Эта безумная Вселенная - Эрик Рассел

— Значит, у них нет единого языка, — расстроился Би-Нак. — Это все усложнит.

— Это все упростит, — не согласился Ид-Ван. — Наши разведчики смогут выдать себя за иноземцев и тем самым избежать проблем с речью. Великий Зеленый Бог навряд ли мог бы устроить лучше.

— Мы уловили и другие потоки импульсов, — добавил радист. — Мы полагаем, что с их помощью осуществляется передача изображений.

— Полагаете? Разве вам неизвестно точно?

— Наши приемники не могут обработать эти сигналы, капитан.

— Почему?

— Иной принцип действия, — терпеливо пояснил радист. — Технические различия. На объяснения ушла бы неделя. Короче говоря, наши приемники не могут принять передаваемые туземцами изображения. Можно методом проб и ошибок решить проблему, но на это уйдет уйма времени.

— Но вы принимаете их речь?

— Да. Это сравнительно несложно.

— Они доросли до радио… По крайней мере, этот факт хоть о чем-то нам говорит. Значит, они общаются при помощи голоса и, следовательно, вряд ли обладают телепатическими способностями. Да ради такого лакомого кусочка я бы полетел на край космоса.

Капитан отпустил радиста, подошел к иллюминатору и взглянул на ночной лес — как там его разведчики?

Чутье ригелианина позволило ему с первого взгляда найти добычу, ибо жизнь светилась для него во тьме, как искорка. Такая искорка мерцала на вершине ближайшего дерева. Он увидел, как она полетела вниз, когда дротик-парализатор, брошенный рукой разведчика, попал в цель. Упав наземь, искорка мигнула, но все-таки не погасла. Охотник подобрал ее, поднес к свету. Добыча оказалась зверьком с острыми ушками, мохнатым рыжим туловищем и длинным пушистым хвостом.

Вскоре появились восемь разведчиков, с трудом втащившие на корабль покрытую густой шерстью тушу какого-то свирепого, судя по виду, зверя. Он был большелапый, с длинными когтями и без хвоста. А уж вонял он хуже, чем кровь молобатера с лежалым сыром, вместе взятые. Кроме него принесли еще полдюжины представителей других форм жизни, двое были крылатыми. Все были парализованы, лежали с закрытыми глазами. Всех отнесли к экспертам.

Через некоторое время один из экспертов подошел к Ид-Вану. Он был весь в красных пятнах, и пахло от него чем-то неаппетитным.

— Неизменяемые. Все до единого.

— Превосходно! — воскликнул Ид-Ван. — Если низшие формы таковы, то и высшие тоже.

— Не обязательно, но и не исключено, — заметил эксперт осторожно, чтобы капитан не решил, что ему возражают.

— Посмотрим. Если бы у кого-то из этих существ обнаружилась способность имитировать чужую форму, стремительно меняя свою, мне пришлось бы внести коррективы в мои планы. Но, судя по всему, я могу начинать операцию прямо сейчас.

— Насколько можно судить по этим примитивным существам, у нас не должно возникнуть никаких затруднений с их более сложными собратьями.

— Я так и думал, — согласился Ид-Ван. — Теперь нужно добыть образец.

— Нам понадобится больше одного. Как минимум двое. Это позволит определить степень различия между отдельными особями. Если предоставить это дело разведчикам, они могут перестараться в имитации сходства и тем самым выдать себя.

— Хорошо, мы захватим двоих, — решил Ид-Ван. — Зови командира разведывательной группы.

Командиру разведывательной группы Ид-Ван сказал:

— Все ваши пленники оказались не способны к изменению формы.

— Прекрасно!

— Пфе! — фыркнул Би-Нак.

Ид-Ван вихрем обернулся к нему.

— Это что означает?

— Пфе, капитан, — стушевался Би-Нак, проклиная про себя чуткость каучукового уха. Как можно более спокойно он добавил: — Мне пришла в голову парадоксальная мысль о том, что начальство должно быть гибким и вместе с тем твердым, и «пфе» вырвалось само собой.

— Если бы я был телепатом, — процедил Ид-Ван, — я бы уличил тебя во лжи.

— А ведь в этом что-то есть, — подольстился Би-Нак, проглотив оскорбление, — Пока что мы не встречали ни одного телепатического вида. Мы считаем, что на этой планете высшие формы жизни неизменяемы. В чем тогда причина их верховенства? Возможно, они телепаты.

— Нет, ты только послушай его! — пожаловался Ид-Ван командиру разведывательной группы. — Вечно он носится со своими идеями, суется, куда не просят, и выдумывает проблемы. И надо же было такому случиться, чтобы из всех навигаторов мне достался именно этот!

— Что бывает хорошим, то бывает и плохим, — вставил По-Дук ни к селу ни к городу.

— А этот только и знает, что изрекать бессмыслицу! — возопил Ид-Ван.

И сменил зеленый цвет организма на синий.

Все немедленно посинели, только По-Дук отстал от товарищей. В цветовом отношении он был почти инвалидом, и все об этом знали. Ид-Ван испепелил его взглядом и молниеносно превратился в сетчатого молобатера. Это был удар ниже пояса. Ид-Ван по праву считался непревзойденным мастером по части подражания молобатерам; он получил немалое удовольствие, наблюдая за тем, как подчиненные корчатся, силясь опередить друг друга.

— Вот видите! — рявкнул он, когда все наконец приняли новую форму. — Не так уж вы хороши. Меня окружают одни лентяи и бездари.

— Да, капитан, мы никуда не годимся, — покаянно подтвердил Би-Нак, испуская специфический молобатеровый запах.

Ид-Ван метнул на него разгневанный взгляд, как будто собирался выругать за зловоние, но затем повернулся к начальнику группы разведчиков и показал на фотографии.

— Это тот самый лагерь, расположенный чуть южнее нас. Как видишь, он соединен длинной извилистой тропой с узкой дорогой, которая уходит далеко за горизонт и там смыкается с большой транспортной артерией. Лагерь расположен в довольно глухом месте, по этой причине мы его и выбрали.

— Выбрали? — эхом отозвался командир разведывательной группы.

— Мы нашли его и намеренно приземлились рядом с ним, — пояснил Ид-Ван. — Чем уединеннее источник образцов, тем меньше вероятность того, что нас обнаружат в самом начале операции, и тем больше нужно времени аборигенам, чтобы принять ответные меры.

— А, ну да! — сказал командир разведывательной группы, вновь обретя сообразительность, на которой отрицательно сказалось превращение в молобатера. — Это обычная процедура. Мы должны напасть на лагерь и раздобыть образцы?

— Два образца, — подтвердил Ид-Ван. — Любые, которые сможете захватить, не поднимая преждевременного шума.

— Это будет несложно.

— По-другому и быть не может. Смогли бы мы оказаться здесь и делать то, что делаем, если бы все не давалось нам с такой легкостью?

— Нет, капитан.

— Превосходно. Отправляйтесь за образцами. Захватите с собой радиотехника. Пусть выяснит, нет ли в лагере рации или какого-либо иного средства сверхбыстрой связи, которое нельзя увидеть на этой фотографии. Если у туземцев обнаружится какое-нибудь средство связи, необходимо вывести его из строя, предпочтительно таким способом, чтобы можно было списать на случайность.

— Отправляться прямо сейчас? — спросил командир разведывательной группы. — Или попозже?

— Немедленно, пока еще темно. Мы заметили, что с наступлением ночи освещение городов слабеет и дорожное движение ослабевает. По всей видимости, туземцы ведут дневной образ жизни. Пик их активности приходится на дневное время. Раздобудьте образцы как можно быстрее и возвращайтесь до рассвета.

— Есть, капитан.

Командир разведывательной группы вышел за дверь, все так же почтительно находясь в облике молобатера.

Би-Нак зевнул и заметил:

— Я тоже недолюбливаю ночной образ жизни.

— Ты на вахте, — строго напомнил ему Ид-Ван, — до тех пор, пока я не сочту нужным сказать, что ты не на вахте. А я не намерен говорить, что ты не на вахте, пока остаюсь на своем посту.

— Пример — лучший учитель, — заискивающе поддакнул По-Дук.

Ид-Ван немедленно набросился на него:

— Заткнись!

— Он просто хотел обратить ваше внимание, — заметил Би-Нак, пощипывая ненастоящие зубы ненастоящими пальцами.

Кампенфельдт по-слоновьи топал к паре, растянувшейся на траве. Он на ходу вытирал лоб, но делал это исключительно по привычке. Солнце еще не взошло до конца и только начинало пригревать. В воздухе стояла утренняя прохлада. Кампенфельдт не потел, но все равно утирался.

Один из разлегшихся на траве мужчин томно перевернулся на бок и поприветствовал его возгласом:

— Все-то ты на ногах, Олли! Почему бы не поваляться на травке, не позагорать в кои-то веки?

— Позагораешь тут с вами, как же! — Кампенфельдт снова утерся и, казалось, сдался. — Я ищу Джонсона с Гриром. Каждое утро одно и то же — кто-нибудь обязательно опоздает на завтрак.

— Они что, не у себя? — Второй с трудом уселся и принялся лениво выдергивать из земли травинки.