Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли - Стивен Кинг

– Вы правда не знаете? – не унимался Джейк.

Эдди улыбнулся ему, упорно стараясь не думать о том, что какой-нибудь псих может сидеть за бетонной стеной и сейчас, готовый в любой момент сбросить на них большую ржавую бомбу.

– Без понятия.

Сюзанна тихонько, сквозь зубы, присвистнула.

– Это, Роланд, дорога в ад. А я-то надеялась, что мы распрощались уже с этой дурацкой упряжью, но, похоже, придется извлечь ее снова.

Он молча кивнул и полез в свой кошель.

Состояние Великого Тракта все ухудшалось по мере того, как другие дороги – поменьше – вливались в него, точно притоки в реку. Ближе к мосту булыжная мостовая сменилась покрытием, которое Роланд принял за металл, а остальные – за обыкновенный асфальт. Оно сохранилось не так хорошо, как булыжник, и не столько даже под разрушительным влиянием времени, сколько из-за бесчисленных всадников и повозок, проехавших здесь с тех пор, как дорогу чинили в последний раз. Вся поверхность дороги теперь представляла собой предательски зыбкое месиво. Даже идти по ней было непросто, не говоря уж о том, чтобы катить здесь коляску Сюзанны. Об этом вообще не могло быть и речи.

Бетонные стены по обеим сторонам дороги становились все круче. Теперь у них наверху, вырисовываясь четкими силуэтами на фоне неба, торчали какие-то тонкие заостренные штуки. Роланду они напоминали наконечники громадных стрел, годных разве что для великанов; его спутникам – боевые ракеты или управляемые реактивные снаряды. Сюзанне представились почему-то ракеты «редстоунз», запускаемые с мыса Канаверал; Эдди подумал об обычных «зенитках», разбросанных по всей Европе и предназначенных к запуску с кузова грузовика; Джейк – о межконтинентальных баллистических, МБРах, упрятанных где-нибудь в бункерах, в глухомани, на безлюдных равнинах Канзаса или в малонаселенных горах Невады и запрограммированных на ответный удар по Китаю или СССР в случае ядерного Армагеддона. Все они чувствовали себя так, как будто вступили в зловещую и печальную зону мрака или вдруг оказались в какой-нибудь местности, над которой довлеет давнее, но все еще не потерявшее силу проклятие.

Через пару часов после того, как они вошли в эту мрачную зону – про себя Джейк назвал ее Прогоном, – бетонные стены закончились в точке, где, точно нити в центре паутины, сходилось с полдюжины подъездных дорог и где местность опять становилась открытой и просторной… к несказанному облегчению всех четверых, хотя никто из них не сказал об этом вслух. Над перекрестком висел еще один светофор, который больше, чем первый, напоминал устройства, знакомые Эдди, Сюзанне и Джейку. Когда-то со всех четырех его сторон были стекла, но их давным-давно выбили.

– Готова поклясться, некогда эта дорога считалась восьмым чудом света, – сказала Сюзанна. – А посмотреть на нее теперь! Не дорога, а минное поле какое-то!

– Старый путь иногда – самый лучший путь, – согласился Роланд, может быть, несколько невпопад.

Эдди показал пальцем на запад.

– Смотрите.

Теперь, когда им не мешали бетонные стены, путники увидели наконец то самое, о чем говорил старый Си за чашечкой горького кофе. «Не пути даже, а путь. Один путь, – сказал он тогда. – Проходит он по высокой насыпи из рукотворного камня, из которого древние строили улицы и дома». Рельс, протянувшийся с запада, приближался к дороге прямой тонкой линией и, пересекая реку, уходил в город по золоченой узенькой эстакаде. Это простое, хотя вместе с тем элегантное сооружение – единственное из всего здесь увиденного не было тронуто ржавчиной, но даже в нем наблюдались серьезные повреждения. Примерно на полпути над рекой отсутствовал длинный кусок эстакады – она просто обрушилась в воду. То, что осталось от разорванного моста, напоминало два пальца, обвиняюще направленных друг на друга. Из воды под проломом торчала какая-то длинная металлическая труба. Когда-то она была ярко-синей, но теперь краска поблекла под расползшимися чешуйками ржавчины. На таком расстоянии труба казалась совсем небольшой.

– Вот и абзац их Блейну, – заметил Эдди. – Неудивительно, что они его больше не слышат. Опоры в конце концов дали дуба, как раз когда поезд ехал над рекой, и Блейн отправился на водопой. Он, наверное, тормозил, когда это случилось, иначе его бы вынесло чуть вперед и мы бы теперь лицезрели на том берегу большую воронку, как от взрыва. Ну что ж, он действительно был выдающимся чуваком, пока не почил тут в бозе.

– Мерси говорила, что был еще один поезд, – напомнила ему Сюзанна.

– Ну да. Только она еще говорила, что не слышала его уже лет семь-восемь, а тетушка Талита подсчитала: все десять. А ты как думаешь, Джейк… Джейк? Земля вызывает Джейка, Земля вызывает Джейка, прием, прием!

Джейк, который не отрываясь смотрел на утонувший поезд, только неопределенно пожал плечами.

– Спасибо, Джейк, ты нам очень помог, – съязвил Эдди. – Всегда у тебя наготове какой-нибудь дельный совет – вот за что я тебя и люблю. За это мы все тебя любим.

Джейк никак на это не прореагировал. Он знал: этот поезд в реке – не Блейн. Потому что он синий, то есть когда-то был синим, а Блейн… Блейн розовый. Того же бледно-розового оттенка, что и жвачка со вкладышами про бейсбол. Во всяком случае, Блейн был таким в его сне.

Роланд тем временем закрепил на груди ремни упряжи, на которой раньше переносил Сюзанну.

– Эдди, будь добр, подсади свою леди на эту штуковину. Нам пора двигать. Хочется, знаешь ли, рассмотреть все поближе.

Джейк оторвал взгляд от синего поезда и нервно взглянул на маячивший впереди мост. Оттуда, но как-то смутно, словно издалека, доносился высокий посвист – гул ветра в прогнивших креплениях, соединяющих верхние тросы с бетонным настилом.

– Вы думаете, не опасно там будет переходить? – спросил он.

– Завтра увидим, – ответил Роланд.

9

Уже на следующее утро путники вышли к мосту и остановились у самого края, глядя на Лад. Мечты Эдди о мудрых эльфах, хранящих знания и древнюю технологию, которые могли бы весьма пригодиться «измученным странникам», постепенно иссякли. Теперь, когда они подошли поближе, он разглядел прорехи в городском пейзаже – темные дыры на месте сгоревших или взорванных кварталов. Ломаная линия горизонта напоминала ему челюсть истлевшего трупа, из которой частично выпали зубы.

Да, многие здания еще сохранились, но вид у них был мрачный и явно нежилой, отчего даже Эдди пришел в уныние, обычно ему не свойственное. Мост, отделявший сейчас путников от этого полуразрушенного лабиринта из бетона и стали, вовсе не производил впечатление крепкого и надежного сооружения, выстроенного на века. Слева его вертикальные тросы безвольно обвисли; тросы справа, казалось, звенели от напряжения. Настил представлял собой ряд полых бетонных плит, обтесанных в виде трапеций, причем какие-то плиты торчали едва ли не вертикально, обнаруживая свои темные пустые внутренности, а какие-то завалились набок. Многие из них только потрескались, но были там и такие, которые полностью раскрошились, и на их месте зияли дыры, куда запросто мог провалиться целый грузовик – большой грузовик. Сквозь эти дыры проглядывали грязный берег и серовато-зеленые воды Сенда. Эдди прикинул, что посередине моста расстояние между водой и настилом составляет не меньше трех сотен футов. И это еще по весьма умеренной оценке.

Взглянув на громадные бетонные кессоны, к которым крепились основные тросы, Эдди про себя отметил, что правый кессон, похоже, был наполовину выворочен из земли. Он решил, что лучше не заострять внимание своих друзей на этом весьма неприятном факте: достаточно уже того, что мост раскачивался из стороны в сторону – не очень сильно, но все же заметно. От одного только взгляда на это его стало слегка подташнивать.

– Ну? – спросил он Роланда. – Что скажешь?

Роланд показал на правую сторону моста. Там тянулась накренившаяся пешеходная дорожка шириной примерно пять футов. Она проходила поверху небольшого возвышения, сложенного из бетонных плит, и представляла собой, по сути, отдельный настил, который крепился к нижнему тросу – или, может быть, к толстому стальному стержню, подвешенному к главным несущим тросам с помощью громадных изогнутых скоб. Эдди с живым интересом занялся изучением ближайшей из них, как это делает человек, которому скоро придется доверить свою драгоценную жизнь изучаемому объекту. Скоба, хотя и проржавевшая, казалась достаточно крепкой. На поверхности он разглядел заводское клеймо ЛИТЕЙНЫЙ ЦЕХ ЛАМЕРКА – и с изумлением сообразил, что он уже не в состоянии различить, сделана надпись на Высоком Слоге или на простом английском.

– Мне кажется, он нас выдержит, – сказал Роланд. – В общем-то он ничего – там только одно ненадежное место. Видите?

– Да уж… трудно его не заметить.

Мост – длиной примерно три четверти мили – не ремонтировался как следует, наверное, тысячу лет, если не больше, но, по мнению Роланда, основной ущерб был ему причинен лишь за последние лет пятьдесят. Когда полопались правые тросы, мост накренился влево. С годами крен становился все больше и больше, причем наибольший изгиб приходился примерно на середину моста, между двумя крепежными башнями высотой четыреста футов каждая. В точке, где напряжение изгиба достигало предела, в бетонном настиле зияла дыра в форме глаза. Провал в пешеходной дорожке был уже, но тем не менее и в ней не хватало по крайней мере двух смежных секций, так что расстояние между краями «прорехи» составляло футов двадцать, если не все тридцать. Под тем местом, где когда-то стояли упавшие плиты, был отчетливо виден стальной проржавевший стержень или, может быть, трос, к которому крепилась дорожка. По этому тросу – или, может быть, стержню – им и придется идти, иначе им просто не перебраться через провал.