Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Ерофей Трофимов

на столе подсвечнику подошел какой-то корнет и, старательно изучив обрезки свечей, удивленно хмыкнул:

– И правда обрезаны.

– Что вы хотите этим сказать, сударь? – поднявшись, поинтересовался Елисей.

– Ну, я, признаться, считал, что свечи раньше обрезали, а после просто слегка нагрели и соединили, чтобы, когда вы по столу хлопнете, развалились.

– То есть вы сейчас сказали, что я лжец и мистификатор? – зловеще прошипел парень.

– Я этого не говорил, но спрашивал несколько знакомых опытных фехтовальщиков, возможно ли такое. И все они в один голос повторяли, что нет, – нахально заявил юнец.

– Зря вы это сказали, молодой человек, – вздохнул Ильико, окинув его сочувственным взглядом.

– Но я опираюсь только на мнение опытных людей, – тут же вступил корнет в спор. – Потому и решил лично осмотреть свечи.

– Ваше счастье, что сегодня у меня свадьба. Случись этот разговор в любой другой день, не миновать бы вам вызова. А теперь просто уйдите, корнет, – жестко приказал Елисей.

Их спор уже услышали, и вокруг корнета начали собираться гости. Узнав, в чем причина раздора, офицеры тут же разделились на два лагеря. Одни утверждали, что такой удар вполне возможен, другие, что это просто ловкая мистификация. Слушая их, Елисей почувствовал, как кровь ударила в голову. Внимательно следившая за его реакцией Наталья, вскочив, ухватила мужа за руку и, прижавшись к плечу, жарко зашептала:

– Елисей, только не убивай сегодня никого. Нельзя на свадьбе кровь лить. Примета плохая.

Взяв себя в руки, Елисей кивком головы дал понять, что услышал просьбу жены, и, выйдя из-за стола, решительно заявил:

– Господа, я прошу тех, кто сомневается в моем ударе, выбрать три свечи из тех, что сами сумеете найти, и вставить их в этот подсвечник.

– И что потом? – тут же отреагировал корнет.

– А потом я повторю свой удар, после чего вы, сударь, принесете мне свои извинения, за то, что осмелились усомниться в моих умениях.

– А если я откажусь? – поджав губы, гордо выпрямился корнет.

– Встанете к барьеру, – жестко отрезал Елисей, глядя ему в глаза.

Не выдержав этого взгляда, корнет стушевался и принялся озираться. Елисей, внимательно отслеживая его реакцию, вдруг понял, что этот юнец просто жертва. Его выставили, как куклу, чтобы устроить на свадьбе какое-то непотребство. Тем временем корнет нашел в толпе кого-то взглядом и замер, явно ожидая реакции того человека. Парень, отследив его взгляд, приметил среди офицеров человека в штатском и, тронув жену за пальцы, тихо спросил:

– Мужчина в штатском за спинами офицеров, кто это?

– Не знаю. Кто-то из гостей, – еле слышно отозвалась девушка.

– Покажи его Ильико, может, он знает, – скомандовал Елисей и, шагнув к корнету, повысил голос: – Так что вы решили, сударь? Вы принимаете мои условия?

– М-да, – чуть замявшись, нехотя кивнул корнет.

– Что ж. Выбирайте свечи, – Елисей широким жестом обвел зал.

По его команде слуги принесли один клинок, и Елисей принялся разминать руку, прокручивая его. Офицеры дружно раздались в стороны, наблюдая за ним. Ожидая, когда принесут свечи, Ильико взял из вазы яблоко и, надкусив, с азартной улыбкой громко произнес:

– Елисей!

В момент, когда парень повернулся к нему, княжич показал ему яблоко и, чуть размахнувшись, бросил его в сторону родича. В имении они иногда так развлекались, так что его задумку парень раскусил сразу. Шашка сверкнула, и один из офицеров, шагнув вперед, ловко поймал падавший плод.

– Как видите, господа, это совсем не мистификация, – громко произнес он, демонстрируя собравшимся две неровные части.

– Нет никакой мистификации, друзья мои, – ответил Ильико, обходя столы и выходя на освобожденную для танцев середину зала. – Есть только долгий, упорный труд и тренировки. Знаете, как на Кавказе учатся разрубать человека одним ударом от плеча до пояса? Лепят болвана из сырой глины, и человек начинает его рубить. Уж поверьте, господа. Разрубить глиняного голема гораздо тяжелее, чем человека. Клинок вязнет в глине. А если силы удара не хватило, то вызволить его весьма тяжело.

– Вы рассказываете это так, словно сами пробовали, – проворчал один из офицеров.

– Именно так, сударь, – повернулся к нему Ильико. – Именно так я и учился правильной рубке.

– Хотите сказать, что вы тоже можете вот так разрубить свечи и летящее яблоко? – изумленно уточнил этот Фома неверующий.

– Ну, до свечей я еще не дошел. А вот яблоко могу, – с улыбкой ответил княжич, забирая у Елисея шашку.

Шагнув к столу, свояк не глядя взял первый попавшийся плод и, надкусив его, плавным движением бросил родичу. Очередной высверк шашки, и уже другой офицер перехватывает падающее яблоко.

– И правда разрублено, – удивленно протянул он, демонстрируя плод остальным.

– Как видите, господа, все зависит только от вашего собственного умения, – добавил Ильико, продолжая улыбаться.

– То есть придет время, и вы сумеете сделать то же самое со свечами? – спросил корнет, подходя к столу с подсвечником в руке.

– Именно так, молодой человек, – повернулся к нему княжич. – Главное, не бросать занятий.

– Выходит, я только что публично выставил себя дураком, усомнившись в умении князя? – уточнил корнет, досадливо закусив губу.

– Не всегда стоит слушать тех, кто не показывает свои умения, а старается только обойтись словами, – усмехнулся Елисей и, вздохнув, громко добавил: – Давайте выпьем, господа. За долгую, счастливую жизнь!

* * *

– А я в тебя еще раньше влюбилась, – тихо мурлыкала Наталья, нежно целуя его в шею. – Еще когда у папеньки на столе доклад нашла, как ты за теми бандитами один погнался. Жене твоей, покойнице, завидовала. Думала, вот бы и мне такую любовь, чтобы муж за меня целую банду вырезать готов был. А потом плакала, когда узнала, что ее убили. Целую ночь молилась, прощения у нее просила за думы свои глупые. А когда тебя увидела, поняла, всё. Пропала.

– А я о тебе и не слыхал, – растерянно вздохнул Елисей, крепче прижимая к себе жену. – Да и про папеньку твоего тоже. Я ж в столице никогда не был.

– Знаю, – тихо рассмеялась девушка. – Дикарь. Необузданный, свирепый, мой, – жарко выдохнула она, закатывая глаза.

Тело юной, здоровой девушки бурно отзывалось на ласку, и Елисей, пользуясь некоторыми знаниями из своей прошлой жизни, быстро добился от нее ответа. В спальню их отвели примерно в час пополуночи, и молодые, несмотря на усталость от этого бурного дня, с головой ушли в познание друг друга. Глянув в светлеющее окно, парень устало потянулся и, хлопнув себя по поджарому животу, проворчал:

– Жрать хочу.

– Не жрать, а есть. Елисей, ты же не в лесу, – ласково укорила его Наталья, прижимаясь еще крепче.

– Нет. Не есть, а именно жрать. Быка бы съел сейчас. А