Нейромант. Трилогия «Киберпространство» - Уильям Форд Гибсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты – ничто.
У ее ног зашевелился Тик.
– Боюсь, вы ошибаетесь. Видите ли, три-Джейн, здесь, в этом вашем… архитектурном капризе, я столь же реален, как и вы. Понимаешь, Кумико, – сказал он, спрыгивая с седла, – загадочный макроформ Тика – на самом деле куча-мала очень дорогих биочипов, собранная под заказ. Что-то вроде игрушечной вселенной. Я пробежался по ней вверх-вниз, и здесь, безусловно, многое стоит посмотреть, многому поучиться. Эта… женщина – скажем так, если уж мы решили относиться к ней как к человеку, – создала ее в трогательном стремлении – о нет, даже не к бессмертию, а просто чтобы сделать все по-своему. Подчинить все своим узким, навязчивым и исключительно ребяческим желаниям. И кто бы мог подумать, что предметом жесточайшей и так мучительно снедающей ее зависти станет Анджела Митчелл?
– Умри! Ты умрешь! Я тебя убиваю! Сейчас же!
– Попытка не пытка, – отозвался Колин с усмешкой. – Видишь ли, Кумико, три-Джейн знала о тайне Митчелл, о тайне ее взаимоотношений с матрицей. Было время, когда Митчелл обладала потенциалом… ну… она могла стать центром всего… Впрочем, эта история не стоит того, чтобы в нее вдаваться. А три-Джейн просто ревновала…
Фигура матери Кумико качнулась дымком и растаяла.
– О, дорогая, – сказал Колин, – боюсь, я утомил благородную леди. Параллельно нашей с ней пикировке мы вели нечто вроде позиционной войны, только на другом уровне командных программ. Ситуация патовая. Разумеется, временно; я уверен, леди три-Джейн без труда оправится…
Тик тем временем поднялся на ноги и принялся осторожно массировать руку.
– Господи, – выдохнул он, – я уж было решил, она мне ее напрочь из сустава вывернула.
– Она и вывернула, – сказал Колин, – но, уходя, так злилась, что позабыла сохранить изменения.
Кумико подошла к лошади поближе. Вблизи та и вовсе не походила на настоящую. Девочка коснулась лошадиного бока. Холодный и сухой, как старая бумага.
– И что нам теперь делать?
– Убираться отсюда. По коням! Кумико – вперед. Тик – назад.
Тик с сомнением поглядел на лошадь:
– Верхом на этом?
Больше в парке Уэно они никого не видели, хотя и скакали какое-то время в сторону зеленой стены, постепенно приобретавшей черты очень не японского леса.
– Но мы же должны быть в Токио, – запротестовала Кумико, когда они въехали в лес.
– Здесь все обрывками, – сказал Колин, – хотя вполне могу представить, что если поискать, то отыщется и какой-нибудь Токио. Однако, думается, я знаю точку выхода…
Тут он стал рассказывать ей о 3-Джейн, о Салли, об Анджеле Митчелл. Очень странная история.
На дальней стороне леса деревья казались просто огромными. Наконец они выехали на поле, заросшее высокой травой и полевыми цветами.
– Смотрите, – сказала Кумико, увидев сквозь ветви высокий серый дом.
– Да, – отозвался Колин, – оригинал находится где-то на окраине Парижа. Но мы почти на месте. Я имею в виду точку выхода…
– Колин! Ты видел? Женщина. Вон там…
– Да, – сказал он, не давая себе труда повернуть голову. – Анджела Митчелл…
– Правда? Она здесь?
– Нет, – ответил он, – пока еще нет.
И тут Кумико увидела планеры. Очаровательные, похожие на стрекоз конструкции подрагивали на ветру.
– Вам туда, – сказал Колин. – Тик отвезет тебя назад на одном из…
– Да ни за что, – запротестовал сзади Тик.
– Это ведь очень просто. Как будто работаешь с декой. В данном случае вообще одно и то же…
С Маргейт-роуд прилетели раскаты смеха и пьяные голоса, за которыми последовал звон бутылки, разбившейся о кирпичную стену.
Зажмурив глаза, Кумико неподвижно сидела в кресле и вспоминала, как планер взмыл в голубое небо и… и что-то еще.
Зазвонил телефон.
Глаза девочки тут же распахнулись.
Выпрыгнув из кресла, она промчалась мимо Тика, оглядела стеллажи с оборудованием в поисках телефона. Нашла его наконец и…
– Домосед, а домосед, – сказала Салли издалека; ее голос пробивался сквозь мягкий прибой статики, – что там у вас, черт возьми, происходит? Тик? С тобой все в порядке, приятель?
– Салли! Салли, где ты?
– В Нью-Джерси. Эй! Детка? Детка, что происходит?
– Я не вижу тебя, Салли! Экран пустой!
– Я звоню из автомата. Из Нью-Джерси. Что у вас случилось?
– Мне столько нужно тебе рассказать…
– Давай, – сказала Салли, – это ведь моя монетка.
38
Война на Фабрике (2)
Из высокого окна в дальнем конце чердака было хорошо видно, как горит ховер. Тут до Слика донесся все тот же многократно усиленный голос:
– ДУМАЕТЕ, ЭТО ЧЕРТОВСКИ ВЕСЕЛО, А? ХА-ХА-ХА, И МЫ ТОГО ЖЕ МНЕНИЯ! МЫ ДУМАЕМ: ВЫ, РЕБЯТА, ОФИГЕТЬ КАКИЕ ЗАТЕЙНИКИ, ТАК ДАВАЙТЕ ТЕПЕРЬ ПОВЕСЕЛИМСЯ ВМЕСТЕ!
Ничего не видно, только пламя над ховером.
– Мы просто уйдем, – сказала Черри у него за спиной, – возьмем воду, какую-нибудь еду, если она у вас есть. – Глаза у нее были красные, лицо залито слезами, но голос звучал спокойно. Слишком спокойно, на взгляд Слика. – Давай, Слик, что нам еще остается?
Слик обернулся к Джентри, ссутулившемуся на своем стуле перед проекционным столом. Сжимая руками виски, тот вглядывался в белую колонну, вздымающуюся посреди привычной радужной путаницы Муравейникова киберпространства. С тех пор как они вернулись на чердак, Джентри ни разу не пошевелился, даже слова не произнес. Каблук левого ботинка Слика оставлял на полу размытые темные следы – кровь Пташки; он наступил в лужу, когда они пробирались через цех Фабрики.
– Не смог сдвинуть с места остальных, – сказал вдруг Джентри, глядя на лежащий у него на коленях пульт дистанционного управления.
– Просто у каждого свой пульт, – ответил Слик.
– Пора спросить совета у Графа, – сказал Джентри, бросая пульт Слику.
– Я туда не пойду, – ответил Слик. – Иди сам.
– Нет необходимости, – отозвался Джентри, набирая что-то на встроенной в верстак клавиатуре; на мониторе возникло лицо Бобби Графа.
Глаза Черри широко распахнулись.
– Да скажите же ему, – начала она, – что ему скоро хана. Он кони двинет, если его не отсоединить от матрицы и не отправить прямиком в реанимацию. Он умирает.
Лицо Бобби на мониторе застыло. За его спиной резко обозначился фон: шея чугунного оленя, высокая трава с пятнами белых цветов, толстые стволы старых деревьев.
– Слышишь, ты, сукин сын? – заорала Черри. – Ты умираешь! В легких у тебя все больше и больше жидкости, почки отказывают, сердцу кранты… От одного твоего вида меня блевать тянет.
– Джентри, – сказал Бобби; его голос из крохотного динамика в боковой панели монитора был едва слышен, – не знаю, какой там у вас расклад, ребята, но я организовал небольшой отвлекающий маневр.
