погибло на Земле.

В ней заключено все прошлое человека, — говорили они, — и будет заключено его будущее. Цитадель будет стоять вечно, как вызов человека надвигающейся тьме.

Люди выстроили ее, и она должна принадлежать людям. Фенна охватил глубокий гнев на Рам Сина, который пытается украсть знание, ему не принадлежащее, — человеческое знание, чтобы использовать его против человечества. Ненависть Фенна, точно башня, вздымалась над всем остальным, ненависть к новчам. Даже — над его страстным желанием вспомнить себя.

Он смотрел, смотрел вперед, через пустыню, и думал: «Когда-то эта земля была зеленой, и люди жили на ней и были свободны. И да будет так вновь!» Он улыбнулся Арике и погнал свою лошадь чуть быстрее, желая сократить насколько можно расстояние между собой и своей целью.

Здесь не было храмового гонга, возвещавшего приход дня и ночи. Сердитое солнце неустанно пылало в небе. Свирепый ветер хлестал путников, и облака пыли, красной и ржавой, катились по земле. И отсутствовало время. Путников мучили голод и жажда, и снова и снова останавливали они лошадей, чтобы дать им отдых и поспать самим. Они успели переночевать дважды, когда Фенн, оглянувшись, увидел вдали тучу пыли, явно поднятую не ветром. Он сказал:

— Рам Син.

Малех кивнул:

— У них есть запасные лошади, пища и вода. Они гонят как бешеные. И к тому же новчи сильнее людей.

Фенн скорчил гримасу. Он повел своих спутников прихотливыми путями, путая след: то по голому камню, то по рыхлым пескам, где ветер скоро задувал отпечатки копыт. И на время отдаленное облако пыли пропало.

Но Малех сказал:

— Они знают, в какую сторону мы едем. Они будут гнаться за нами, и не видя следов. И помни, Рам Син — новч, да еще и жрец. Он может проникнуть в наш мозг достаточно глубоко, чтобы выяснить, куда мы направляемся.

Губы Фенна сжались. Он ничего не сказал, и они поскакали дальше, через бесплодные земли. Голод больно грыз их изнутри и почти довел до агонии, но клыки его были ничто по сравнению с клыками жажды. Великолепные кони начали спотыкаться. Арика ехала, вся поникнув, и постоянно молчала. Мужчины были не лучше. Во время редких передышек Фенн спешивался и копал везде, где замечал хоть какие-то признаки жизни, — в ложбине или пересохшем русле, поросшем чахлой травой. Иногда удавалось добыть несколько капель грязной воды, чтобы сохранять жизнь.

Они остановились на ночлег в третий раз. Фенн сидел, озирая пустыню покрасневшими глазами, размышляя о Цитадели и чувствуя железную решимость не умирать. Облако пыли вновь появилось на горизонте. Он выругался и вскочил, чтобы разбудить остальных. Они опять тронулись в путь. Ветер дул, не унимаясь, и вдруг конь Фенна поднял голову и фыркнул, рванувшись в сторону. Два других скакуна захрапели и тоже начали предпринимать усиленные попытки свернуть с дороги. Казалось, животных охватило что-то вроде безумия. Их тяжелый шаг перешел в какой-то странный неуклюжий галоп.

Грубый обломок скалы вздымался над пустыней. Местность понижалась у его подножия, образуя впадину с неровными краями. Фенн увидел темную речку, выбегавшую из расселины скалы, растекавшуюся и становящуюся обширным болотом прежде, чем жадная пустыня успевала выпить всю влагу. Фенн залюбовался, глядя на это ярко-зеленое пятнышко, казавшееся таким далеким, что, похоже, вообще вряд ли могло хоть когда-то приблизиться. Затем он увидел, что навстречу им скачут люди — жилистые, крепкие, загорелые, великолепно сидящие в седле. На их длинных копьях пылали красные отблески недоброго солнца. Их было с полдюжины. Они подлетели к трем беглецам, окружили и заставили остановиться, придержав на всем скаку их коней. Они оглядели Фенна, Арику и Малеха и, увидев Малеха, оскалились, точно волки, готовые броситься на добычу.

Один из них сказал отрывисто:

— Новч!

— Раб-полукровка, — хрипло прошептал Малех. Он повернулся, показывая им старые шрамы от плети у себя на спине, а Фенн попытался встать между Малехом и жадными копьями.

— Они спасли мне жизнь, — сказал он. Он едва ворочал языком от жажды. — Они меня вытащили из храма. — Затем сердито: — Дайте воды!

Долгое время они молча рассматривали Фенна.

Их колебания тревожили его, и он понимал, что причиной тому был Малех, который выглядел так похоже на ненавистное существо, его породившее. Близость зеленого болота усиливала муки жажды. Фенн взглянул на утомленную Арику, на исстрадавшихся лошадей и так рассвирепел, что потерял всякую осторожность.