Сальватор - Александр Дюма

— Мне нужно пятьсот тысяч франков, — сказал Сальватор.

Нотариус испуганно вскрикнул и едва не упал навзничь.

— Вы с ума сошли, молодой человек! — крикнул он, с шумом задвигая ящик на место и опуская ключ в карман.

— Я не сошел с ума, как и не умер, — возразил молодой человек. — Мне нужно пятьсот тысяч франков через двадцать четыре часа.

Метр Баратто затравленно посмотрел на Сальватора. Он ждал, что тот начнет угрожать с кинжалом или пистолетом в руках.

Сальватор продолжал спокойно сидеть на стуле, на его лице были написаны благожелательность и спокойствие.

— Ого! — произнес нотариус. — Вы определенно лишились рассудка, молодой человек.

Сальватор, казалось, не обратил внимания на его слова.

— Завтра к девяти часам утра, — медленно, делая ударение на каждом слове, произнес он, — завтра к девяти часам утра мне нужны пятьсот тысяч франков, вы слышали?

Нотариус в отчаянии покачал головой, словно хотел сказать: «Бедный мальчик совершенно безнадежен».

— Вы слышали? — повторил Сальватор.

— Да что вы! Послушайте, мой мальчик, — сказал метр Баратто, который не мог понять если не цели Сальватора, то во всяком случае средств для ее достижения, но смутно чуял огромную опасность, скрытую в полнейшей невозмутимости молодого человека, — послушайте, как вам могло прийти в голову, пусть даже в память о вашем отце, к которому я питал дружеские чувства и глубокое почтение, что простой нотариус, вроде меня, способен ссудить вам подобную сумму?

— Это верно, — согласился Сальватор. — Я употребил не то слово; мне следовало бы сказать не «ссудить», а «возместить». Впрочем, это не беда, я уточняю свою просьбу: я пришел для начала требовать от вас возмещения суммы в полмиллиона франков.

— Возмещения?.. — дрогнувшим голосом переспросил метр Баратто, начиная понимать, почему маркиз де Вальженез закрыл за собой дверь.

— Да, сударь, в качестве возмещения, — в третий раз и довольно сурово повторил Сальватор.

— Что вы хотите этим сказать? — потухшим голосом невнятно проговорил нотариус, с трудом выдавливая каждое слово; по его лицу градом катился пот.

— Слушайте меня внимательно! — приказал Сальватор.

— Я вас слушаю, — ответил нотариус.

— Мой отец маркиз де Вальженез вызвал вас к себе почти семь лет тому назад… — начал Сальватор.

— Семь лет! — машинально повторил нотариус.

— Именно так; это было одиннадцатого июня тысяча восемьсот двадцать первого года… Посчитайте.

Нотариус промолчал. Незаметно было, чтобы он считал. Он просто ждал.

— Маркиз вызвал вас, чтобы передать завещание, в котором он усыновлял меня и признавал своим единственным наследником.

— Ложь! — вскричал, позеленев, нотариус.

— Я читал это завещание, — продолжал Сальватор, пропустив мимо ушей опровержение метра Баратто. — Оно было написано в двух экземплярах, оба — собственноручно моим отцом. Один экземпляр был передан вам, другой исчез. Я пришел потребовать, чтобы вы представили мне это завещание.

— Это ложь, совершеннейшая ложь! — взвыл нотариус, дрожа всем телом. — Я действительно слышал от вашего отца, что он собирался написать завещание. Но, как вы знаете, ваш уважаемый отец скончался внезапно, и вполне вероятно, что завещание было написано, но ко мне оно так и не попало.

— Вы можете в этом поклясться? — спросил Сальватор.

— Честью клянусь! — вскричал нотариус и поднял руку, словно перед распятием в суде присяжных. — Клянусь перед Богом!

— Если вы клянетесь в этом перед Богом, господин Баратто, — ничуть не теряя хладнокровия, сказал Сальватор, — вы самый бесчестный мошенник, какого я когда-либо видел.

— Господин Конрад! — подскочив и будто собираясь наброситься на Сальватора, вскрикнул нотариус.

Но тот схватил его за руку и как ребенка усадил обратно в кресло.

Только теперь метр Баратто по-настоящему понял, зачем Сальватор закрыл за собой дверь.

— В последний раз требую представить мне завещание моего отца! — глухо проговорил Сальватор.

— Его не существует, говорю же вам, что его не существует! — вскричал нотариус, топая ногами, как ребенок.

— Ну хорошо, господин Баратто! — сказал Сальватор. — Допускаю, но только на одну минуту, что вы не были знакомы с этим документом.

Нотариус облегченно перевел дух.

XIV

ГЛАВА, В КОТОРОЙ МЕТР ПЬЕР НИКОЛА БАРАТТО ИЗУЧАЕТ ПОД РУКОВОДСТВОМ САЛЬВАТОРА ГРАЖДАНСКИЙ И УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС

Но физическое и моральное облегчение достойного метра Баратто было недолгим, потому что почти тотчас Сальватор продолжал:

— Скажите, сударь, какому наказанию подвергается должностное лицо, изъявшее завещание?

— Не знаю, не помню, — пролепетал нотариус, глаза которого поневоле закрылись под горящим взором молодого человека.

— Ну что ж, — проговорил Сальватор и протянул руку к книге с пятицветным обрезом, — если не знаете, я вам сейчас скажу; если не помните, я освежу вашу память.

— Не нужно! — живо вскричал нотариус.

— Прошу прощения, — возразил Сальватор и взял в руки Кодекс. — Это, напротив, крайне необходимо, да и времени много не займет; я хоть и не нотариус, но изучил эту книгу досконально и в одну минуту найду то, что нужно… Статья двести пятьдесят четвертая Уголовного кодекса, часть третья…

Метр Баратто попытался было остановить Сальватора, потому что знал упомянутую статью не хуже него. Однако Сальватор отвел руку нотариуса, пытавшегося забрать у него Кодекс, и, найдя необходимую статью, остановился:

— Статья двести пятьдесят четвертая… вот она! Хм! Послушайте внимательно, что здесь сказано.

Совет был излишним, нотариус и так не пропускал ни единого слова.

— «Что касается изъятия, уничтожения, похищения процессуальных или иных документов, книг записей, актов или векселей, содержащихся в архивах, канцеляриях суда или хранилищах, а также переданных общественному хранителю с той же целью, виновные в упомянутом преступлении секретарь суда, архивариус, нотариус или другой халатный хранитель могут быть подвергнуты тюремному заключению от трех месяцев до года и штрафу от ста до трехсот франков».

Метр Баратто презрительно скривил губы, будто хотел сказать: «Подумаешь! Предположим максимальное наказание, то есть год тюрьмы и триста франков штрафа: все равно я обделал неплохое дельце!»

Сальватор читал это по лицу метра Баратто, как в открытой книге.

— Погодите, погодите, честнейший господин Баратто, — сказал он. — Есть еще одна статья на ту же тему.