Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й. - Виктор Салошенко

Мы же гордиться должны: наш человек, с Кубани, занимал такие должности!

Другое дело — череда ошибок и недоразумений, а то и попросту легкомысленной самонадеянности: «Я на голову выше маршала России!», которой, к сожалению, страдал Егоров.

Надо признать и другое: Егоров жил и действовал как политическая фигура, пожалуй, в наиболее сложное и противоречивое время. Он был нашим современником. Ведь одни считали, что в те дни произошла революция, другие, напро — ТИВ| — контрреволюция. Одним казалось, что благодаря августу 91–го Россия обрела подлинную свободу, другие были убеждены, что все беды и несчастья ее были неразрывно связаны с августом 91–го.

Замысловатая аббревиатура ГКЧП стала нарицательной. Но термин «гэкачеписты» вызвал вскоре к жизни и другой — «путчисты».

Умные головушки внушали из Москвы людям, что истинный смысл событий августа 91–го станет понятен только нашим потомкам. Мол, лишь лет через сто мы узнаем, что же произошло на самом деле в августе 91–го, кто был прав, кто виноват.

Вот в такое время Егорову непосредственно приходилось решать хозяйственные задачи, ставя на чашу весов свою партийность и выбор политических партнеров, многое другое, в том числе свои совесть и честь, многократно испытанные злобной травлей новоявленных «демократов», таких как скандально известный редактор «Кубанского курьера» Игорь Коломийцев.

2

В те времена вообще творилось что‑то непонятное и противоестественное. Происходил передел собственности, на глазах рушились десятилетиями устоявшиеся представления о заводах, фабриках, колхозах, совхозах как узаконенных формах производства. А некоторые хозяйства не просто рушились, но объявлялись банкротами, а их работников выгоняли на улицу.

В такой обстановке Егоров узнал и о другой новости, по сути своей криминальной. Дело в том, что в разгар политических страстей, дележа новоявленными партиями и движениями сфер влияния неожиданно пропал депутат Государственной Думы, в положительном плане известный на Кубани общественный деятель Юрий Александрович Поляков.

Газетная информация была краткой: «В ночь со второго на третье декабря 1996 года примерно в 22 часа по дороге домой из здания правления колхоза «Октябрь» по улице Красной станицы Старовеличковской Калининского района пропал без вести депутат Государственной Думы, научный консультант по экономике и кадрам колхоза Ю. А. Поляков.

Его приметы: среднего роста, худощавый, глаза карие, волосы темные с проседью, возраст 60 лет. Был одет: костюм бежевого цвета, рубашка светлая с галстуком; обут: туфли темного цвета».

За информацию о месте его нахождения или другую информацию, которая поможет розыску, правление колхоза «Октябрь» гарантировало вознаграждение в сумме пятидесяти миллионов рублей.

В Главном управлении внутренних дел срочно был создан штаб для выяснения обстоятельств его исчезновения, а также следственно — оперативная группа, в которую вошли опытные, наиболее подготовленные сотрудники уголовного розыска ГУВД, краевой прокуратуры.

Было выдвинуто несколько версий, которые тщательно отрабатывались.

Другая новость также далеко аукнулась, взбудоражив все население края.

С понедельника неожиданно поднялись цены на хлеб. Теперь «кирпичик» стоил 1900 рублей — вместо 1700, как прежде. Булка «подового» хлеба подорожала на четыреста рублей и обходилась покупателям уже в 3 тысячи. Кто‑то этого повышения не заметил, многих это ощутимо ударило по семейному бюджету, особенно те семьи, где жили от зарплаты до зарплаты или от пенсии до пенсии… Повышение было вызвано ростом цен на муку, транспорт, энергоносители… Не приходилось надеяться, что это последнее повышение стоимости хлеба. «Все еще впереди, — говорили многие, — так что затянем пояса».

Неожиданно в конце октября 1996 года Егоров выступил в местной прессе с сенсационными откровениями, в которых он, что называется, обнажал душу. По крайней мере, на вопросы корреспондента отвечал резко и смело. Может, даже чересчур. Пожалуй, это были первые откровения столь значительного должностного лица, недавнего главы администрации президента. Конечно, в ответах сквозила обида, в первую очередь на Б. Н. Ельцина… «Еще до того, как мне объявил об уходе президент, я почувствовал: что‑то вокруг меня происходит. Ведь вы знаете, как это в аппарате бывает: еще вчера президент встречал тебя с улыбкой, принимал по первой просьбе… И вдруг все меняется. В приемной ждешь чуть не полдня. Войдешь — взгляд хмурый, что ни скажешь — в ответ какое‑то раздражение».

Как известно, вместо неугодного Егорова Президент свой выбор остановил на кандидатуре непопулярного в народе «рыжего Чубайса». Это было дело рук, по мнению Егорова, младшей дочери президента Татьяны. Она была всего лишь дочерью, а не умудренным опытом политиком, а потому легко управляемой. Ельцину они приводили такой довод: у президента Франции Ширака родная дочь тоже была одним из руководителей предвыборной кампании, и это имело в обществе очень хороший резонанс. Но на деле они руководствовались совсем иными соображениями: нужно было иметь под рукой человека, через которого надежнее всего влиять на президента. А это — лучшая кандидатура. Ее убеждали: мол, очень будет хорошо, если папа… Она шла и решала поставленную проблему. Как, какими усилиями, этого никто не знает, но решала.

Уже после ухода из Кремля Егоров все же встретился с Чубайсом, но при странных обстоятельствах.

Однажды ему позвонил Черномырдин и попросил, смирив гордыню, встретиться и переговорить с Чубайсом. Егоров сразу же ему позвонил. Он оказался в здании московской мэрии — в офисе группы «Мост» у Гусинского. Предложил ему туда приехать, но Егоров отказался. Сказал, что туда не поедет.

Он считал, что государственные люди должны встречаться на государственной площади. Не у банкиров и коммерсантов. Мол, у нас и без того привыкли все решать в банях, в ресторанах, на охоте. А уж если говорить о «Мосте»… Тогда в замах у Чубайса ходили два работника этой организации — Евгений Севастьянов и Максим Бойко. Один руководил кремлевскими кадрами, другой — анализом и политическим прогнозом. Разве это было нормально? А вообще Егорова очень беспокоило, что из аппарата президента вычистили всех, кто был не из «орбиты» Чубайса, Гусинского и Березовского. Все решала личная преданность. Причем даже не по отношению к президенту.

Как и настаивал Егоров, его встреча с Чубайсом произошла в Кремле. После чего у Николая Дмитриевича сложилось твердое убеждение: Чубайс не знает России и относится к ней как к чему‑то пластилиновому — мол, что захотим, то и вылепим. В свою очередь до Егорова все больше и больше доходили слухи о якобы его неумеренном потреблении алкоголя, хотя он страдал циррозом печени…